Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт - Витезлав Незвал

Тётя, услыхав последние слова, бросилась к окну поглядеть, по колено ли вода, а поглядев, сказала с облегчением, что вода снаружи обычной глубины.

— Это хорошо. Значит, гости приплывут без затруднений, — заметила Русалка. «Какие же гости приплывут?» — подумал Соломенный Губерт.

Какие же гости приплыли?

Глава сорок пятая, в которой говорится, кто были гости

АНЕЧКА-НЕВЕЛИЧКА НЕ РЕШАЛАСЬ спросить Русалку, кого они с Тётей ждут в гости. Соломенный Губерт тоже не решался. Впрочем, его не столько интересовали гости, сколько ему хотелось узнать, кто же такой, собственно говоря, Страшила. Вот почему, услыхав о гостях, Соломенный Губерт спросил:

— Надеюсь, они не Страшилы?

Русалка так побледнела, что из зелёной превратилась в белую, а Тётя так принялась гримасничать, что Анечка-Невеличка забеспокоилась, как бы эта милая дама не превратилась опять в Мартышку.

Постепенно к Русалке снова вернулся красивый зелёный цвет, и она, вздохнув, сказала:

— Ты напомнил мне, малыш, об ужасных вещах. Попасть в лапы Страшилы — это, знаешь ли, неприятно.

— Значит, у Страшилы есть лапы? — воскликнул Соломенный Губерт. — Неужто он Змей О Трёх Головах?

— По-моему, даже пострашней, — сказала Русалка.

— Что может быть страшнее?

— Ветер! Ветер страшнее Змея о Трёх Головах!

— Ветер? Да у него и одной-то головы нету!

— Твоя правда, малыш. У Ветра не только головы, у него даже никакого облика нет. Но какой он страшный! Ухитряется проскользнуть в каждую щёлочку и большой мастер притворяться. Иногда прикинется кротким, и хочется с ним поиграть, а он разъярится и всё сметёт! Чего только я не пережила, пока меня не вызволила Дудка. А сколько горя хлебнула моя милая Тётя! Правда, Тётя?

— Ох, не вспоминай! — сказала Тётя и тут же начала вспоминать: — Сама-то я много натерпелась с тех пор, как меня ещё девочкой Водяной уволок под воду и запер в чулане. Кто говорит, что Водяной не уволок меня на дно? То-то и оно-то! Я, помню, купалась, а Водяной хвать меня за ногу, и всё! «Никаких отговорок, будешь мне прислуживать!» — сказал он, и пришлось ему прислуживать. Ох как мне бывало грустно, помнишь Русалка? Но ты этого не можешь помнить. Тебя тогда и на свете не было! Водяной принёс Русалку, когда я была такая же взрослая, как теперь Русалка. До чего же она была хорошенькая! Беленькая, точно облако над водой. Зеленеть ты начала, Русалка, только на третьем году. Кто говорит, что это не так? То-то и оно-то!

Стала я нянчить Русалку, и стало мне повеселей! Нянчу её, бывало, и песенки пою. Помнишь, Русалка, вот эту:

В лесочке глупый пёсБез мамы-папы рос;Слонялся он все дни,Обнюхивая пни,И заплутал в овсе,Как псы почти что все;Глядь — а навстречу пан:У пана — марципан.И вот, за полкусочка,На глупом псе — цепочка.Шитьё пошло — не рай:Гав-гав! — и не гуляй.И, как все модники,Носи намордники!

Если мне память не изменяет, жили мы с Русалкой в этом вот самом домике и беды не знали. Была Русалка ужас какая непоседливая и очень любопытная. Особенно разбирало её любопытство, когда, поглядев в окошко, она замечала над водой Коромысло. Кто говорит, что Коромыслами не называются зелёные или голубые стрекозки? То-то и оно-то!

Привыкли мы с Русалкой друг к другу, и было нам хорошо, пока Водяного не одурачил Ветер, а люди не посадили в каталажку.

Случилось оно вот как.

Водяной любил мастерить дудки из ивовых прутьев. Срежет прут, сделает дудку и сразу выбросит, потом другую, третью — и ни одна ему не нравилась. Так в конце концов срезал он все прутья на окрестных ивах. Очень это Ветру пришлось не по вкусу! Ветер, видите ли, не мог теперь посвистывать в ивовых прутьях и поклялся отомстить Водяному. И вот однажды, когда, положив рядом с собой пиджачок, мастерил Водяной очередную Дудку, Ветер подкрался и унёс пиджачок во двор богатого крестьянина. Водяной — раз! — и через забор за своим пиджачком.

Залаял пёс, выбежал хозяин, схватил Водяного за полу и велел упрятать в каталажку. Однако Водяной успел бросить Дудку в воду и громко, чтобы я услыхала, крикнул:

Кто придёт, в неё подует, Тот Русалку расколдует!

Я услышала, запомнила, спрятала Дудку в шкатулку и стала всегда носить шкатулку с собой.

