Наследник для жестокого (СИ) - Безрукова Елена

— Андрей! — вцепилась я в ворот его пальто как только встала на ноги. Меня начинала бить истерика, а сердце стало болезненно сжиматься. — Забери меня отсюда.

— Нет, — убрал он мои руки от своего ворота и небрежно бросил. — Ублюдок не желает тебя забирать. Ты сама выбрала лес, тебя же за язык никто не тянул? А я тоже устал уже слушать как ты меня ненавидишь. Проще найти новую невесту, которая родит мне наследника, а от тебя просто избавиться. Как я и хотел, собственно, сделать с самого начала.

Его задели мои слова. Меня его — тоже. Но сейчас не время гордость показывать, нужно спасать свою бедную, замёрзшую задницу.

— Прости, — снова я подошла ближе и заглянула в его глаза. — Я не должна была так говорить с тобой. Прости.

— Ну сейчас разбежался, взял и простил, — ответил он грубо. — Ты мне такая не нужна, Ясмин. Пойми это. Я не собираюсь с тобой сражаться. Либо ты моя жена — вся, без остатка, по-настоящему. Либо ты остаешься тут. Будешь женой волку.

Дотянулась до его упрямых губ и поцеловала сама. Губы горячие, а воздух вокруг холодный. Необычные ощущения. Андрей замер и напрягся. Я старалась приласкать его, вспоминая всё то, что делал с моими губами он, только нежнее. Провела языком по верхней губе, потом по нижней. Потом растерялась от того, что он не ответил и открыла глаза.

— Ты выходишь за меня?

— Да, — ответила я.

Конечно, я согласилась. Куда мне деваться? Я привыкну. Надеюсь. В постели с ним на самом деле вовсе не плохо. Я соврала, когда кинула ему в лицо обратное. Он потянулся к моим губам, но словно в насмешку его словам сзади раздалось грозное низкое рычание…

— Волк, — сказала я и вцепилась в плечи Гора. Мне стало совсем нехорошо, если он не будет держать меня — я упаду. Волка я увидела прямо у него за спиной, в десяти шагах от нас.

Он плавно обернулся и завёл меня себе за спину.

— Вот чёрт, — ругнулся он и вынул из кармана пальто пистолет. — Придётся её пристрелить.

— Может, он не станет нападать? — спросила я, цепляясь за последние остатки сознания.

— Она уже напала. Скорее всего, тут берлога рядом, и это не волк, а волчица.

— Боже, у нее тут щенки? — тихо воскликнула я.

— Попробую её напугать. Зажми уши.

Гор выстрелил в воздух. От испуга сердце зашлось и я упала в снег. Видела, как сорвалась с места волчица, и это было самое страшное, что я когда-либо видела. Выстрел её спровоцировал, а не напугал, волчица оказалась бесстрашной, и теперь она с рыком неслась на нас. Ещё выстрел, ещё и ещё. Волчица тоже упала в снег почти напротив меня и заскулила в агонии. Прежде чем провалиться в темноту, я поняла, что плачу о ней.

— Ясмин, — кто-то звал меня, не давая спать, а потом и вовсе натёр снегом лицо.

Резко села и завертела головой. Я в салоне машины Гора, на заднем сидении. Кажется, я потеряла сознание, и он принёс меня в авто. Работал мотор, чтобы нас согрела печка. Я вся промокла и дрожала от холода.

— Где она? — спросила я.

Меня обуревал страх, что она могла выжить и напасть снова. В то же время было очень ее жаль.

— Там, на снегу, — ответил он. — Не бойся, она погибла.

— А щенки?

— Не знаю. Может, их и не было.

— Почему она напала?

— Мы вторглись на ее территорию, орали, светили фарами. А может, и бешеная. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — ответила я и затряслась еще сильнее. — Я хочу домой, переодеться. Я мокрая вся.

— Уверена?

— Да.

— Тогда еще раз попроси меня как на поляне.

Гад такой. В такой момент опять шантаж. Если я не при смерти, то можно снова мной играться! Он приблизил ко мне своё лицо, ожидая поцелуя. Я подчинилась. Повторила то, что делала на улице. Целовала его губы, ласкала их языком, и Гору явно нравилось. После такого жёсткого секса странно видеть, что ему приносят удовольствие мои робкие поцелуи.

— Уговорила, — сказал он, сжимая меня своими огромными ручищами. — Но на этом не всё. Дома я тебя накажу.

Глава 39

Доехали до дома в полном молчании. Меня трясло, но больше от страха и пережитых эмоций, чем от холода. Впрочем, от него тоже. Платье все ещё было сырым.

