Звездочет. Работа на холоде - Марина Барбышева

Скоро ребенок засопел умиротворительно и ровно. Лена помолчала несколько минут, с любовью глядя на сына, боясь спугнуть его капризный сон. Потом тихонько встала, поправила сбившееся одеялко и настороженно оглянулась, прижав палец к губам.

В детскую неслышно вошел Виктор, выключил свет и в темноте взял ее за руку. Ощутив у себя на плече его губы, она чуть отстранилась, увлекая его за собой.

Они вышли из детской обнявшись, ступая на цыпочках по скрипучему паркету, который давно следовало перестелить и отциклевать, да все руки не доходили. В кухне уютно шумел чайник, предвещая приятное вечернее чаепитие, вползвука бормотал телевизор, демонстрируя агрессивное ток-шоу на тему очередных политических споров.

Лена накрывала стол для легкого ужина. Виктор внимательно наблюдал за ней, но не за ее действиями, а именно за ней. Заметив его пристальный взгляд, она улыбнулась ему ничего не значащей мимолетной улыбкой.

— Лен, скажи мне… — Виктор замялся и замолчал.

— Что? — она подбодрила его легким приветливым кивком.

— А вот если бы он вдруг оказался жив, у нас с тобой ничего бы не изменилось?

— Кто? — Лена подняла брови, изобразив непонимание. Но в ее тоне улавливалось упрямое нежелание развивать эту тему.

— Сергей.

— Сергей? Ну… Я же за тебя вышла.

— Все равно. Я бы тебя у него увел.

— У него бы не увел. — Лена, потупив взгляд, машинально постукивала по столу ложечкой.

— Это почему? — недовольно вскинулся Виктор.

Лена отложила ложечку и ласково обняла его, доверчиво прижавшись к плечу.

— Ну… потому, что он был такой… — она замурлыкала, нежно проведя подбородком по его щеке. — Вить… ты, что ли, ревнуешь?

— Нет! — Виктор отстранился. — Вот просто интересно, что в нем такого? По-моему, он просто надутый самоуверенный бультерьер.

Она снова сделала попытку его обнять, но так, словно он маленький и капризный.

— Вить, ну ладно, чего ты завелся? Я же с тобой.

— Знаешь, а мне это надоело, — снова отстранился Виктор. — Ты думаешь о нем постоянно.

— С чего ты взял? — Лена растерянно заморгала. — Надеюсь, ты шутишь?..

— Если этот бультерьер тебе так дорог, чего ты тогда со мной живешь?

— Но… Витя… он же умер… его нет.

— Вот именно. — Его взгляд был недобрым и испытующим.

— Он умер! Не смей его оскорблять. Ты просто ревнивый дурак! — отрезала она, сузив глаза. — Все! Хватит. Я иду спать.

Виктор остался один. Он ругал себя за этот тупой разговор, за идиотскую свою несдержанность, за испорченный вечер. Но он ничего не мог поделать с собой. Он любил ее. Он боялся ее потерять. Он ее ревновал. И из них двоих он один знал, что ревность его и страх ее потерять возникли не на пустом месте.

Положим, на этот раз пронесло. Вместо него в Женеву отправили Сергея. Но ведь должны были отправить его, а Сергея оставить! И что тогда?! Естественно, Сергей непременно искал бы встречи с бывшей возлюбленной. Да почему с бывшей?!.. Он до сих пор ее любит… Вряд ли бы ему хватило здравого смысла оставить все как есть, раз уж все так сложилось. И не без его, кстати, участия.

Но ведь Сергей снова вернется… Он будет исчезать и появляться тысячу раз. И что тогда делать Виктору? Этот Торнадо однажды прорвется и уничтожит пальмовую хижину его семейной жизни. Он не выдержит поединка. Он уже его проиграл. Сергей же за это время стал еще более сильным… И Лена… такое чувство, что она его ждет! Несмотря ни на что и вопреки всему. «Она до сих пор любит этого бультерьера, будто я пинчер какой-то! Куда мне до его хватки в двадцать четыре атмосферы?! Вцепился и даже после смерти не отпускает. Сукин сын… Ладно. Мы же не собаки, в конце концов. Разберемся».

Виктор тяжело вздохнул и налил себе коньяку, приняв серьезное решение впредь держать себя в руках. Подобные срывы ни к чему хорошему не приведут. Тем более Лена всегда так уравновешенна и спокойна. Вот и сегодня она с достоинством выдержала его неожиданный срыв. И вовремя ушла, не дав ему распалиться, наговорить еще больших несуразных глупостей, после которых могла образоваться непоправимая брешь в их довольно удачно сложившихся отношениях. Но мысль о том, что в ее жизни, пусть даже так эфемерно, присутствует другой мужчина, была невыносима. Вот в его жизни не было места другим женщинам. Она стала для него, как наркотик. А такое рано или поздно приводит к краху.

