Изгой - Эль Кеннеди

Какая прелесть.

У входа Лоусон снова занимается своей наркоманской фигней, пока Сайлас что-то пишет в телефоне и делает вид, будто не замечает.

– Добро пожаловать на праздник жизни, джентльмены, – протяжно говорит Лоусон. – Надеюсь, ваши дела в порядке.

– Боже. Что это за вонь? – со стоном выдаю я, когда запах тухлого мусора и дохлого зверья вонзается мне в ноздри. У входа он становится лишь сильнее.

Сайлас поднимает голову от телефона.

– Около сорока лет плесени, гниющих растений, пота и говна енотов, – сухо отвечает он.

– Ты погоди, – ухмыляется Лоусон, каким-то образом кайфуя от происходящего, – внутри еще хуже.

Мы заходим внутрь, где народ набился, словно селедка в бочку. Снаружи было влажно, но внутри вообще невозможно дышать сквозь облака пота и тестостерона. Вода концентрированными каплями стекает по траве так обильно, словно мы стоим под дождем.

Не знаю, чего я ожидал. Может, придурков в рубашечках, отвешивающих друг другу пощечины за ключи от папиной машины. Но тут все серьезно. Парни ходят вокруг по пояс голые и хлопают себя по щекам, чтобы раззадориться. Хрустят костяшками и осматривают толпу в поисках жертвы. Проталкиваясь сквозь толпу, я вижу в тенях лица, исходящие слюной в ожидании кровопролития.

Блин, эти ребята серьезно пришли сюда друг другу навалять. Со всех сторон от меня в руках незнакомцев мелькают стопки денег и горсти стодолларовых купюр – так обычно выглядят ребята с пачками бумажек, пришедшие давать на чай в стрип-клубе, только у тех они по одному доллару.

Без каких-либо церемоний или пафоса два тощих полураздетых парня встречаются в центре бетонной площадки, встряхивают руками, а потом набрасываются друг на друга так, словно их самолет две недели назад упал посреди замерзшей тундры и у них кончилась икра и протеиновые батончики. Дико и кроваво. Алые пятна пачкают их ноги, прочерчивают траекторию их танца, оставляя следы среди грязи и телесных жидкостей.

Звуки сталкивающихся костей и шлепки кожи о кожу заставляют меня поморщиться. Ох уж этот мягкий, хлюпающий звук удара по уже сломанному и воспаленному лицу.

В какой-то момент они уже даже больше не дышат воздухом. Только углекислым газом и костной пылью.

Когда первый из них падает и его тощие ручки уже не могут поднять его из грязи, избитое нечто, стоящее над ним, провозглашают победителем. Пять сотен тысячами движений передаются из рук в руки через толпу. Стоимость целого месяца обучения, потраченная на одну ставку без единой заминки.

– Замараешь ручки немного, новенький? – Посреди общего хаоса рядом со мной появляется Картер.

Я бросаю на него беглый взгляд.

– Не, я пока решил сохранить все зубы. Вдруг они мне однажды понадобятся.

К победителю на ринг выходит новый боец. Выглядит не очень-то честно, учитывая, что тот полностью выложился в предыдущей драке и едва стоит на ногах. Высокого и поджарого двенадцатиклассника это не очень-то волнует – он скидывает футболку и выходит в круг.

– Боишься опозориться? – Картер пихает меня плечом, пытаясь завести. – Никто не ждет от новичков побед. Но ты попробуй, вдруг понравится.

– Ага, чему тут не нравиться? Всегда мечтал дать какому-нибудь козлу отработать на мне свои комплексы.

Новый боец разводит толпу на аплодисменты и одобрительные выкрики, а затем начинает скакать вокруг, призывая соперника нападать. В какой-то момент он убирает обе руки за спину и выставляет лицо вперед, но его осторожный противник не попадается в ловушку. Он едва что-то видит сквозь опухшие брови и кровь в глазу. И все же, когда второй парень пытается его ударить, тощий наносит ему сокрушительный апперкот, вызывающий общий вздох у зрителей, и драка наконец начинается всерьез.

– Так только трусы говорят, – сообщает мне Картер. – Что, боишься получить?

– Да нет, просто обойдусь. – Если бы меня мог развести на кулачный бой самый тупой пацан на детской площадке, я бы не смел заслуженно считать себя выше их всех.

Честно говоря, когда проходит шок первого впечатления, смотреть, как парни мутузят друг друга прикола ради, становится скучновато. После определенного количества просмотренной порнухи и расчлененки человек перестает чувствовать эффект. Наверное, нелегальное насилие меня не заводит. А может, тут дело в деньгах. Мне явно не понять.

Так что я говорю Картеру отвалить и иду к выходу, пытаясь найти в этой толпе Фенна или Лукаса. Черт, да даже нанюхавшийся дряни Лоусон сойдет. Но их всех поглотила человеческая масса. Я достаю из кармана телефон и одной рукой пишу Фенну, что сваливаю.

Впрочем, я не успеваю ускользнуть, так как Дюк преграждает мне дорогу к двери. На нем спортивные штаны и его коронная белая футболка, сквозь которую видно каждую венку на его груди. Я удивлен, что он вообще в футболке. Таким парням, как он, жизненно необходимо светить прессом при каждом удобном случае.

– Уже уходите? – издевательски тянет он. – Мы еще только разогреваемся.

– Да, мне кажется, я недостаточно натурал, чтобы понимать это все. – Я задумываюсь. – Или, наоборот, слишком натурал, чтобы смотреть, как полураздетые чуваки метафорически трахают друг друга по десять минут.

– Смешно. – Он закатывает глаза. – Кстати о шутках, я тут слышал прикольную историю про тебя. О том, как ты паре одиннадцатиклассников продал эссе на той неделе.

Я пожимаю плечами.

– И?

– И я думал, что доступно тебе объяснил. Все халтурки проходят через меня. Так тут все устроено.

Пожимаю плечами снова.

– Да мне как-то по барабану.

– По барабану, – повторяет он, скрещивая руки на груди. Дюк искусно прячется под этой притворной маской любезности, но я знаю, что внутри него все кипит, и ему так и хочется вышвырнуть меня в центр круга и пару раз отделать. – Ты, наверное, не понял, но участие обязательное.

Мне начинает это надоедать. Отвали уже.

– Слушай, чел, меня не интересует. Это мое дело, и я не прошу ни разрешения, ни прощения. Смирись.

– И опять ты не понял. – Он нависает надо мной, сверкая темными глазами. – Здесь я всем заправляю. Всем. Ты либо участвуешь, либо твоя жизнь превращается в ад.

Я ловлю его взгляд.

– Я что, похож на человека, который реагирует на угрозы?

– Я могу тебе и делом доказать, если…

Дюк уже готов меня ударить, когда между нами появляется Фенн.

– Так, все, вечеринка окончена, – заявляет мой брат. Голос у него непринужденный, но каменное выражение лица о многом говорит. – Пора сваливать.

– Твой братец испытывает мое терпение, – рычит Дюк.

– Да, он надоедливый маленький засранец, скажи? – Фенн закидывает руку мне на плечи и практически вытаскивает меня наружу. Лукас и рассеянно выглядящий Сайлас идут за