Литературная Газета 6387 ( № 40 2012) - Литературка Литературная Газета

Наш собеседник - доктор историко-филологических наук, профессор Свято-Сергиевского православного богословского института в Париже и Русской духовной семинарии во Франции князь Дмитрий Михайлович ШАХОВСКИЙ.

- Дмитрий Михайлович, в чём, на ваш взгляд, особенность истории русской мысли, русской философии?

- История русской философии - это почти всегда поиск Бога. Интересуясь русской мыслью, равно как и отечественной историей, нельзя пройти мимо духовности. Что спасало, что поддерживало русских на протяжении многих веков? Эсхатологический образ мышления.

- Напомним читателям, что эсхатология (от греческого [?][?][?][?][?][?][?] - "конечный", "последний" и [?]ό[?][?][?] - "слово", "знание") - это система взглядов и представлений о конце света, искуплении и загробной жизни, о судьбе Вселенной или её переходе в качественно новое состояние.

- На Руси все, от простолюдина до царя, смотрели в будущее и думали о Спасении. Секуляризация ослабила остроту эсхатологического ожидания, но основная мысль русской философии - поиск настоящей Сущности - осталась неизменной.

- Но именно период до секуляризации - с XI по XVII век - в учебниках истории русской философии, как правило, называется "предысторией русской философской мысли". Когда, по вашему мнению, родилась отечественная философия?

- Считается, что самое главное в философии - это система. Если нет оригинальной систематизации - нет и философии. Например, в книге отца Василия Зеньковского "История русской философии" русская философская мысль рассматривается с XVIII века, и то очень осторожно. Но когда мы читаем древнерусскую литературу, то понимаем: в каждом тексте религиозная мысль тесно переплетена с заботами о человеке, о его жизни. Следовательно, это не только литература, но и философия в том числе. Вспомните "Слово о законе и благодати" митрополита Иллариона Киевского, творчество Владимира Мономаха.

В своё время на меня очень повлияли сочинения князя Курбского - основоположника понятий "Святорусская земля", "Святая Русь". Помните знаменитую переписку Ивана Грозного с Курбским? В этой переписке важны не столько исторические и политические моменты, сколько обеспокоенность Ивана Грозного своим Спасением. Князь и царь призывают друг друга свидетельствовать на Страшном суде! Трудно найти что-то более впечатляющее[?]

- А "Житие протопопа Аввакума"? У раскольников, по словам отца Сергия Булгакова, "эсхатологическая паника" проявилась особенно ярко[?]

- Всегда питал огромное уважение к раскольникам. Это, увы, очень обидная история! Греки, в лице патриарха Антиохийского, толкали бедного Никона на реформы, тогда как раскольники боялись самого страшного - десакрализации. Я говорил об этом с владыкой Никодимом, митрополитом Ленинградским и Новгородским, когда зашла речь о замене церковных текстов на старославянский язык. Владыка сказал: "Когда внедряешь что-то новое, надо думать о том, не как разъединить людей, а как их объединить". Разногласия - это первый этап, второй этап - это раскол. Увы, это касается всех сфер нашей жизни.

- Да, раскол Гражданской войны способствовал изгнанию из страны цвета отечественной философии. Но именно в эмиграции у русских религиозных мыслителей появляются их лучшие философские работы, происходят творческие откровения. Как бы вы объяснили этот феномен?

- Для русских мыслителей, оказавшихся в эмиграции, характерен прежде всего настрой патриотический. Они горячо любили свою Родину и поддерживали себя своим христианским, чисто православным духом. Находясь в тяжелейших условиях, они сохраняли веру в своё Отечество, думали о его будущем, о его Спасении. Всё мышление Ивана Ильина было направлено на воссоздание духовной России, и вера "в грядущую Россию" стала основой его мировоззрения. Николай Бердяев, находясь в либеральной по духу Франции, написал небольшую, но, на мой взгляд, гениальную работу под названием "Философия неравенства". Митрополит Евлогий, возглавлявший Русскую православную церковь за рубежом, говорил, что русские философы того времени чувствовали Россию в себе. И сделали многое, чтобы передать это ощущение молодому поколению, понимая, что все они в эмиграции надолго. Прежде всего надо было думать о духовном будущем молодых православных соотечественников. Вместе с эмигрантской общественностью, которая в середине 20-х годов становится более организованной, философы издают журналы и учреждают в 1925 году в Париже особое учебное заведение - Свято-Сергиевский православный богословский институт.

