В плену орбиты - Мартин Кэйдин

Впрочем, в действительности человеческому телу в капсуле было гораздо удобнее, чем это казалось на первый взгляд. Космонавт вовсе не лежит на спине, как считает большинство непосвященных. Он находится в полулежачем положении, спина немного приподнята, а колени чуть возвышаются над головой. Каучуковая и пластиковая обивка контурного кресла точно отформована по телу космонавта и необычайно комфортабельна.

Пруэтт с нетерпением ожидал первых мгновений невесомости. Когда, в порядке тренировки, он лежал по нескольку часов в контурном кресле капсулы или тренажера, это бывало очень утомительным. При нормальном тяготении в полулежачем положении кровь отливала от ног к туловишу, и даже пустячное неудобство вызывало сильнейши.боли:

Но в космосе... Собственно-говоря, даже русский корабль "Восток" не так уж велик с точки зрения земных масштабов. Все дело в том, что в состоянии невесомости самый незначительный дополнительный объем дает колоссальные преимущества. Этого достаточно, чтобы русские космонавты могли, например, расстегнуть привязные ремни и распрямить тело.. Не так важно, что они могли стоять, - в условиях невесомости нельзя "стоять". Там, где нет верха и низа, это понятие теряет смысл. Но Николаев первый станцевал "космический танец". Плавая в воздухе, совершенно невесомый, он ухватился обеими руками за выступы в кабине, тщательно уравновесил тело и начал вертеться. Он вращался и вращался с восхитительной легкостью, без малейшего дополнительного усилия, и прекратить вращение ему удавалось, лишь ухватившись за что-нибудь.

Так что даже капсула "Меркурий", этот крохотный кокон, в который завернулся человек, чтобы дерзнуть взлететь в космос, утрачивает при невесомости все свои неудобства и становится не только терпимой, но даже комфортабельной.

Правда, влезать в капсулу было чистым наказанием.

Иначе не скажешь. И Пруэтт ворчал всякий раз, когда, извиваясь, протискивался с посторонней помощью в узенький люк. Он влезал в капсулу и вылезал из нее не меньше сотни раз, отрабатывая процедуру покидания капсулы в аварийных ситуациях. Он вылезал через люк и через узкий проход в горловине капсулы, где размещались парашюты. Это был тот случай, когда восемьдесят килограммов тренированных упругих мышц и широкие плечи мало радовали его.

Пруэтта никогда не покидало чувство изумления, когда он думал о своем космическом корабле. На орбите эта машина вместе с ним будет весить примерно тысячу пятьсот килограммов. Черт побери, это почти на пятьсот килограммов меньше, чем весит его автомобиль! И все же эта крохотная коробочка полетит вокруг земного шара со скоростью двадцать девять тысяч километров в час; она способна выдержать колебания температуры в несколько тысяч градусов. И ей будет нипочем любое давление-от практически полного вакуума до нагрузок, которые превращают в кашу все, кроме самого прочного металла.

Вживаясь в сложное хозяйство своего космического "домика", Пруэтт понимал, что единственно возможная норма взаимоотношений космонавта с его кораблем-это симбиоз человека и машины. В сущности, человеческий организм должен буквально вплестись в электронные и механические системы капсулы и гибко взаимодействовать с ними.

Он будет жить, как младенец во чреве; только человек, видевший капсулу, с которой слой за слоем снята обшивка, может оценить потрясающую сложность и переплетенность всех "волокон" космического корабля. Тело Пруэтта будет окружено десятью тысячами метров проводов и кабелей. Часть из них будет даже подключена к нему. В ограниченном пространстве капсулы десять километров "венозных и артериальных сосудов" будут обеспечивать подачу электроэнергии, тепла и жидкостей, охлаждать, защищать от радиации... Да, это самый настоящий симбиоз.

Как и его предшественникам-космонавтам, Пруэтту предстояло убедиться, что тренировки и длительная подготовка потребуют больше физических усилий, чем выполнение любой задачи во время реального космического полета.

Тренажеры и специальные устройства представляли собой хитроумно придуманные "барьеры", преодоление которых требовало величайшего напряжения. Это был путь добровольного мученичества и испытаний возможностей человека, но он всегда вел вперед, к конечной цели-максимальной готовности к огненному броску в неизведанное, который потребует предельной отдачи сил. Инженеры НАСА создали несколько тренажеров, по их мнению, воспроизводивших многие ситуации, с которыми человеку придется столкнуться на борту космического корабля во время орбитального полета. Одной из любимейших "игрушек" у них был безопорный стенд "Альфа" (От английского сокращения "ALFA" - Air Lubricated Free Attitude Simulator (свободно ориентирующийся в пространстве тренажер на воздушной подушке).-Прим. ред.).

Опыт показал, что они ошибались. "Полет" на безопорном стенде не был похож на управление реальным кораблем и реальными двигателями в условиях невесомости. На тренажере было работать труднее, значительно труднее. Первое знакомство с "Альфой" застало Пруэтта врасплох.

Он забрался в контурное кресло, и техник надежно закрепил привязные ремни. Просторное помещение, где находился стенд, погрузилось в темноту. Пруэтт вспомнил, что балансирует на огромном стальном шаре, опирающемся всего только на подушку из сжатого воздуха, вспомнил - и забыл. Он услышал глухой шипящий рев воздуха и, не задумываясь, пошевелился, чтобы усесться поудобнее.

Это была тяжкая ошибка: Вселенная мгновенно и резко завертелась вокруг него. Кресло круто наклонилось и стало вращаться. А ведь он всего лишь подвинулся в кресле на какой-то сантиметр!.. Он инстинктивно попытался подчинить себе свое тело, восстановить равновесие, но необычайно чувствительная "Альфа" реагировала на малейшую неточность-его только сильнее стало крутить, причем как-то по-новому, что еще больше сбивало с толку.

Он выругался; мгновенно помрачнев, он представил себе, как будут смеяться над ним другие космонавты, и снова ругнул себя. Надвигался первый приступ тошноты, и тут Пруэтт немедленно воспользовался собственным самым эффективным средством, не раз выручавшим его в подобных случаях. Этот прием стал для него совершенно органичным элементом процесса мышления. Он заставил себя слиться с машиной, заставил свои ощущения и инстинкты вписаться в систему "человек-машина".

Перед его глазами была большая линза. Глядя сквозь нее, он сосредоточил свое внимание на карте, необычной карте, охватывающей пространство в три тысячи километров от горизонта до горизонта и движущейся перед ним со скоростью около восьми километров в секунду, Земля летела под ним точно так, как будет лететь под капсулой на орбите. И когда его внимание переключилось на карту, он обнаружил, что уже не слышит шума сжатого воздуха, а ведь когда начиналась тренировка, ужасный рев просто оглушал его. Теперь же он его не замечал, как не замечал раньше шума работающих двигателей самолета. Он уже добился полной сосредоточенности на своей главной задаче.