Дочь Водяного (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев"

— Чудак, нашел, о чем переживать, — услышав про испорченный пиджак, нервно рассмеялся Андрей. — Костюм купить можно, а шкура своя — не казенная. И вообще почему ты сразу не обратился к врачам? Тут по-хорошему швы накладывать надо.

— Так я ничего тогда не чувствовал, — кривясь от боли, пожал плечами Михаил.

Сознание немного прояснилось. Видимо, подействовал отвар, которым напоила его Вера, сразу разобравшая, что традиционные медикаменты тут не помогут.

— А может быть, все-таки в больницу? — вслед за Андреем охала и вздыхала мама. — Хоть противостолбнячное сделать. Ты понимаешь, что можешь умереть от заражения крови?

— Возьми бюллетень и не мучайся! — советовали коллеги. — Зачем тебе тратить отпуск?

— За бюллетени нормально платят только депутатам. Если брать больничные да от сюжетов отказываться, мы с супругой своим жильем никогда не обзаведемся, — отшучивался Михаил, как раз недавно обсуждавший в отделе размер первого взноса и проценты по ипотеке.

И только Вера, следуя указаниям Ланы, два раза в день молча промывала раны настоем наговорных трав, вытягивая скверну. Она-то знала, для каких целей мужу понадобился отпуск, и почему он не зовет с собой ни ее, ни Леву.

— И что ты теперь собираешься делать? — как-то спросила она, отцеживая отвар и готовя все для перевязки.

— Я должен уничтожить выползня или хотя бы загнать его в Навь настолько глубоко, чтобы он не смог выбраться, — пояснил Михаил. — Для этого я должен отыскать его смерть.

— Которая находится на конце иглы? — с сомнением глянула на мужа Вера, пытаясь принять всерьез то, что всю сознательную жизнь считала вымыслом.

Михаил кивнул, снимая рубаху и помогая жене разматывать бинты.

— И для этого ты опять отправишься в эти, как ты их называешь, тонкие миры? — осторожно очищая рану уточнила Вера.

— Других вариантов нет. И дед Овтай, и Дархан, и Водяной слышали о том, что тайник находится на вершине теневой проекции Мирового древа где-то в глубинах Нави, — пояснил Михаил.

— В сундуке на дубу, — переводя на обыденный язык, кивнула Вера. — И где этот дуб или, как ты говоришь, теневая проекция, тебе пока неизвестно?

— Я знаю, у кого дорогу спросить, — упрямо сжал губы Михаил.

— А не проще ли отнести это зеркало сразу в Навь? — с мольбой глянула Вера… и осеклась, сматывая бинты.

Она вздрагивала от каждого шороха и принимала шум дождя или хлопанье крыльев ночной птицы за попытку пленника взломать засовы фульгурита и выбраться наружу. Но ни разу не попрекнула мужа безответственностью, не попыталась воззвать к отцовским или сыновним чувствам.

— Тогда мне придется отбиваться по пути от орд зловредной нечисти, и я не уверен, что сдюжу, даже прибегнув к помощи духов, — терпеливо пояснил Михаил. — Особенно если учесть, что на темной стороне исподнего мира Бессмертный обретет всю доступную ему мощь.

Вера совсем стушевалась и прижалась к мужу, не желая отпускать. Их близость в эти ночи обрела какую-то особую остроту, хотя любимой временами казалось, что за ними подсматривают из угла. Но, поборов страх, она отдавалась без остатка, словно в последний раз. А ведь Михаил ее уверял, что она даже соскучиться не успеет.

— Я должен завершить начатое, — убеждал он то ли жену, то ли самого себя. — Если Бессмертный доберется до владений Ланы, он в буквальном смысле вывернет мир наизнанку, не только тайгу, но и всю планету превратит во что-то еще более страшное, чем гигантская свалка.

— Мы справимся, — ластилась к нему Вера. — Я пригляжу за зеркалом до твоего возвращения. Только надо отправить Леву с твоими родителями на дачу. А потом они могут немного погостить в Рязани у моей мамы.

По поводу сына Михаил и сам понимал, что владеющего ведовским даром малыша стоит держать подальше от опасного артефакта. В отличие от Веры, которая зеркало могла только почувствовать, Лева все видел, но пока не понимал, насколько опасная сущность скрывается за обманчиво спокойной гладью.

