Китайский цветок - Эмма По

— Катерина Ивановна! — вмешался Валерка. — Ну не надо плакать! Конечно, будем любить! Так ведь, Дарья?

Даша, не глядя на Валерку, выпила рюмку до дна и отвернулась к окну.

— Ну не ссорьтесь, ребята! Эта я, наверное, не к месту со своими слезами… — засуетилась Катерина. — Где же наш суп? — с истеричными нотками в голосе почти прокричала она Слуцкому.

Иван Антонович склонился над кастрюлей и медленно приподнял крышку. Жаркий пар рванулся наружу, вытягивая за собой такой дразняще острый аромат вкусной еды, что все невольно стали потягивать носами воздух. Слуцкий зачерпывал половником суп, наливал в пиалу дымящуюся жидкость с длинными жёлтыми хлопьями, бросал в неё три огуречных кружка, ставил обжигающе горячую пиалу на розетку-подставку, дополнял композицию фарфоровой ложечкой и нёс к столу.

Первая пиала досталась Катерине.

— Боже мой! Как потрясающе красиво это выглядит! — Она подула на изящную ложечку и отправила её содержимое в рот. Секунда-другая — и Катерина блаженно закрыла глаза. — Это ещё вкуснее, чем кажется с виду… Никогда не ела ничего подобного. Превосходно, Иван Антонович! Браво!

У Валерки от голода нетерпеливо раздувались ноздри.

— Можно следующая моя? А то умру прям сейчас с голоду!

— Как, Даша, не возражаешь? — спросил Слуцкий.

— Пожалуйста, — равнодушно ответила она.

Валерка даже подался вперёд навстречу плывущей к нему еде.

— А если добавку захочу, дадут мне ещё одну хризантему?

— Если захочешь, — засмеялся Слуцкий, — дадут.

Валерка, как и Катерина, подул на ложку, съел, потом зачерпнул ещё раз…

— Вот уж не ожидал. Очень вкусно! Просто с ума сойти, какая вкуснотища!

Даша сидела у стола в своей коляске. Из-за высокой подставки для ног ей приходилось сидеть чуть боком — как ни пристраивайся, коленки всё равно будут упираться в боковую доску столешницы. Положив руки на подлокотники, она откинулась всем корпусом в своём инвалидном кресле, хмуро наблюдая за Иваном Антоновичем. Он медленно направлялся к ней с дымящейся пиалой в руках. В какой-то момент их взгляды встретились. Отступать ни одному, ни другому было некуда. Поравнявшись с Дашей, Слуцкий сделал неловкое движение, пиала, как с горки, съехала с фарфоровой розетки и, теряя на лету огненные капли, грохнулась на пол. Содержимое пиалы выплеснулось Даше на колени.

Искажённое болью лицо и её пронзительный крик — последнее, что запомнилось всем, перед тем, как она вскочила на ноги и убежала в ванную.

7

Трясущимися руками Иван Антонович достал из кармана пиджака тюбик с мазью от ожогов и положил на стол перед Валеркой.

— Отнеси ей. Пусть ноги намажет.

Валерка сидел, не шелохнувшись, будто не слышал Слуцкого вообще.

— Окаменел, что ли? Быстро отнеси ей и возвращайтесь сюда. Оба!

Валерка уставился на Ивана Антоновича бессмысленно и оторопело, помял пальцами тюбик и с отсутствующим видом понёс его Даше.

— Почему у вас в кармане мазь от ожогов? Носите с собой на всякий случай? — почти шёпотом спросила Слуцкого Катерина. — Или заранее знали, что прольете ей на ноги кипяток и приготовились проявить сострадание, так сказать?

Смысл происходящего до неё явно не доходил, но разыгравшиеся нервы требовали выхода и выплеснулись жгучим язвительным возмущением.

— Успокойтесь, Катя! Я понимаю ваше волнение, но повело вас, дорогая, явно не в ту сторону. Вас не возмущает, оказывается, что эта парочка убила настоящую Дашу, обманывала вас, разыгрывала безобразнейший спектакль передо мной и в конце концов чуть не взорвала меня в автомобиле! Но способ, которым я вывел на чистую воду эту авантюристку и её дружка, почему-то вас огорчил. Похоже, вы всё перевернули с ног на голову! Или вы с ними заодно, и то, что парализованная инвалидка прекрасно передвигается на своих двоих, для вас не новость?

