Ванька-ротный - Шумилин Ильич

– Где Рязанцев? – спрашиваю я.

– Здесь, в блиндаже.

Мы опускаемся в проход и идем навстречу свету.)

– 19-

Колючая проводка у немцев сталистая. Режешь ее щипцами, она как пружина звенит. Дернется из под резака и мотнется куда-то в сторону и как стальная струна Загудит. Были случаи резанет по лицу человека и не почувствуешь, только видит, что кровь с подбородка на снег струйкой бежит. Это наша, как льняная веревка мягкая, обрежешь ее, она как мочало висит. Притом немцы ставят проволочное ограждение близко от своих окопов. Это нас до войны учили ставить проволоку подальше от траншей, чтобы солдаты противника не могли добросить до нас гранаты (до твоего окопа). Война оказалась совсем другой. Когда немцы идут в атаку они не применяют ни гранат, ни штыков. На винтовках они штыков не носят, штыки у них болтаются на поясе в чехле. Атакам у них обычно предшествуют массированная бомбардировка или трёхдневная обработка позиций противника артиллерией. Они с винтовкой идут вперед когда вся земля впереди перемешана. А как мы ходим без всякой подготовки с диском патрон, (и винтовкой наперевес) они этого не понимают.

Я шел за Сергеем, забыв про мины и минное поле. Правда, накануне прошел довольно сильный снег и над минами вырос новый слой снега. Но вот немецкая проволока позади. Впереди подъем на высоту. Подымаемся выше, отсюда виден снежный край немецкой траншеи. Смотрю поверху снежного бруствера, нигде ни часовых, ни постовых. Здесь в немецкой траншее как будто все вымерло. Мы идем вдоль бруствера и смотрим вперед. Вот два снежных бугра, это немецкие блиндажи. В блиндаже двери открыты, снег на проходе у дверей светится отблеском горящих свечей (сальной коптилки). В проходе блиндажа стоит часовой. Приглядываюсь к часовому, лица его пока не вижу, но думаю, что это один из наших. Уж очень знакомая фигура со спины.

– Где Рязанцев? – спрашиваю я

– Вон в том блиндаже!

– А ты чего здесь стоишь?

– Блиндаж стерегу, чтоб пехота не заняла, если явится.

– Ну! Ну! Мы спускаемся в траншею и идем к большому блиндажу. Впереди мерцает свет (на снежной стенке, мы идем ему на встречу). Кругом полнейшая тишина. Вот красота! В проходе блиндажа часовой. Из глубины блиндажа доносятся голоса. *

– Ура, капитан пришел!

– Давай быстро братва! (Три бутылки на стол!)…для капитана! Я смотрю на них и понимаю их восторг. Взять высоту без потерь – не малое дело! Они к бутылкам успели приложиться. У них настроение веселое. A мы с Сергеем трезвые, и у меня кошки скребут на душе. Вот русский солдат! Ему наделов земли не надо, как обещано немцам за войну. Ему бутылки со шнапсом открывай. Наелся, напился и спать завалился! А что будет завтра? Завтра проснемся, дай бог похмелиться! Тут главное душу не тяни! Захотел бы командир полка взять высоту. Выставил бы перед разведчиками флягу чистого спирта. Вот возьмете высоту – ваша! Дадите с высоты красную ракету, тут же фляга будет доставлена. Два дня можете гулять. На третий день пол фляги на похмелку пришлю. Вот это деловой разговор! А то все орет и пугает, на горло хочет взять. А что нас пугать? Мы ничего не боимся! Когда к нам с протянутой кружкой. Мы со смертью можем под ручку, как с блудливой девкой, как с гулящей кралей. У нас у русских, чай каждый знает, какому обычаю после такого дела положено быть. Мы с Серегой стоим в проходе блиндажа. Рязанцев сидит за столом, откинувшись слегка и растопырив ноги. Он как Стенька Разин, вроде как на ладье, по Волге матушке с хмельной компанией пирует после богатой добычи. Не хватало только (для общей картины) персидской княжны!

– Капитану штрафную! – нараспев прогудел раскатисто он. – Надо отметить нашу удачу! Нас с Серегой усадили за стол, откупорил и бутылки, подали к каждому в руки. Рязанцев поднял свою недопитую, поднес к моей и ударив чокнулся

– Давай, капитан! В ней градусов тридцать (не больше будет. Мы сегодня прям из бутылки)

– Сенченков, закусить! (Капитану и ординарцу). Открой немецкие шпроты!

– Ты вот что Федя! Пока мы не забыли и де предела не дошли, пошли в полк связного Командир полка там орет. Я с ребятами не смог к вам сюда следом т попасть. Немцы неожиданно на тропе появились, двух пристрелили. Одного взяли в плен, отправили в полк. Но ему этого мало. Он орет почему я с тобой не пошел на высоту.

– Я так и понял, когда сзади перестрелку услышал. (А здесь немцы сразу сбежали, когда мы вскочили на их блиндаж… выходили сюда по дороге, вижу. Так что всё обошлось без потерь).