— Ты вчера что-то принес? — уже утром после конференции приступил он с расспросами, забегая в родительскую спальню в своей новенькой кухлянке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Облачение будущего шамана он с боем снимал даже в жару и задавался перед Машей и Ваней, когда они играли приведенными с Севера игрушками. А уж после того, как Михаил подарил ему духа, уговорив умершего хомячка не уходить по радуге, а остаться с хозяином, Лева и вовсе задрал курносый облупленный нос.

— Это какой-то сюрприз? — спросил он с интересом глядя в тот угол, где было спрятано зеркало.

Михаил мог голову дать на отсечение, что сын все видит.

— Нет, Левушка. Это очень опасная и ядовитая вещь, поэтому к ней близко подходить тебе не стоит.

— Почему же ты прячешь ее в спальне? — не унимался сын. — Разве вам с мамой не вредно?

— Мы с мамой взрослые и сильные, нам не страшно.

— То есть она причиняет вред только детям и старикам, — имея в виду дедушку и бабушку, уточнил Лева.

— Может быть, все-таки лучше укрыть зеркало в моих угодьях? — беспокоилась Лана, с которой Михаил в тот же день связался по телефону.

— За этой вещью нужен постоянный присмотр, а вы с Андреем скоро уедете со стационара. У тебя дома ее прятать — не вариант. Это же значит пускать выползня внутрь даже без приглашения.

— Но твои домашние тоже находятся под угрозой, — напомнила Михаилу Лана.

— Я объяснил Вере, как себя вести и чего делать ни в коем случае не стоит, а остальных до моего возвращения не будет дома.

Хотя Михаил поддерживал идею отправить Леву с родителями на дачу, он в то же время понимал ее уязвимость. Не решившись обратиться за лечением к Лане и не желая перекраивать график отпусков, он дотянул с путешествием в тонкие миры почти до сентября. А этим летом август выдался дождливым, и электрички пахли не яблоками, а грибами.

И хотя в их деревенском доме, отапливаемом русской печкой, в эту пору бывало теплее, чем в московской квартире, а в бане стоял дровяной титан, мама от бытовых неудобств периодически уставала. Хотя случалось, поглощенная заготовками, засиживалась в деревне до глубокой осени. Благо двоечники, которых она подтягивала по английскому и русскому, раньше октября и сами не проявлялись.

— Думаю, их все-таки лучше предупредить, — посоветовала Вера. — Мама и так спрашивала, почему ты едешь куда-то один и нет ли между нами размолвки.

Пришлось сочинять очередную полуправду о том, что отпуск взят для того, чтобы провести неофициальное расследование деятельности полигона и аффинажного предприятия.

— А я-то надеялась, что ты, Миша, хоть с криминалом больше не связываешься! — всплеснула руками мама, которая не меньше Веры переживала, когда сын отправлялся в слишком опасные командировки.

— Сидя на одном месте, карьеру можно сделать только если стелиться перед властью или иметь жирную волосатую лапу в редакции, — авторитетно заявил отец.

— Это последний раз, — чувствуя себя со всех сторон виноватым, заверил родителей Михаил.

Он и вправду давно уже мечтал сбросить это бремя, раздав одним махом все долги. Сейчас он практически подошел к финишной прямой, но вместо вполне понятного охотничьего азарта испытывал тревогу, и в первую очередь не за себя, а за близких. Имел ли он право впутывать сюда еще и их?

— У тебя все получится! — наблюдая, как он пакует рюкзак, обняла его Вера. — Возвращайся поскорее. Мы будем тебя ждать.

Перед отъездом Михаил еще раз дал ей указания, как наблюдать за зеркалом, и показал, где хранится копия досье, которое ему передал Боровиков. Потом отвез родителей и Леву на дачу, позволил проводить себя на автобус и, сойдя на следующей остановке, отправился по знакомой тропке в лес.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Не буди лихо

— И ты надеешься, что твоя богомолка сумеет совладать с Хозяином Нави?

Хотя на этот раз дед Овтай встречал натопленной баней и напревшей рассыпчатой кашей с льняным маслом, его ехидство никуда не исчезло.