Под грозным взором Гора я разделась и поднялась в общую спальню. Он все смотрел на меня, словно чего-то ждал. Меня же на мелкие кусочки раздирали эмоции. Я не могла больше держать себя в руках. Скинула с себя мокрое платье и в одном белье села на кровать. Закрыла лицо ладонями и заплакала. О себе, о своем неопределенном будущем, о сестре… О волчице, которая сегодня погибла из-за нашей с Гором перепалки. Я ощущала вину за её нелепую смерть. Если бы я не оскорбила Горского, он бы не повез меня в лес, мы не наткнулись бы на логово волчицы, и она осталась бы жива. Её даже больше жаль, чем себя.

Горский снял свитер и, оставшись в одних брюках, прошёл в ванную. Послышался плеск воды.

— Утрись, — протянул он мне бумажные платки и недовольно добавил. — Ненавижу слёзы.

Пока он набирал ванну и пил виски у окна в точно таком же давящем молчании, я продолжала глотать солёные слезы, всхлипывая на всю комнату. Бумажный платок стал совсем мокрым, и я взяла второй из принесенной Гором пачки.

Когда воды набралось достаточно, Андрей закрутил краны и вернулся ко мне. С секунду разглядывал дрожащую меня, а потом взял на руки и понёс в ванную. Я не стала размышлять, почему он сделал именно так. Возможно, ему стало жаль меня — Горскому жаль? — но всё же. Как ещё назвать эту внезапную и неожиданную заботу? Я ничего не сказала и не сделала в ответ, просто молча обхватила мощную шею руками, чтобы не упасть.

Он донёс меня до ванны и поставил на коврик возле огромного джакузи, наполненного горячей водой с пеной. Мне захотелось погрузиться туда и закрыть глаза, пока тёплая вода нежно обнимает моё тело.

Он повернул меня к себе спиной. Пальцы Андрея легли на мои плечи, а потом заскользили вниз, опуская вниз лямки чёрного бюстгальтера. Затем сам расстегнул замочек и совсем снял его. Горячие ладони сжали мою грудь, а потом отпустили. Мужские пальцы прошлись по соскам и устремились вниз по животу к нижнему белью. Я остро реагировал на его касания. Мне нравится и не нравится… Я сама не понимаю, что чувствую. Его обнажённая мощная грудь касалась моей спины, вызывая жар на щеках. Но для секса я слишком устала и перенервничала. Тем более, скорее всего, это не будет обычный секс, ведь я провинилась. Он снова будет грубым и необузданным. Но почему, когда я вспоминаю эту ночь, то внизу живота становится сладко и тяжело? Да, я очень устала. Неужели Горский этого не понимает? Или ему всё равно? Его руки гладили и мяли моё тело с очевидным желанием.

Подцепил резинку трусиков и опустил их вниз, а я послушно высвободила из них ноги. Взял под руку и сказал негромко:

— Садись. Тебе нужно согреться.

Переступила бортик ванны и села в тёплую негу. Выпрямила ноги, голову положила на край джакузи, закрыла глаза и застонала от удовольствия. Потом вспомнила, что я здесь не одна и распахнула глаза. Посмотрела на Горского. Он слышал мой стон и теперь впивался глазами в мои губы. Ой. Дразнить его я вовсе не хотела. Закусила нижнюю губу. Взгляд Андрея ещё больше заволокло тёмным туманом. Кажется, этот жест его тоже возбуждает, и моя нервная привычка играет сейчас плохую роль. Сделала вид, что не понимаю его взглядов и снова вернула голову на бортик. Попыталась расслабиться. Интересно, почему он не уходит? Впрочем, я уже начинаю привыкать жить словно под постоянным наблюдением.

Как хорошо, что я не в холодном тёмном лесу, а в тёплой ванне! Я ни разу не жалею, что сейчас унижалась перед ним. Мне надо выжить. К тому же я сама его спровоцировала. Мне следует быть умнее. Раз уж я угодила в этот капкан, то нужно учиться общаться с ним и адаптироваться. От этой войны я просто устала. Она иссушила меня, лишила сил, лишила возможности трезво мыслить. Возможно, если я буду делать то, что хочет Андрей, моя жизнь станет спокойнее? А вдруг он потом меня… отпустит, если я стану послушной? И пусть я его ненавижу. Никому это не важно. Никому это не нужно… Это только моё. Всё это имеет какое-то значение в обычных отношениях мужчины и женщины, но совершенно ничего не значит для того, кто одержим кровной местью. Я прекрасно понимала, что моя участь должна была быть намного печальнее. Он просто превратил бы меня в шлюху, а потом выбросил бы на мороз. Изначально об этом и шёл разговор. И наследник. Горский считает, что это остроумный способ оскорбить отца. Так оно и есть, все над ним будут смеяться. Однако, это не повод требовать от меня наследника и тащить меня под венец. А зачем ещё ему это нужно, я не знаю. Может быть, Зарема права, и Гор одержим уже не только местью, но и… мной? Тогда это ещё страшнее. Я боюсь его любви.