Коньяк подействовал расслабляюще и возбуждающе одновременно.

«Вот оно, лекарство, предотвращающее срывы, — подумал Виктор. — А теперь я приму дозу кокаина».

Он залез под одеяло с головой, нащупав губами ее грудь, самые тверденькие вершинки. Лена одобрительно замурчала, поворачиваясь к нему вплотную. Его тело еще было прохладным, и он с жадностью впитывал ее томное, почти жаркое тепло. Дыхание стало порывистым. Виктор отбросил одеяло и обхватил коленями ее бедра, стараясь как можно плотнее прижаться к ее животу… «Лена…» — вдруг почудился ей будто долетевший издалека шепот…

В женевской квартире резидента Квятковского было идеально прибрано, будто бы он давно здесь не появлялся. Но он был дома. Сергей нашел его в гостиной. Он лежал на диване, не подавая признаков жизни. Возможно, он просто спал. Хотя явные признаки острой сердечной недостаточности мертвенной бледностью проступали на его одутловатом лице.

«Этого еще не хватало… Умер, что ли?..» — подумал Сергей, тронув его за плечо.

— Павел Филиппович… Послушайте… Живы?

Квятковский шевельнулся, открыл мутные воловьи глаза и тяжело приподнялся.

— Да-да… извините… — промямлил он осипшим, едва пробивающимся сквозь пересохшее горло голосом.

— Вы меня напугали. Вам плохо?

— Нет… Ничего… Три ночи не спал, а тут вдруг сморило. Как умер, ей-богу. Сейчас бы кофе. Покрепче.

— Я сварю, — предложил Сергей, — а вы полежите пока…

Он прошел в кухню и включил газ. Турка и большая упаковка молотого кофе стояли рядом на видном месте. Сергей готовил кофе по всем правилам, как это любила делать Лена, в холодной кипяченой воде с добавлением маленькой щепотки соли. Насыпав в турку три с верхом чайные ложки, он подумал и добавил четвертую.

С трудом волоча по полу босые синюшные ноги, в кухню вошел Квятковский. Он рухнул на кушетку возле стола и отхлебнул кофе из чашки.

— Однако… — крякнул он, прослезившись.

— Вы просили покрепче, — напомнил Сергей.

— Это уже не кофе, — отдуваясь, просипел резидент, — это уже наркотик… Ладно, к делу.

— Да подождите вы! Отдышитесь… Допейте. — В голосе Сергея сквозило сочувствие.

В натуре резидент оказался еще менее привлекательным, чем на фотографии. Естественно, он был не в форме. Произошедшие события измотали его и измучили. Но во всем его подавленном облике сквозило что-то еще, какая-то настороженность.

— Нет-нет. К делу. — Квятковский сделал еще один шумный глоток. — Итак. Последние месяцы я чувствовал сильное давление БНД, что вынудило меня постоянно перегруппировывать сеть. Все закончилось на Шёманне. Он был хозяином гнезда. Я переключил на него целую ячейку. У него ресторан. Агенты встречались только в его ресторане. Через неделю всех арестовали.

— Значит, у него свой ресторан?

— Да, рыбный ресторан. Готическое такое здание… отдельные кабинеты… А рыбная кухня — это с моей подачи. Я, знаете ли, большой любитель суши и прочей японщины. Морепродукты, приправы… Это песня.

— Я тоже, — на всякий случай соврал Сергей. Вранье часто помогало найти общий язык.

— Правда?! — обрадовался Квятковский. На его лице проклюнулось расположение и одобрение.

— Да-да. Что дальше? — Сергею показалось, что резидент решил разбавить серьезность разговора гурмановским смакованием одинаковых кулинарных привязанностей, но он сразу пресек эти его поползновения, бесцеремонно вернув Квятковского в нужное русло.

— А дальше ничего, — промямлил резидент. — Всех арестовали. Шёманн скрылся. По-моему, все понятно.

— Кто именно был арестован? Фамилии назвать можете?

— Ну… Пригоров… Демин, Закржевский… и Лиза Маркова. Четверо, — как-то вяло и нехотя перечислял Квятковский, и Сергея это неприятно насторожило.

Все указывало на то, что резидент ему не доверял. Или так только казалось из-за сразу возникшей к нему, еще по фотографии, неприязни? Он не хотел говорить о делах, старался уходить от прямых вопросов, в глаза не смотрел, явно гнул какую-то свою линию, видимо, не продуманную до конца. И откуда эта заметная неуверенность в себе? Скрытность? Разве они делают не одно дело? Или лично он, Сергей, не вызывал у него симпатии, или они уже все здесь друг друга подозревали?.. Друг друга и всех вокруг. Видимо, это профессиональное заболевание, как артрит или геморрой.

Сергей был не слишком силен в психологии, но все же жизнь его многому научила. Иногда неожиданно заданный вопрос не по теме вышибает собеседника из колеи, смешивает выстроенные в ряд мысли.