Крысолюд - Ludvig Normaien
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Небольшая сортировка, и вот уже я оказываюсь не в паре с унгором, а в толпе человекоподобных существ с продолговатыми головами, горящими или отблескивающими красным глазами, пегим, коричневым или чёрным окрасом меха, единичными предметами доспехов и набором острых резцов. То есть типичных крысолюдов. На моё появление кто-то из них агрессивно зашипел, постаравшись вытянуться повыше, кто-то прижал уши и опустил нос пониже. А я им обрадовался — старые знакомые! Может с ними найду общий язык?
— Привет — привет вам, тощие! Как поживаете? Откуда будете? — обнажил клыки я в приветствии.
Пёстрые и коричневые опустились ещё пониже. Пара крепких и жилистых чёрных крыс вышла вперёд.
— Мы твоя не знать! Мы из Скорви! Великий клан! Склонись, светлый, пока твоя цела! — заскрипел-зашипел один, демонстрируя выжженное на груди неизвестное мне тавро, изображавшее что-то из стилизованнх костей.
Я выпрямился ещё выше, вытянул руки вдоль тела, повернув их ладонями в сторону крыс. С такого положения ударом снизу я мог своими когтями вскрыть им брюхо от паха до горла одним ударом.
— Меня прозвали Голодное Брюхо! Ты думаешь, что меня так прозвали на пустом месте? Меня так прозвали, потому что я могу заживо проглотить такого как ты!
Один явно заколебался. И запах, чёткий запах того, что он боится, разнесся вокруг.
— Вы видите у меня знак клана? Нет! Потому что его нет! Я так силён, что сам возглавляю клан! Вы слышали, чтобы главу клана прижигали как скот?
— Нет… нет, Голодное Брюхо, не слышали… — запищали некоторые пёстрые подобострастно. Ещё одно несоответствие пришло в голову.
— К тому же я один из вас светлый. — привёл я дополнительный аргумент.
Толпа крысолюдов ещё сильнее заколебалась и их носы опустились гораздо ниже. Маленькая стая. Моя маленькая стая крыс.
Второй чёрный, пытавшийся хвастовством о своём клане подмять меня, попытался продолжить:
— Меня зовут…
— Меня уже не волнует, как тебя зовут! Ты упустил свой шанс. Теперь я дам тебе новое имя — ты пока будешь просто… Крыса!
Он попытался что-то сказать. А я решил додавить:
— Просто кивни. Говорить пока тебе не разрешаю. Он кивнул.
— Отлично. Итак, ты — я указал на ещё одного крыса, чей клочковатый мех был не менее черного цвета, чем у его собрата, и который по своей стати был таким же крепким, — ты будешь Вторым. То есть вторым тут после меня. Моим главным помощником.
— Да — да, буду, я буду главным после тебя! — засуетился Второй, поднимая нос выше.
— Итак, теперь о том, зачем нас собрали. Кто знает?
— А ты разве не знаешь, Голодное Брюхо? — протянул Крыса, смотря исподлобья.
— Я знаю ВСЁ! Всё, что мне требуется знать. А сейчас я проверяю вас. — Размахнувшись, отвесил оплёуху ладонью. Крыс не упал, но тут же склонился и зашатался, потирая место удара. — Это за то, что раскрыл пасть, когда я тебе не разрешил. В следующий раз что-нибудь оторву.
— Драки и грызня, Голодное Брюхо, — подкатился один из пёстрых, подметая пол своим похожим на толстого червяка хвостом. — Тёмные человеки смотрят на смерти и радуются…
— Молодец, я буду тебя звать Крепкий Хвост! — погладил я его по заросшему крепкому лбу, отчего он осел ещё ниже..
— Я слышал — слышал, что кто победит всех — всех, может вступить в их войско и ему дадут много — много еды! — с другого боку подбежал другой крыс, с большими торчащими наружу желтыми резцами.
— А тебя я буду звать Желтозуб! — отметил я его. — Вы всё верно знаете. Ну-ка, а скажите мне, как проходят драки и грызня?
Крысы начали галдеть.
— Молчать! Вот ты, говори. — ткнул я наугад.
— Я Тукч Ядро, Голодное Брюхо, я знаю — знаю, как они проходят! Они выпускают биться героев, сильных — сильных воинов один на один, а если есть стая — то стаю против стаи.
— И ты молодец, Тукч.
Задрожавший от похвалы крыс поднял свою исцарапанную морду выше.
— И когда начинаются схватки?
— Уже — уже — затыкали они пальцами в окружающих нас наггароти, — уже ведут!
Отряд воинов взял нас в кольцо, прикрывшись щитами, словно ожидали нападения и, покалывая наконечниками копий, повели в очередной туннель, впрочем, вскоре закончившийся. Пока шли, попытался сосчитать количество крыс, но постоянно сбивался. Где-то пара дюжин.
Крыс удалось подчинить без драки, отлично! А то, что я с ними могу ещё и говорить, отлично вдвойне!
Вот интересно, я понимаю и крысячий… крысиный… крысолюдский язык, а ещё и один из человеческих. Почему так? При этом вообще не понимаю выкрики друкиев и тех же зверолюдов. Было бы неплохо — съел чьи-нибудь мозги и выучил язык. А быть может это возможно?
Путь окончился у ворот, по виду как будто вырезанных из кости. У темной площадки перед ними гудел поток сырого ветра, который сейчас почти не ощущался, а ожидание предстоящей схватки пронизывало до костей.
Амфитеатр арены не поражал воображение размером, но вот украшений тут было налеплено превеликое множество. Но не на украшениях и не на зрителях, сидящих и лежащих у столов, остановился мой взгляд. Посыпанная песком сцена, размером с сотню метров. Подсознательно ожидал чего-то более внушительного. Тут были ещё одни ворота на арену, расположенные напротив тех, из которых мы вышли, и мощная стальная решётка, отделяющей зрительские места от сцены. Решётка была значительно мощнее той, что была в наших камерах.
А напротив, у ворот, галдела толпа зелёных коротышек, визгливо выясняя отношения и колошматя друг-друга короткими дубинками. Сутулые, сгорбленные спины, крючковатые пальцы, лопоухие головы с большими глазами и носом выдающихся размеров, большая пасть с торчащими мелкими и кривыми зубками.
— Гоблинятина! — зашипели крысы, стоящие по сторонам и позади.
Они посматривали на меня, ожидали моего решения, из их пастей начал капать слюна. А я ждал, что быть может тут будет какое-то объявление, может тут есть некто, кто объясняет правила? А может оно уже было, и мы просто пропустили всё. Или тут так не принято. Пока они заняты разборками между собой, было бы очень удобно на них напасть, к тому же они превосходили нас по численности, на первый взгляд.
— Вперёд — вперёд! Бей их! — приказал я, побежав в сторону гоблинов, взрыхливая когтями песок. В своей суете, гоблины не замечали нас, пока мы не пересекли середину амфитеатра.
— Ой-ой! —
