Дорогой Джим - Кристиан Мёрк

Выждав минуту, я последовала его примеру. А шоу наверху, похоже, стремительно приближалось к финалу — знаешь, если честно, мне до сих пор не хочется думать об этом. Высунув нос из-за двери, я подождала, пока приземистый человечек с невозмутимым лицом восточного божка свернет за угол и скроется за выступом скалы, и только после этого выскользнула из дома. Не могу забыть ни с чем не сравнимое чувство глубочайшего удовлетворения, которое я испытала, вспомнив цену, заплаченную красоткой Келли за счастье оказаться в объятиях Джима, — ведь Томо вынес из дома все, что не было приколочено гвоздями к полу. Вряд ли ты осудишь меня за это, потому что на моем месте ты наверняка испытывал бы то же самое.

Я уже вставила ключ в зажигание, когда почувствовала приставленный к горлу нож.

— Вот все вы такие… Ну почему вам вечно мало одного раза, а? — просвистел Томо мне в ухо. От него резко пахло мокрой шерстью. — Сколько раз я твердил ему, что он сильно рискует… Да разве он послушает? Ну, чего молчишь?

— Я… я не знаю, кто вы такие, так что вам не обязательно…

Другой рукой он схватил меня за волосы и рывком запрокинул мне голову, словно свинье, которой собираются перерезать горло.

— Ну, еще бы ты знала! — хмыкнул он. — Я и так был законченным идиотом, что позволил тебе увидеть последний акт этого спектакля. А старина Джим просто не может допустить, чтобы девчонка вроде тебя лила слезы в местном отделении гарды, рассказывая, как ее обчистил заезжий бард. Верно я говорю?

Стиснув в кулаке ключи от машины, я попыталась вдохнуть. Не знаю, откуда у меня взялось мужество, но я была так зла на Джима, что, не задумываясь, брякнула:

— То же самое ты говорил и той бедняжке из Дримлига, да? — Я уже почти кричала. — И крошке Саре Мак-Доннел? Что она тебе сделала, ты, ублюдок косоглазый? Стащила у тебя плошку для риса? Так я куплю тебе новую!

Видимо, поток оскорблений застал его врасплох — на какое-то время Томо замешкался, и этого оказалось достаточно, чтобы я, вывернувшись из его рук, воткнула ключ в то, что по моим предположениям было глазом. Наверное, я не ошиблась, потому что он с воем отскочил в сторону и схватился за лицо. Он выл и катался по земле — а я невозмутимо завела машину, выбралась на дорогу, и, не оглянувшись, поехала домой.

Кому первому рассказать, гадала я: копам? Или сестрам? Раздумывала я недолго.

— Нет, ты точно чокнутая — неужели ты этого не понимаешь?! — рявкнула Ифе, едва бросив взгляд на заляпанную грязью машину. На ней была одна из твидовых кепок покойного отца, которую она носила козырьком назад, отчего всегда смахивала на мальчишку-газетчика из какого-нибудь гангстерского боевика, которые исправно штампует Голливуд. Я, конечно, заранее знала, что она обозлится, и не ошиблась, потому что в голосе моей младшей сестры хрустело битое стекло, а о тот взгляд, который она бросила на меня, можно было запросто порезаться.

— Но я видела, как этот тип Томо обчистил дом и…

— Классно… просто супер! Можешь бежать докладывать об этом Броне, а потом ее новые дружки станут трубить, что тебе удалось раскрыть ограбление века. Держу пари, они вцепятся в тебя зубами — ну, естественно, когда покончат с ужином.

— Похоже, ты меня не слушаешь, — перебила я, окончательно выведенная из себя. Меня переполняла злость. Как-то раньше я не замечала за своей младшей сестрицей упорного нежелания смотреть в лицо фактам. — Он приставил мне нож к горлу, верно? Это он убил Сару и ту несчастную женщину в… черт, не помню, где это… впрочем, неважно. И ты прекрасно знаешь, что я права. Джим тоже во всем этом участвует — похоже, они действуют сообща. У них своего рода разделение обязанностей. Черт, Томо практически сам мне в этом признался.

Ифе не спеша взялась подсоединять к насосу садовый шланг, потом включила насос и начала как ни в чем не бывало мыть «мерс». Все это было сделано настолько демонстративно, что я сразу догадалась — она уже все для себя решила.

— Да неужели? Стало быть, ты предполагаешь… — Господи, как же я ненавидела это словечко! А Ифе, как на грех, никогда не упускала случая меня подколоть. — Что этот парень… как его… Джим и его приятель-уголовник договорились заканчивать каждое шоу ритуальным убийством? По-твоему, здесь есть какая-то логика? — Капли грязной воды попали мне на щеку… конечно, по чистой случайности, нисколько в этом не сомневаюсь. — Кроме того, помнится, в ту ночь, когда была убита Сара, Джим грел яйца в твоей постели, или я ошибаюсь? Кстати, ты ведь ничего не знаешь о том, где он провел ночь, когда произошло первое убийство, верно? Так что выкинь это из головы. Думаю, ты делаешь из мухи слона.