– 20-

Я дал потом сам как условились две зеленых ракеты, а за пехотой не стал посылать.

– А ты сколько пленных взял?

– Мы взяли двоих. Один унтер-офицер артиллерист, а другой солдат из немецкой инфантерии. Вон в углу за нарами сидят. У них тут кругом деревянные настилы. Куда ни глянь струганные доски и нары с каймой. На стене вон зеркало висит. Рамы со стеклами для дневного освещения. Спят с открытой форточкой, чтобы воздух чистый снаружи шел. Разве так воюют? Мы подошли со стороны леса, смотрим, у них в окнах свечи горят. Вскочили на насыпь сверху. В трубу им по лимонке сунули (приложили ухо к концу трубы) и слушаем, что после взрыва будет. Она рванула, немцы как завопят, у меня аж волосы дыбом встали. Я такого никогда не слыхал. Смотрим, дверца в блиндаже – скрип; и от туда немецкий унтер с поднятыми, руками является. Один показался. Мы его взяли. Второй вон в том блиндаже на нарах лежал. Сенько сам лично за ногу стащил его с нар культурно. Гранаты бросили в два блиндажа. Четверых у печки убило. Седели на лавке около печи, Двое без сапог. Вигоневые носочки возле печки сушили. У дивизионных разведчиков ни одного живого пленного. Они штук по пять гранат в трубу им сунули. Один немец выбил окно и в лес убежал. Пристрелить не успели. А остальные все замертво остались лежать. Так что у лейтенанта из дивизионной разведки ни одного пленного нет. *Вот мы подошли и деревянные ступеньки, уходящие в глубину блиндажа (По словам разведчика Рязанцев сидел, Рязанцев напротив стенного зеркала сидит и играет на трофейном аккордеоне) Рязанцев сидит напротив стенного зеркала, в руках у аккордеон. (Я спустился в блиндаж, увидел раскрасневшегося Федю со всей его). Увидев меня, Рязанцев поднимается с лавки. Передает сержанту блестящий аккордеон и, подавшись вперед, приветствует меня пожатием руки.

– Видишь капитан! Мы все сделали как ты говорил! Как надо! Я слышал сзади стрельбу на тропе и понял, что вы вслед за нами на опушку леса не придете. Я сразу понял, что вы на немцев наткнулись. Я посоветовался с Сенько и мы не долго думая подались сюда на блиндаж. Перерезали им связь. Пять проводов в лесу на деревьях были подвешены. Вот видишь сидим, справляем победу.

– Сержант Сенько! Доложи капитану – как было дело – пробормотал Рязанцев, (как бы) язык у него уже заплетался (косточки от компота). Он говорил и как будто слова выплевывал. Видно Федя был уже как следует поддавши. Рязанцев опустился на лавку (ноги его не держали, губы не слушались).

– Давай выпьем – за победу каштан! – сказал он, вспомнив о главном. Он поманил к себе пальцем разведчика и показал ему двумя пальцами на ящик.

– Достань для капитана шипучего! Мадьярское, шипучее. Как сейчас помню – золотистого цвета. Открыли бутылку и оно закипело, переливаясь из бутылки в кружку. (Да, да! В бокал!) (На столе стояли тонкостенные стеклянные бокалы, немецкие фужеры) Я посмотрел на железную печку, где рванула брошенная сверху в трубу граната и удивился почему не разбилось зеркало не выбило стекла в окне.

– Давай капитан! Выпьем за наши успехи! Серега говорит, что вы тоже пленного взяли. Молва, знаешь, быстрее пули летит! Давай по первой! Потом по второй. Теперь нам можно! Ящик шнапса у нас в кармане. Шнапс для нас, а пленных для

– 21-

командира полка. Ты капитан с докладом не спеши. Подождем до утра! Я часовым приказал сюда никого не пускать. Здесь вдоль проволоки везде мины навешены, Пехота без нас не сунется. Утром пусть разминируют проходы. А мы до утра отдохнем. Сколько можно быть без отдыха и без сна? Разве это справедливо? Я лейтенанту из дивизионной разведки сказал, что тут не все немцы из землянок выбиты, займи оборону в двух блиндажах. Сиди и не рыпайся! С рассветом разберемся! Я знаю командира полка! Он нас опять куда-нибудь вперед сунет. Ему территорию подавай А нам она на хрен нужна. Наше дело контрольные пленные. Пей капитан! Все равно они нас не оценят! Открой Сенько нам с капитаном еще по одной! Ребятам дай по бутылке на рыло и сам угощайся! Дежурному наряду ничего не давай! Они завтра получат свое! Так им и передай! Рязанцев посмотрел на меня,и видя что я молчу, улыбнулся. Он был доволен, что раздал столько важных указаний и распоряжений. Решительно наполнив кружку он опрокинул ее, надел на плечи ремни аккордеона и посмотрел на себя в висевшее на стене зеркало.