Ничей - Алексей Борисов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
То ли земли, то ли пруды с отменной рыбой, то ли и то, и другое вместе заинтересовало вдруг серьезных людей, но к выборам в районе объявились конкуренты. Юрин, бывший тогда обычным председателем колхоза, сам по себе не мог представлять особой угрозы. За его спиной маячили другие силы. В день голосования на территорию, которую вроде бы прочно контролировал Георгий Александрович, высадился мощный десант. Прямо с утра началась массовая и нескрываемая скупка бюллетеней. Бригады, высадившиеся в каждом селе и хуторке, прикрывало частное охранное предприятие из самой Москвы. Местная милиция с каменными лицами ни во что происходящее не вмешивалась.
Последующие попытки Макеева доказать что-то кому-то в избиркомах и судах, конечно, оказались тщетными. В одной компании с приезжими бойцами были замечены несколько ветеранов госбезопасности в штатском, все как на подбор в очень высоких званиях. А стоило Юрину опохмелиться после выборов и принести присягу на верность народу, как о своей инвестиционной стратегии применительно к району заговорила известная столичная фирма «Полусвет». Георгий Александрович прекратил свои хождения по инстанциям, но ничего не забыл и не простил. Юрин стал его личным врагом, имя которого он даже не мог спокойно упоминать. Моего клиента в таких случаях мигом начинала бить нервная дрожь.
— Короче, в эту школу вместе с бассейном вбухали кучу бабла, но ни одна комиссия их ни за что не примет, — продолжал излагать Володя. — Там скоммуниздили всё, до чего смогли дотянуться, и даже больше. Губер бубнит о борьбе с коррупцией, а вот тебе пример — под самым носом.
— Номер через два дня выходит, — напомнил я. — Завтра сдашь текст?
— Раз надо, значит сдам, — как обычно, ответил Паньшин.
— За это и ценю. Всё, не буду тебя забалтывать. Чай допивай и вперед, к станку.
— Я дома попишу с утра? — полувопросительно сказал Володя.
— Никаких проблем, пиши хоть дома, хоть у любовницы. К трем часам управишься?
— К четырем, наверное.
— Ладно, но дольше не затягивай. Наталия Геннадьевна?
— Да, Алексей Николаевич, слушаю вас, — томно откликнулась наша домоправительница, занявшая прежнюю позицию перед клавиатурой.
— Посидишь минут пять на кухне, а?
Наталия вздохнула.
— Гоняете меня туда-сюда…
— Так надо, — подчеркнул я, подпустив суровости в голос.
Наталия поднялась, отодвинула кресло и снова продефилировала мимо, еще более акцентированно покачивая задом.
— Ты пей, пей, не спеши, — задумчиво сказал я, глядя на Володю, раскрасневшегося от чая. — Тут еще одна темка есть.
— Какая? — сразу спросил он, поставив кружку.
— Потенциальная, если можно так выразиться.
— Стоящая?
— Пожалуй. Ты что-нибудь про фабрику Филейкина знаешь? Ну, главного нашего конкурента? Которая на улице Красных Конников?
— Так, кое-что. Специально пока не выяснял, но можно информацию подсобрать.
— Собери. А дело вот в чем. По имеющимся данным, завтра там одна акция пройдет. Незаконно уволенные работники выразят свой протест.
— Что-то я не слышал про увольнения у него, — с сомнением сказал Володя.
— Ты у нас молодец, но все на свете никто слышать не может, — заметил я. — Это молодежь, их сократили как недавно принятых, с наименьшим стажем. Мотивировали так: мол, всемирный кризис, демпинг со стороны Китая, товар не расходится.
— Это да, обувщикам сейчас трудно, — подхватил Паньшин. — Китайцев ценой не перебьешь, а у населения денег мало.
— Вот-вот. И эти ребята сговорились обмазать ему проходную краской и расписать стены. Типа «Верни зарплату, гад!» или «Хватит пить нашу кровь!» Как-то так, причем молниеносно. Мы вовремя обо всем узнали и зашлем туда своих людей. Они снимут акцию на видео, а я уже договорился пристроить сюжетик на телевидение. И в Интернете разместим.
— Нормальный ход, — одобрил Володя.
— А понимаешь, для чего я тебе это рассказываю?
— Написать придется?
— Скорее всего, да, и позлее. Но пока не знаю, для какого издания. Шеф решит.
— Мне там надо быть? — спросил Володя.
— Это ровно на два часа намечено. Нет-нет, ты пиши свою статью, не дергайся. Материалом обеспечим, — заверил я.
После ухода Паньшина позвонил Георгий Александрович. Я коротко доложил об итогах поездки на село, чем вызвал шквал ненормативной лексики в адрес Юрина и, напротив, несколько теплых слов по поводу Володи и его творческих способностей. Кандидат, судя по звуковому фону, был в дороге. Напоследок он поинтересовался сбором подписей. Я привел последние цифры и пообещал ему лечь костьми. Видимо, уже предвкушая, как будет обтекать ненавистный Юрин, Георгий Александрович завершил беседу на мажорной ноте и даже пожелал мне спокойной ночи. На самом деле, на мой взгляд, такая многозадачность была нам ни к чему, ибо неумолимо вела к войне на два фронта. Правда, убедить клиента отказаться от нее представлялось абсолютно невозможным.
Фурсов уехал еще раньше. Он собирался по пути домой наведаться в полевой штаб и пообщаться с Андреем Шубиным, заодно и подвезти его потом. Завтрашний день должен был стать решающим при сборе подписей. Вообще, кампания имела шанс финишировать уже послезавтра. Для этого надо было всего-то провалить задание, порученное Игорю и Татьяне с их воинством.
— Гоблинское воинство, береги достоинство, — вслух произнес я.
— Алексей Николаевич, это вы про какое достоинство на ночь глядя? — иронически осведомилась Наталия.
Она смотрела на мониторе какой-то мультик, скачанный из Сети, и была, в отличие от меня, вполне свежа. По крайней мере, на вид.
— Да был у меня один экзотический клиент с его гвардейцами, — усмехнулся я. — Такое видеть надо. Гуляй-Поле, как у батьки Махно. Сидел он в своей берлоге под огромным портретом Дзержинского, гладил бронзовый бюстик Ильича и всем предлагал хлопнуть по сто граммов. Ребята вокруг ходили в камуфляже с портупеями, а девки-соратницы целовали его в лысину.
— Фу-у! — скривилась Наталия.
— Не любишь лысых?
— Не очень.
— А если я облысею в боях?
Наталия поставила мультик на паузу и уставилась на меня бесстыжими глазами. Ее взгляд я долго выносить не мог. Поэтому сказал без затей:
— Иди сюда.
Минут через пятнадцать тихий офис имел несколько иной вид. Предметы туалета Наталии, да и моего тоже, были хаотически разбросаны по всей мебели и полу. Особенно причудливо располагались ее джинсы, которые свисали с телевизора в углу. Сама Наталия в чем мать родила свернулась калачиком на диване. Я находился от нее в непосредственной близости, лежа на спине, и одежды на мне было ничуть не больше.
— Алексей Николаевич, вы слишком активны, — игриво резюмировала Наталия.
— Утомил, что ли? Ты же молодая и озорная.
— Старый нашелся, — хмыкнула она.
Я глубоко выдохнул
