Джинн из прошлого - Василий Головачев

– Нет.

– Тогда приступаем к завершающему этапу нашего путешествия. Я понял, чего мы не учитываем при задаче курса. Черви Угаага не объединяли космос сетью метро. Они искали источники энергии, устанавливали сторожевые посты в местах выхода других Метавселенных внутри нашей и рыли ходы везде, где могли, не для всей своей цивилизации, а каждый для личной цели.

– О личности в их состоянии говорить не приходится.

– Всё равно в каком-то отношении каждый Червь был определённой личностью. Если моя гипотеза верна, мы с тобой путешествуем не в общей сети метро, а в одной из индивидуальных подсетей, созданных одним Червем.

Лилия удивлённо посмотрела на него.

– Если не брать в расчёт твой бред насчёт наличия личности у Червей, идея очень интересная. Но что из этого следует?

– Надо искать другой терминал, сотворённый другим Червем. Тогда наши возможности намного увеличатся.

– Не знаю, не уверена, надо думать. Да и как ты собираешься искать другие терминалы Червей?

– Вернёмся обратно на Луну… впрочем, это ничего не даст. Должен существовать узел пересадки, общий для всех линий.

– Почему должен?

– По любому Черви должны были контактировать друг с другом, а для этого они должны были соорудить станции для встреч или общие для всех стыковочные модули.

– Они сами себе модули.

– Не придирайся к словам. Вообще мне всё интересней становится «доразумная» жизнь. К примеру, как Черви, да и те, кто был до них, общались меж собой?

– Мысленно.

– А они мыслили? Может, тогда в чести была не мысль, а чистая рефлексная магия, объединяющая в себе все процессы, которые мы делим на части? – Игнат заметил тень скуки, мелькнувшую в глазах спутницы, и заторопился: – Ты мне прочитаешь лекцию, когда вернёмся. Пойду в ксенологию, хватит горбатиться на Службу безопасности. Предлагаю перед прыжком настроиться на общий стыковочный узел линий «червивого» метро. Не получится – вернёмся на Луну.

– Как ты себе представляешь этот узел?

Игнат почесал затылок.

– Как центр паутины.

– Очень наглядно, – скептически сложила губы Лилия.

– У тебя другой подход?

Она поправила волосы, не спеша отвечать.

– В конце концов, почему бы и нет? Вряд ли задатчик пути поймёт нас, поскольку не жил на Земле и не знает, что такое паутина, однако образ хороший, паутинки ведут к центру.

– Ты тоже так думаешь? – обрадовался Игнат. – Тогда запаковываемся и стартуем.

Они зарастили шлемы «кокосов», Игнат дал команду киб-пилоту куттера занять стартовую «камеру», и неизвестного облика и структуры компьютер «червивого» метро принял мысленную «конструкцию» пассажиров как программу лететь неизвестно куда и искать непонятно что.

Встряска организма от очередного броска через триллионы километров пространства оказалась сродни прыжку с вышки без парашюта и антигравов. Сравнение само пришло в голову – после «удара о землю», но Игнат тут же забыл об этом, так как впервые после выхода из канала «струны» всей кожей почувствовал дыхание иной физики.

Зашевелилась рядом Лилия.

– Где мы?

– Не знаю, – честно признался Игнат.

– Тяжело…

– Мы на какой-то планете, сила тяжести примерно земная.

– Может, это Земля?

– Ничего необычного не чувствуешь?

Лилия прислушалась к себе.

В кабине куттера было темно, лишь синими угольками тлели индикаторы контроля жизнеобеспечения слева и справа от сидений. Впечатление складывалось такое, будто за стенками кабины царила глубокая ночь.

– Воздух вибрирует…

– Ты чуешь интерференцию излучений. Ещё?

– Запахи… снаружи… чужие. И стены мерцают.

– Так.

– Мы… в пещере!

– Молодец! – Игнат нашёл в темноте руку девушки, погладил. – Свет!

Киб-пилот куттера включил внешний прожектор.

Аппарат и в самом деле находился в пещере, купол которой возносился вверх метров на двадцать. В полу пещеры имелось круглое углубление диаметром около десяти метров, в котором куттер умещался, как сливовая косточка в половинке сливы. А окружало углубление необычное, двухметровой высоты кольцо из тускло поблёскивающего, покрытого муаровым рисунком металла. Не приходилось сомневаться, что кольцо представляло собой «скелет» Червя Угаага.

– Не знаю, попали мы с тобой туда, куда хотели, – сказал Игнат, – или нет, я имею в виду узел пересечения линий метро, но чувствую, что мир этот весьма экзотичен.

Лилия шире распахнула глаза.

– Думаешь, мы попали на экзот?

– Сейчас увидим. Фил, выбирайся отсюда.

Куттер всплыл над углублением, окаймлённым телом давно умершего Червя.

Пещера стала видна во всех неземных деталях.

Эта «иноземность» проявлялась во всём: в асимметричности формы самой пещеры, в кристаллической упорядоченности сходящихся веерами канавок-трещин в стенах, в цвете стен – перламутр с фиолетовым отливом, в острых как кинжалы зарослях сталагмитов, форма которых вызывала в памяти странные ассоциации хищных акульих зубов.

Прожектор повернулся, высветил чёрный зев тоннеля, уходящего в неведомую даль.

– Черви верны себе, – указала на тоннель Лилия.

– На то они и Черви, – хмыкнул Игнат, – чтобы ковыряться в какой-нибудь тверди и рыть везде ходы.

Катер устремился в тоннель, в самом деле напоминавший червоточину в яблоке, только не в пример большую. Диаметр этого хода вдвое превышал размеры катера.

Извилистый ход длиной почти с километр, загибаясь вверх, вывел машину из-под земли на божий свет.

Божий свет оказался очень ярким, белым с голубизной. Казалось, им был наполнен гигантский воздушный пузырь, на дне которого оказался земной аппарат, вынырнув из «червоточины».

Светила в вышине раскалённого неба видно не было, но света хватало, будто там висели по меньшей мере три-четыре таких Солнца, как земное.

Ландшафт на дне чаши, напоминавшей кратер колоссального вулкана, был прост: почти фарфоровой белизны песчаные дюны, редкие камни преимущественно округлой формы и какие-то чёрные «паучки», усеивающие полого поднимавшиеся к небу стены чаши на самом её краю. Глазу не за что было зацепиться.

Свет же, заполнявший чашу кратера, как текучая субстанция, вибрировал, мерцал, плыл, шатался, размывая и искажая детали ландшафта, и привыкнуть к этой необычной текучести было непросто. Если бы не фильтры, которыми была снабжена видеосистема катера, снижающая яркость здешнего неба, разглядывать пейзажи земляне не смогли бы.

– Это мир Угаага, – решила Лилия.

Игнат поначалу тоже подумал об этом, зная описание «планет-пузырей» в «твёрдом» вакууме, на поверхности которых жили Черви. Точнее, жили они под поверхностью, создавая там своеобразные «пещерно-туннельные» города; вакуумом для них являлся воздух, как для людей – космическая пустота.