Моя чужая новая жизнь - Anestezya

«Ладно, чёрт с ним. Всего лишь очередная брачная церемония», — подумала я.

— Обещаю быть верным в хорошие и плохие времена, в болезни и здравии, любить и уважать тебя все дни моей жизни.

— Мы начали с болезней и горестей, но я обещаю не оставить тебя, что бы ни случилось, — пожилой священник бросил на меня внимательный взгляд.

Вряд ли этот святоша одобрил вольную интерпретацию обязательной речёвки, но католичка из меня как из Валуева балерина.

— То что Бог сочетал, того человек не разлучит. Властью, данной мне Церковью, подтверждаю и благословляю заключённый вами супружеский союз…

Так странно… Люди думают, что обряды могут сделать кого-то ближе. Я же знала и без этого, что этот человек мой. Пришлось вытерпеть очередную серию обнимашек от фрау Винтер и сдержанно-смущенного Вилли. Батя, конечно, кремень. Глянул как рублём одарил и процедил:

— Надеюсь, вы оба не опозорите мою фамилию.

Язык чесался ответить привычно резким, язвительным, но я вовремя вспомнила, что мы всё-таки в храме Божьем и посылать человека в ебеня будет как-то некомильфо.

Фридхельм, пошептавшись с падре, отошёл в боковой коридор. Исповедаться, что ли, собрался? Дожидаясь его, я покрутилась, разглядывая иконы. В принципе, если бы не лавочки, то католический храм особо не отличается от наших. Впрочем, в этом я не знаток. В детстве меня крестили, да, но на этом как бы и всё. Ну, не любитель я посещать подобные заведения. Помню, угораздило зайти накануне какого-то праздника, кажется, это была пасха. Меня едва не затоптали тётки, устроившие чуть ли не драку за лучшее место. Какой-то мужик зарядил локтем в затылок, попутно обматерив, а после преспокойно слушал проповедь, осеняя себя крестом на каждом «Аминь». Так что мне с головой хватило этого показушного цирка.

— А вы не хотите исповедаться, дочь моя?

Что, уже так быстро управились?

— Нет, — беспечно улыбнулась я. — Не думаю, что мне это необходимо.

Да ты, дедуля, будешь в шоке от моей исповеди. Убийство, может, и не впечатлит, но, а как насчёт перемещения души? Тогда я точно попаду не на фронт, а к экзорцистам.

— Любой грех, даже незначительный, требует покаяния, и тогда человек может рассчитывать, что попадёт в царствие небесное. Иначе вас ждёт ад.

— С вами не соскучишься, — пробормотала я.

Нашёл чем пугать. Как там говорится? «Ад пуст, все черти здесь на земле»?

— Веришь ли ты в Бога нашего? — священник внимательно вгляделся в мои глаза, и я не решилась лепить очередную ложь.

— Бог, который любит детей своих, никогда бы не допустил того, что творится вокруг. Да и люди тоже хороши. Вспоминают о заповедях, только когда прижмёт.

— Веры без сомнений не бывает, — улыбнулся мужчина. — Разве не чудо, что в эти тяжёлые дни вы нашли друг в друге поддержку?

Тут да, отчасти согласна, но раскрутить меня на сеанс психотерапии всё равно не дам. Я и раскаяния-то толком не испытываю. Если бы не ложь, то болтаться бы мне сейчас где-нибудь в Бухенвальде. А убийства… Кайся, не кайся — это всегда уже будет со мной. Ничего уже не изменить и не исправить. Разве что постараться поглубже запихнуть на самое дно памяти. Там для этого уже давно есть отдельный бункер, обнесённый колючей проволокой и сигнальной лентой с надписью «Ёбаный пиздец».

* * *

— Долго нам ещё ехать? — то ещё удовольствие трястись по родному бездорожью в грузовике.

— Мы должны ещё забрать из госпиталя солдат Файгля, — сдержанно улыбнулся Вилли.

Ну всё понятно, спасибо тебе большое, «братик» за то, что вместо комфортной Хорхи, положенной тебе по статусу, мы сейчас трясёмся в кузове разбитого дрындулета.

Госпиталь, как всегда, устроили в шикарном старинном особняке, бывшей даче какого-то партийного шишки.

— Пойдём, поищем Чарли, — пока Фридхельм помогал мне вылезти, Вилли уже стартанул вперёд. Видать, блондинистая «кошечка» особо не зацепила. Может, наконец, дошло, что война войной, а чувства откладывать на потом нельзя.

Похоже, на фронте временное затишье — медсестрички свободно разгуливают по парку. Хильди как всегда в обнимочку с бравым офицером, а вон и Чарли… Вилли резко притормозил, с опрокинутой физиономией глядя на неё. Ну, и чего он так напрягся? Подумаешь, болтает она с