Вино Асканты - Алексей Корепанов

Сердце подсказывало, что Колдун – союзник; странный, необычный, загадочный, но – союзник; а разум осторожничал, разум советовал быть начеку…

Грон вздохнул и прислушался к разговору.

– Ты отличный рассказчик, Вальнур, – с улыбкой говорил Ал. – Записать твою историю – получилась бы почти готовая новелла. Вот ты говоришь, а я все это очень зримо себе представляю, как в кино. – Он медленно потянулся всем телом, подняв скрещенные руки над головой. – Вот мы вчетвером придумаем что-нибудь, представляешь? Совершенно новый мир… И породим свои подобия. Они будут жить там, в этом новом мире, сидеть на берегу такого вот лесного ручейка, беседовать…

– Ручей! – вздохнув, сказала Рения. – Искупаться бы… Я себя чувствую настолько пропыленной, что…

– Сейчас! – мгновенно отреагировал вольный боец. – Вальнур, Колдун, – в надзор; я распрягу коней. Иди, купайся, а мы потом.

Он достал из сумы длинное узорчатое полотенце из тонкой ткани, протянул девушке и направился к пасущимся на краю поляны скакунам.

«Пойдем вдвоем с Вальнуром, – думал он, снимая седло с Тинтана. – Расправимся с охраной, а дальше – как получится. Лишь бы получилось. Лишь бы хоть что-то получилось…»

Спустя некоторое время он внезапно поймал себя на том, что думает вовсе не о предстоящей вылазке. Руки его механически выполняли привычную работу, распрягая коней, а сам он представлял, как купается девушка и невольно бросал короткие взгляды в сторону ручья. Осознав это, вольный боец нахмурился и оттолкнул сунувшегося к нему Топотуна. Увидел себя как бы со стороны – пыльного, со спутанными волосами, в несвежей сорочке, пропахшего болотом, конским и своим собственным потом – и с трудом подавил желание немедленно, прямо в одежде броситься в воду. Сел спиной к ручью, подперев голову кулаками.

– Как хорошо, Гронгард! – Девушка подошла сзади, неслышно ступая босыми ногами по траве, положила руки ему на плечи. – Вода теплая-теплая, и пахнет цветами. Я словно помолодела и чувствую себя совсем девчонкой.

Он встал, повернулся к ней, взял в ладони ее прохладное лицо. Лицо Инейи… Лицо Рении… «Ты и так еще совсем девчонка», – хотел сказать он, но не сказал, а, наклонившись, впился губами в ее приоткрытые нежные губы.

…Озерные метатели появились в сумерках. Укрывшись за деревьями, Грон и его спутники наблюдали, как они, прикрываясь щитами, цепочкой спустились с холма, долго разглядывали зеркало, о чем-то переговаривались, и, наконец, спешившись, поодиночке начали переправу, наблюдая за лесом и не выпуская щиты из рук.

– Посмотри, Грон, они как на ладони! – Вальнур сокрушенно покачал головой. – Их всего четырнадцать. Давай попробуем.

– Нет, еще не время – всех не перестреляем, а себя обнаружим. Не забывай о Рении и Колдуне.

– Эх! – вздохнул Вальнур. – Ну просто пальцы сами шевелятся, так и тянутся к арбалету.

– А ты пошевели ими, пошевели, – с улыбкой посоветовал Грон. – Только стрелять не надо.

Коренастый Сигс двигался в середине цепочки, рыжебородый Крут замыкал переправу. Вновь сев на коней, метатели неторопливо проследовали мимо поляны и скрылись в быстро темнеющем лесу.

– Однако они не слишком торопятся, – раздраженно заметил Вальнур. – Думают, наверное, что нас унесла железная пташка.

– По-моему, они думают о другом, – сказал Ал. – Они собираются подкараулить нас на обратном пути – чтобы больше не рисковать.

Вольный боец смерил его испытующим взглядом. Слова Колдуна показались ему справедливыми. А ведь и сам Колдун мог не отправляться за вином Асканты, а тоже устроить ловушку на обратном пути. И если он этого не сделал…

– По коням – и за ними, – распорядился Грон. – Дождемся привала и примемся за дело.

– Только осторожно, умоляю. – Рения прижала руки к груди.

– Не волнуйся, мы с Вальнуром будем внимательны и собраны, как уличные канатоходцы, – мягко ответил вольный боец.

А Колдун к множеству своих непонятных фраз добавил еще несколько:

– Будь я Сенекой или Конфуцием, я бы сказал: «Разумная осторожность дальновиднее безрассудной отваги». А вообще-то, если бы знать, где упасть… Надо было придумать себе пулемет, парочку гранат или автомат Калашникова.

…И настал момент, когда Грон и Вальнур, оставив Ала и Рению в придорожных кустах, двинулись в темноте к месту ночевки отряда озерных метателей. Воины, завернувшись в плащи, спали на траве вокруг угасающего костра, даже во сне прикрывая щитами головы и плечи; кольцом стояли вокруг них нераспряженные кони, а у дороги угадывались в отблесках света фигуры двух часовых. Часовые шли навстречу друг другу, потом разворачивались и расходились, и вновь сближались.

До того, как идти в стан врагов, Грон с Вальнуром сняли плащи и облачились поверх кольчуг в темные сорочки из запасов вольного бойца. Условились снять часовых и приняться за тех, кто спит у костра. Если же часовые успеют поднять тревогу – раствориться в лесу.

– Не очень мне это по душе, Грон, – тихо сказал Вальнур, когда они осматривали из-за деревьев привал метателей.

Вольный боец понял, слегка сжал руку юноши.

– Я и сам предпочитаю честный бой, лицом к лицу, а не нападение исподтишка, да еще на спящих. Но что поделать, Вальнур? Уж они-то зарезали бы нас без всяких колебаний. А уж если бы заполучили вино Асканты…

– Я готов, – твердо сказал юноша.

Они расстались в кустах у поворота, условившись метнуть кинжалы в часовых одновременно, после того, как Грон подаст сигнал тихим свистом. За спиной у часового юноша бесшумно переполз через дорогу, слившись с темнотой, и начал ползком подбираться вдоль обочины поближе к лагерю. Вольный боец подождал немного, прислушиваясь, но не услышал ничего, кроме редкого пофыркивания коней. Пригнувшись, ступая медленным скользящим шагом, выставив руки перед собой, он направился сквозь лес вдоль дороги, чтобы миновав лагерь врагов, подкрасться с противоположной стороны к другому часовому.

Он крался умело, как делал это не раз, производя шума не больше, чем производит тень, перемещаясь вслед за своим хозяином. Поравнявшись с часовым, который прохаживался по краю дороги, – на фоне костра был виден только его силуэт с опущенным щитом у пояса и копьем на плече – Грон удвоил осторожность: присел на корточки и добрался до обочины в достаточно удаленном от часового месте, куда не достигал слабый свет. Подосадовал на то, что после купания вновь приходится погружаться в пыль, и быстро переполз на другую сторону дороги, самому себе представившись черной змеей. Зажал в зубах кинжал, подождал, пока часовой, развернувшись, начал удаляться от него, прополз еще немного вперед и замер.