Я уже открыла было рот, чтобы возразить, когда вдруг заметила выражение ее глаз в тот момент, когда она сворачивала шланг…

В них читалась неприкрытая ревность — та же самая, что накануне вечером была написана на лице тетушки Мойры, лишь на губах играла легкая улыбка, словно говорившая: «Только не вздумай рыдать мне в жилетку теперь, когда Джим дал деру и нашел себе кого получше! Ты сама этого хотела — вот и получай!» Бросив на землю свернутый шланг, Ифе направилась к дому, даже не предложив мне вместе выпить чаю.

Сестринская любовь… мать твою…

— Я потом тебе позвоню, хорошо? — буркнула я Ифе в спину. В ответ послышалось какое-то неразборчивое бормотание. Какое-то время я молча стояла, слишком ошеломленная, чтобы уйти. Потом вдруг спохватилась, что, по крайней мере, один повод радоваться у меня все-таки есть.

Потому что оставшийся после смерти отца карабин теперь мирно покоился в моем чемодане. В эту ночь я спала, предварительно сунув его под подушку, и молила Бога только о том, чтобы этот ублюдок явился ко мне в дом еще раз попытать счастья.

Я отнюдь не трусиха — что бы ты обо мне ни думал.

Именно поэтому незадолго до рассвета, сообразив, что вряд ли снова смогу уснуть, я выбралась из постели и отправилась на поиски Финбара. Поток его эсэмэсок понемногу иссяк, но те, которые я еще не успела стереть, сами говорили за себя. Перечитывая их, любой мог без труда догадаться, как развивались события. От «Где ты?» и «Позвони, плиз!» до нетерпеливого «До меня доходят слухи, которые мне не нравятся. Все еще любящий тебя Ф.» и разъяренного «Какого дьявола?! Ты хоть понимаешь, что делаешь?! Ф.».

Угрызения совести вытолкали меня из дома и погнали на поиски Финбара. Сказать по правде, я посмеивалась над ним, когда положила глаз на Джима, — правда, потом, когда Джим, в свою очередь, наложил на меня руки, мне стало уже не до смеха. Я пешком прошла через весь город — но, добравшись до дома Финбара и уже взявшись за ручку двери, почувствовала, как вся моя решимость вдруг разом покинула меня. Я огляделась — Тэллон-роуд взбиралась по склону холма к тому месту, где из окон домов открывался, наверное, самый лучший вид на залив — можно было не сомневаться, что мой приятель поселится именно здесь. Дом он выбрал на славу — с дверными панелями из двойного стекла и навороченной системой сигнализации, которую я видела только в кино. Ну, ты знаешь, что я имею в виду — когда хорошо поставленный актерский голос за кадром сообщает, что «сигнализация включена», как будто рассчитывает, что грабители в ответ рассыплются в комплиментах или примутся поздравлять его с удачным приобретением — короче, что-то вроде этого.

Свет уличного фонаря выхватывал из темноты машину Финбара, скромно спрятавшуюся за двумя другими, которые выглядели так, словно их только что выудили из грязного болота. Сквозь кухонное окно мне был виден силуэт Финбара — он мыл посуду и аккуратно вытирал ее полотенцем, и это после того, как потратил целое состояние на немецкую посудомоечную машину. Не помню, во сколько она ему обошлась — но уж точно побольше, чем наш отдых на Мальорке, куда мы ездили с сестрами. По тому, как Финбар это делал, можно было не сомневаться — он страшно зол на меня, зол до такой степени, что готов мчаться ко мне и барабанить в дверь ногами, — и только такие обыденные дела, как мытье посуды, мешают ему немедленно привести свой план в исполнение. Мне этот способ всегда напоминал медитацию. Руки Финбара двигались автоматически, он мыл посуду, как делал все — без особой радости, но и без раздражения. Как будто у него в жилах не кровь, а слегка тепловатая водичка из-под крана. Я смотрела на него, и у меня руки чесались схватить булыжник и швырнуть ему в окно… просто посмотреть, как он отреагирует.

Вместо этого я тщательно вытерла ноги, сделала парочку глубоких вдохов и позвонила в дверь.

— Фиона.

Вот и все, что он сказал… Можно было подумать, я вдруг забыла собственное имя. Похоже, за последние несколько дней он только и занимался тем, что скреб лицо бритвой — во всяком случае, мне удалось насчитать три свежих пореза, которые даже еще не успели подсохнуть. Я почувствовала висевший в воздухе аромат жидкого мыла с лимоном, почему-то это напомнило мне больницу, где все моют с дезинфектантами, и у меня моментально зачесались глаза.