История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1 - Василий Сиповский

Четвертая-шестая главы — любовь Гринева.

Четвертая и шестая главы представляютъ собою узелъ романа: молодой Гриневъ сближается съ Машей Мироновой; ихъ взаимная любовь вызываетъ ревность и зависть Швабрина. Между нимъ, и Гриневымъ, на этой почвѣ, разыгрывается ссора, кончающаяся дуэлью. Поправившись отъ ранъ, молодой Гриневъ сватается къ Машѣ, получаетъ согласіе, но отецъ его, согласія на его бракъ не даетъ. Въ этой главѣ вполнѣ опредѣляются всѣ главные герои повѣсти, раскрывается горячій и благородный нравъ Гринева, обрисовывается простая, возвышенная и любящая натура Маріи Ивановны; тѣмъ отвратительнѣе, представляется эгоизмъ Швабрина. Здѣсь же, въ этой главѣ, дорисовываются другія второстепенныя лица романа: жена Миронова, Савельичъ, Иванъ Игнатьевичъ.

Шестая-тринадцатая главы — Пугачевщина.

Слѣдующія, съ шестой по тринадцатую, главы посвящены "пугачевщинѣ", и во всѣхъ этихъ главахъ фигурируетъ Пугачевъ: онъ представленъ въ роли «императора», обрекающаго на казнь "государевыхъ ослушниковъ", и въ пьяномъ обществѣ "енараловъ"-сообщниковъ, и въ качествѣ защитника несчастной Маши, и въ роли великодушнаго, признательнаго покровителя Гринева… Въ этихъ главахъ развертывается все содержаніе повѣсти; здѣсь сосредоточены всѣ главныя событія жизни Гринева и Маши Мироновой.

Четырнадцатая глава — развязка романа.

Послѣдняя четырвадцатая глава содержитъ въ себѣ развязку романа: судъ надъ Гриневымъ, жизнь Маши въ имѣніи Гриневыхъ, поѣздка ея въ Петербургъ; перенесеніе дѣйствіе изъ захолустной деревенской жизни въ обстановку дворцоваго величія съ императрицей Екатериной въ центрѣ, является величественнымъ аккордомъ, заключающимъ исторію героическихъ страданій героевъ романа.

Скромные, малозамѣтные герои повѣсти получаютъ отъ судьбы все заслуженное ими счастье, и высокимъ духомъ примиренія съ жизнью вѣетъ отъ ихъ простой, правдивой исторіи.

Старикъ Гриневъ.

Старикъ Гриневъ обрисованъ удивительно мастерски: "Это — яркій представитель лучшей части нашего помѣстнаго дворянства, организованнаго и воспитаннаго Петромъ Великимъ въ суровой школѣ военныхъ походовъ и иныхъ "несносныхъ трудовъ и жертвъ, которыми строилась и крѣпла имперія". (Черняевъ). Онъ — слуга отечеству и государю, — эту службу онъ понимаетъ, какъ свой дворянскій долгъ, и въ такомъ духѣ воспитываетъ онъ сына. Человѣкъ самостоятельный, даже упрямый, честный и негибкій въ жизни, онъ не ужился на военной службѣ, вышелъ рано въ отставку и повелъ замкнутую жизнь въ своей деревушкѣ. Дѣйствіе романа застаетъ его уже пожилымъ человѣкомъ, лѣтъ за шестьдесятъ, но сохранившимъ всю бодрость духа, всю ясность ума. Человѣкъ, нѣсколько суровый, даже деспотическій, онъ, въ то же время, былъ справедливымъ и сдержаннымъ. Къ женѣ, сыну и къ крѣпостнымъ относится онъ съ той патріархальной и «разумной» строгостью, которую рекомендовалъ русскимъ людямъ «Домострой», — но его и любили, и уважали. Пушкинъ подчеркиваетъ наличность въ его душѣ значительной доли «аристократизма»: къ крестьянамъ относится онъ, какъ «баринъ», — родословною своей гордится. Эта гордость дворянина, традиціей котораго, изъ вѣка въ вѣкъ, была «служба» родной землѣ, воспитала въ немъ сознаніе долга передъ родиной и государемъ. Отправляя сына на службу, даетъ онъ ему характерный совѣтъ: "служи вѣрно, кому присягаешь; на службу не напрашивайся, отъ службы не отказывайся; не гоняйся за лаской начальника; береги платье съ нова, a честь съ молоду!".[72] Вотъ почему слухъ объ измѣнѣ сына поражаетъ его больнѣе, чѣмъ поразила бы вѣсть объ его смерти. "Честь — главный двигатель всѣхъ чувствъ и поступковъ Гринева. Руководствуясь всегда и во всемъ честью, онъ умѣлъ цѣнить ее и въ другихъ. Исповѣдуя культъ чести, какъ вѣрности служебному и сословномy долгу, старый Гриневъ невольно и безсознательно привилъ этотъ культъ своему сыну и тѣмъ самымъ спасъ его отъ паденія и ошибокъ въ Бѣлогорской крѣпости и при столкновеніи съ Пугачевымъ. Старикъ, несмотря на свою суровость, отличался и своеобразной добротой. Это видно изъ отношеній его къ Машѣ, которую онъ, несмотря на предубѣжденіе, пріютилъ y себя.