- В чём же была его особость?

- Богословский институт был задуман как учебное заведение высшего духовного образования, как Духовная академия, но вместе с тем он выполнял и функцию семинарии. Он практически создал первую когорту русских священников в эмиграции, которые в основном происходили из интеллигенции или из военной среды. Это были люди тонкого ума, блестяще образованные, но, что самое главное, - с богатым человеческим и жизненным опытом. Я бы сказал, что своими духовными пастырями эмиграция порой была просто избалована!

- Кто же преподавал в институте?

- Практически весь цвет русской религиозной философии: Карташов, Зеньковский, Федотов, Булгаков[?] Пожалуй, самую заметную роль сыграл Антон Владимирович Карташов. В течение первых десяти лет работы института он являлся своеобразным стержнем, инициатором и организатором деятельности своих коллег, оставаясь прежде всего блестящим историком и богословом. В 1956 году Антон Владимирович написал удивительную книгу, которая дышит и эсхатологией, и действительностью, - "Воссоздание Святой Руси". Интересно и необычно то, что в процессе написания он обсуждал её со своими студентами, практически создавая её вместе с ними. Мне кажется, что в России на эту книгу обратили мало внимания[?]

- К сожалению, мы только начинаем оценивать духовное наследие эмиграции, в то время как Богословскому институту уже 87 лет[?] За этот серьёзный срок всё ли, заложенное "отцами", удалось сохранить "детям"?

- К сожалению, после войны студенты-богословы перестали в большинстве случаев посвящать себя священству, хотя институт мог, как и ранее, выполнять функции семинарии. Когда я стал преподавать в институте (в 1981 году), то уже несколько десятков лет, как обучение велось - за редким исключением - на французском языке. Новое поколение студентов в большинстве своём не знало русского языка! Моя специальность - история Русской православной церкви и история русской философии. Как можно преподавать эти предметы, не основываясь на источниках на оригинальном языке! Кроме того, научной литературы по истории православной церкви очень мало, на иностранных языках - почти нет. Некоторые русские философы вообще не переведены! Вырастают поколения, которые воспитываются на переводной литературе. Это очень мешает их развитию, их мироощущению, это определённо их форматирует, но они этого даже не осознают!

- Это новое поколение - потомки русских эмигрантов или иностранные студенты?

- Среди них не только русские по происхождению, но и арабы, сербы, румыны, греки и другие национальности[?] Но два года назад произошло, как я считаю, чудо - Русская православная церковь создала в Париже семинарию. Я тоже там преподаю. Отбор слушателей очень жёсткий. Семинаристы своё первое образование - чаще высшее - уже получили в России. И если в Богословском институте я читаю лекции на французском языке и перевожу русские и древнерусские тексты с листа, то в семинарии я просто даю ссылку и говорю: "Читайте!" Это другой уровень, другой настрой! Для меня будет огромной радостью, если богословы и семинаристы станут общаться, помогать друг другу, в том числе и в более глубоком понимании оригинальных текстов!

- Очень сложно, наверное, прочувствовать в переводе, например, полные боли слова из воспоминаний отца Сергия Булгакова о его родных орловских Ливнах[?]

- К счастью, есть блестящий перевод почти всех произведений Булгакова, сделанный моим коллегой и другом князем Андронниковым. Сам я с трудами отца Сергия Булгакова познакомился ещё в школьные годы. Я учился в католической школе в Париже и считал, что должен отстаивать своё православие. За поддержкой я отправился в Богословский институт к моему будущему наставнику отцу Киприану Керну, который и порекомендовал мне прочесть книгу Булгакова "Апостолы Пётр и Иоанн". Потом я прочёл "Автобиографию"[?] Я открывал для себя Булгакова, поражаясь его блестящему уму, размаху!

- Вы имеете в виду пройденный им путь от легального марксизма до богословия?