Шло время. Русалка становилась миловиднее и непоседливее. Целые дни глядела она на Коромысло, летавшее над водой, и всё уговаривала меня выплыть из домика и полюбоваться Коромыслом вблизи.

Где Коромысло, Там лихо повисло! —

повторяла я Русалке, чтобы припугнуть её. А Русалка нет и нет!

Однажды, когда я меняла пробки Скату, Русалка отворила окошко и без спросу поплыла к поверхности, чтобы полюбоваться Коромыслом. Что мне, бедной, оставалось делать? Поплыла и я за нею, впопыхах надев наизнанку первое, что попалось под руку, — тулупчик. Ещё прихватила я шкатулку с Дудкой да маленький кнутик — постегать Русалку за самовольничанье.

Доплыла Русалка до берега, выскочила из воды, а я вдогонку! Но тут произошло ужасное событие! Налетел Ветер, началась метель, и так похолодало, что вода — вы только представьте себе! — замёрзла, так что мы с Русалкой теперь не могли вернуться в наш уютный домик. От холода и страха Русалка вся съёжилась, потом стала уменьшаться и вдруг превратилась в маленькую Древесную Лягушку! А что такое Древесная Лягушка?

— Безвестная погремушка! — хором сказали Соломенный Губерт с Анечкой-Невеличкой

— То-то и оно-то! Именно безвестная погремушка! Сама-то я, как надела впопыхах тулупчик наизнанку, так и ходила в нём. И тоже ёжилась от холода да морщилась от Ветра, дувшего прямо в лицо, пока не превратилась… Однако об этом после!

Если мне память не изменяет, долго мы потом скитались, пока не добрались до Таинственного Замка, где, кроме Кареты и Разувайки, не было ни души. Русалку-Лягушку я сразу уложила спать, а сама решила пройтись по Замку и осмотреться. Все двери передо мной отворялись сами. Это Ветер — хозяин Замка назло Водяному отворял их и заманивал меня в Зеркальный Лабиринт.

Вошла я в Лабиринт и чуть не умерла от ужаса. Со всех сторон на меня уставились тысячи одинаковых Мартышек. Они повторяли за мной каждое движение, и я вдруг поняла, что все Мартышки — просто моё отражение, потому что в Мартышку превратилась я сама.

А произошло это вот как.

Тулупчик примёрз ко мне, а кнутик, которым я собиралась постегать непослушную Русалку, примёрз к тулупчику и превратился в обезьяний хвост. Оттого же, что я всё время морщилась да ёжилась от вьюги и стужи, лицо моё сделалось точь-в-точь обезьянье!

И стала я Мартышкой… И хотя на душе у меня было скверно, я только и думала, как спасти Русалку. И придумала. Повесила на стену шкатулку с Дудкой и стала ждать того, кто придёт и задудит в неё. Но никто не приходил, и хорошо, что не приходил, потому что Ветер, окажись он дома, сразу бы сбил с ног любого.

Когда пришли вы, я сразу решила, что будет ужасно, если Ветер собьёт вас с ног, и придумала хитрость.

Кто говорит, что я не придумала хитрость? То-то и оно-то! Придумала я вышить Ветру к именинам флажок и, хоть на минутку, выставить Ветер из дому. Он обожает играть флажками, причём, когда заиграется, забывает всё на свете!

Услыхав в Лабиринте ваши голоса, я, хоть давно и не пела, запела. Запела я то, что вы слышали:

В Таинственном Замке Шкатулку найдёшь, Волшебную Дудку В шкатулке возьмёшь, Дудеть в неё будешь — Русалку пробудишь!

Что было дальше, вы знаете сами… На этом Тётя закончила свой рассказ, и Соломенный Губерт спросил:

— Почему же вы злились, когда мы вежливо представились?

— Чтобы испугать вас и чтобы вы хорошенько спрятались. Я боялась, что Ветер заметит вас прежде, чем я повешу флажок.

— Однако Ветер не дал выставить себя из дому, — продолжал Соломенный Губерт.

— Ты же сам его позвал. Счастье ещё, что задудела Дудка, а то бы от страха я убежала из Замка и никогда больше не увидела бы мою дорогую Русалку.

— Когда вы потерялись, вы были маленькая, а теперь вы взрослая красивая дама, — сказала Анечка Русалке.

Та улыбнулась и ответила:

— Я пятнадцать лет была в плену и повзрослела за это время. Пока я была Лягушкой, шли годы, и, превратившись опять в Русалку, я оказалась взрослой!

Тут вдруг Тётя объявила, что плывут гости, и предложила поглядеть на них в окошко. Соломенный Губерт и Анечка-Невеличка поглядели и, увидев Карету, полную гостей, сказали:

— Так ведь это наши милые Рыбушмены! И правда, это были Рыбушмены

Глава сорок шестая, в которой наконец-то выяснится всё про колесико

— ПОДЛОЖИТЕ ДРОВ, ТЁТЯ! — сказала Русалка. — А вы не бойтесь, милые дети!