Молодой Гриневъ.

Молодой Гриневъ — "плоть отъ плоти и кость отъ кости своего отца". (Черняевъ). Онъ представляетъ собой типъ, во многихъ отношеніяхъ напоминающій своего отца: только суровость старика смѣняется y него мягкостью сердца, даже чувствительностью… На нашихъ глазахъ, въ два года выростаетъ онъ изъ ребенка, пускающаго змѣя и поѣдающаго пѣнки съ варенья — въ самостоятельнаго человѣка, съ достоинствомъ выходящаго изъ затрудненій очень опасныхъ. "Гриневъ былъ однимъ изъ благороднѣйшихъ представителей дворянства второй половины XVIII вѣка. Какъ и всѣ люди его поколѣнія, онъ началъ жить очень рано и достигъ умственной и нравственной зрѣлости въ такіе годы, когда люди нашего времени смотрятъ на себя, какъ на школьниковъ" (Черняевъ).

Ключевскій о Героѣ повѣсти.

Любопытна характеристика Гринева, сдѣланная проф. Ключевскимъ: "Среди образовъ XVIII в. не могъ Пушкинъ не отмѣтить «недоросля», и отмѣтилъ его безпристрастнѣе и правдивѣе Фонвизина. У послѣдняго Митрофанъ сбивается на каррикатуру, обращается въ комическій анекдотъ. Въ исторической дѣйствительности недоросль — не каррикатура и не акекдотъ, a самое простое и вседневное явленіе, къ тому же нелишенное довольно почтенныхъ качествъ. Это — самый обыкновенный, нормальный русскій дворянинъ средней руки. Высшее дворянство находило себѣ пріютъ въ гвардіи, y которой была своя политическая исторія въ XVIII в., впрочемъ, болѣе шумная, чѣмъ плодотворная. Скромнѣе была судьба нашихъ Митрофановъ. Они всегда учились понемногу, — сквозь слезы при Петрѣ I, — со скукой при Екатеринѣ II, не дѣлали правительствъ, но рѣшительно сдѣлали нашу военную исторію ХѴIII в. Это — армейскіе офицеры, которые протоптали славный путь отъ Кунерсдорфа до Рымника и до Нови. Они, съ русскими солдатами, вынесли на своихъ плечахъ дорогіе лавры Миниховъ, Румянцевыхъ и Суворовыхъ. Пушкинъ отмѣтилъ два вида недоросля, или, точнѣе, два момента его исторіи: одинъ является въ Петрѣ Андреевичѣ Гриневѣ, невольномъ пріятелѣ Пугачева, другой — въ наивномъ беллетристѣ и лѣтописцѣ села Горохина — Иванѣ Петровичѣ Бѣлкинѣ".

Отъ отца унаслѣдовалъ Грвневъ взглядъ на смыслъ своей жизни, на свои обязанности, — отъ матери — мягкость ея сердца. Жизнь помогла развиться этимъ добрымъ задаткамъ, полученнымъ еще изъ вліяній родной семьи. Благодаря стараньямъ отца, онъ пріобрѣлъ дома кое-какія свѣдѣнія, и скудный запасъ ихъ онъ пополнялъ охотно, — это была одна изъ причинъ его скораго сближенія съ Швабринымъ, который покорилъ его своею образованностью и начитанностью.

Рано обнаруживаетъ онъ умѣніе жить своимъ умомъ; онъ дѣлалъ промахи, но не совершилъ ничего постыднаго. Обыгранный не совсѣмъ чисто Зуринымъ, онъ съ негодованіемъ отвергаетъ предложеніе Савельича "не платить проигрыша", — и это негодованіе обнаруживаетъ въ юношѣ, только что вырвавшемся изъ-подъ родительской опеки, тонкость чувства чести. Онъ довѣрчивъ и наивенъ, но мужества y него — не заниматьстать, — исторія со Швабринымъ это доказала. Чистота его юношескаго сердца, его отзывчивость на все хорошее, простота и благородство души, завоевали ему любовь Маши Мироновой, золотое сердце которой было скрыто ея скромностью, смиреніемъ, ея провинціальною застѣнчивостью, даже дикостью. Его юное благородство, храбрость и искренность покоряютъ ему даже жесткое сердце Пугачева, — Гриневъ становится въ человѣческія отношенія къ нему, и, только благодаря этому, притаившіеся въ душѣ Пугачева добрые инстинкты открываются.

Поэтъ сумѣлъ своего «простого» героя и нарисовать «просто» — онъ не идеализировалъ его, не придавалъ ему красивыхъ позъ и не вложилъ ему въ уста патетическихъ рѣчей. Гриневъ ничего «романтическаго» въ себѣ не имѣетъ, — это образъ, написаный кистью художника-реалиста. Эпиграфомъ ко всей повѣсти Пушкинъ выбралъ изреченіе: "береги честь смолоду", желая этимъ подчеркнуть ту основную черту въ характерѣ Гринева, которую онъ вынесъ изъ воспитанія, полученнаго доиа.

Старики Мироновы.

Во главѣ, посвященной характеристикѣ Мироновыхъ, Пушкинъ эпиграфомъ беретъ фразу изъ «Недоросля»: "старинные люди, мой батюшка", — опредѣляя этимъ, что Мироновы живутъ въ кругу старозавѣтныхъ традицій, что даже Гриневы стоятъ гораздо ближе ихъ къ новшествамъ культурной жизни. Гриневы — представители захудалаго, но родовитаго дворянства, Мироновы — бѣдные, служилые люди, попавшіе въ дворяне, благодаря петровской табели о рангахъ.

Мироновъ.

Старикъ Мироновъ сорокъ лѣтъ тянетъ солдатскую лямку; онъ участвовалъ во многихъ походахъ — и противъ пруссаковъ (семилѣтняя война), и противъ турокъ. Онъ плохо знаетъ военные артикулы и, несмотря на всю любовь свою къ военному дѣлу, не можетъ своихъ инвалидовъ научить различать правую ногу отъ лѣвой; онъ не знаетъ и законовъ военныхъ, — всѣмъ въ "крѣпости" распоряжается его властолюбивая супруга, которая даже въ засѣданіи "военнаго совѣта" принимаетъ горячее участіе. Но изъ своей многотрудной жизни онъ вынесъ спокойное мужество, вѣрность солдатскому долгу и равнодушіе къ смерти. Въ послѣднія минуты своей жизни онъ явилъ примѣръ истиннаго героизма и выказалъ всю красоту своей безхитростной и кроткой, а, вмѣстѣ съ тѣмъ, и мужественной, благородной души". (Черняевъ). Рѣшившись на борьбу съ Пугачевымъ, онъ зналъ, что идетъ на смерть, — и участь семьи не останавливаетъ его: онъ просто прощается съ подругой жизни, просто благословляетъ дочь. "Въ его послѣднихъ словахъ къ дочери сказывается вся сила его вѣры и вся искренность его безхитростной, простой, чисторусской морали: "Ну, Маша, молись Богу, будь счастлива. Онъ тебя не оставитъ. Коли найдется добрый человѣкъ — дай вамъ Богъ, любовь да совѣтъ. Живите такъ, какъ жили мы съ Василисой Егоровной". Къ солдатамъ своимъ онъ обращается съ рѣчью простой, чуждой аффектаціи: "что же вы, дѣтушки, стоите? умирать, такъ умирать — дѣло служнвое!". Въ немъ много комизма, но въ тѣхъ случаяхъ, въ которыхъ обнаруживается его величавое, чуждое всякой театральности чисто-русское мужество, онъ вселяетъ къ себѣ глубокое уваженіе, и вы преклоняетесь передъ нимъ, какъ передъ истиннымъ героемъ, ни мало не уступающимъ тѣмъ героямъ древней Греціи и древняго Рима, которымъ мы привыкли удивляться со школьной скамьи. (Тамъ же). Иванъ Кузьмичъ — изъ разряда тѣхъ смирныхъ, незамѣтныхъ героевъ, которыми такъ интересовался Л. Толстой въ своихъ "Севастопольскихъ разсказахъ" и въ "Войнѣ и Мирѣ".[73]