Катерина посмотрела прямо в глаза Слуцкому полным ужаса взглядом и отрицательно покачала головой.

— Не слушайте меня! Я сама не знаю, что говорю. — Она закрыла руками лицо, потом снова посмотрела на Слуцкого. — То есть вы хотите сказать, что она, — Катерина понизила голос, — на самом деле не Даша, а Зоя?

— Разве Даша могла ходить?

— Зоя, Зоя, Зоя… — покачиваясь взад-вперёд, тупо повторяла Катерина. — Зоя жива, а умерла Даша? Даша умерла. Её убили. — Она глуповато улыбнулась. — Зоя с Валерой убили Дашу?

Катерина вдруг расхохоталась. Смотреть на неё была невозможно — маска смеха на лице и совершенно пустые глаза производили жуткое впечатление. Слуцкий, понимая, что она не в себе, налил в бокал воды и попытался заставить её выпить. Она отстраняла его руку, но он снова подносил бокал к её губам. Вода стекала по подбородку, заливалась за воротник кофточки и, попав наконец в рот, вызвала сильный приступ кашля. Катерина поперхнулась. Иван Антонович легонько стучал по её спине, и кашель стал утихать. Затихла и Катерина. Он помог ей перебраться в кресло и снова наполнил для неё водой бокал.

В дверях стоял Валерий.

— Почему это вы так уверенно говорите, что парочка убила Дашу… Зоя с Валеркой убили Дашу?.. Да я, если хотите знать, вообще никакого отношения к этому не имею. Мы с Дашкой дружили, и мне бы в голову такое никогда не пришло!

Он вдруг бросился в ванную, выволок оттуда девушку и грубо толкнул к дивану. Она зацепилась ногой за ковёр и чуть не упала, но удержала равновесие и с равнодушным видом села на диван, прикрывая коленки полами коротенького халата. В сторону Валерки даже не взглянула.

— Ты руки-то не распускай! — гневно одёрнул его Слуцкий. — Рассказывай лучше, как так получилось, что вы сговорились!

Валерка испуганно посмотрел на Ивана Антоновича.

— Да я вообще сначала ничего не понял. Их же тогда весь дом видел. Она вся побитая была, в синяках, над бровью рана, шов даже накладывали. Но главное — всё как у Дашки! На коляске, ноги неподвижные… Это я потом её вычислил. Она и призналась мне, что убила сестру из-за денег. — Он обращался только к Слуцкому. — Вы ведь только Дашин дедушка, не её. Значит, Дашке от вас деньги, шмотки, поездки там разные. Может, ещё что… А ей фиг?

Катерина слушала Валерку и вдруг повернулась к Слуцкому, который так и остался стоять у стола, тяжело опираясь на спинку стула.

— Теперь вы понимаете, как Вася был прав, когда отказывался от вашей помощи?! Конечно, ему и в голову не приходило, что случится такая трагедия, но что ваши деньги породят зависть, соперничество и злобу, он предполагал с самого начала! Какой же он был умный и мудрый, а я, дура баба, всегда думала — преувеличивает, просто не понравились вы очень друг другу тогда… Как же он был прав! Как прав… Это я во всём виновата.

Взглянув на дочь, она хотела было ещё что-то сказать, но запнулась и растерянно замолчала, видимо, подбирая ей имя. После того что она узнала, называть её по-прежнему невозможно, но назвать именем похороненной сестры — ещё больший абсурд. Все эти сомнения легко читались на лице Катерины. Слёзы катились градом. Она с надеждой заглянула Зое в глаза, будто сейчас всё волшебным образом разъяснится, и дочь скажет, что просто её разыграла.

— Прости меня, — сухо и спокойно сказала Зоя. — Но от истерик, пожалуйста, избавь. Что вы все хотите, чтобы я сделала?

Её уверенный тон сбил Слуцкого с толку. Он смотрел на бледную девушку, судорожно сжимавшую руками голые коленки, и не мог понять, что поражает в ней больше — жестокая расчётливость или глубокое и покорное отчаяние, затаившееся в глазах.

— Ты, девочка, со своей-то жизнью не справилась, а позволила себе забрать чужую. За это, конечно, придётся ответить. Но скажи мне, неужели участь прикованного к коляске инвалида, даже живущего в достатке, привлекательнее жизни здорового активного человека?

Зоя молчала. Неподвижно сидела на диване, сосредоточенно изучая узор на ковре. На вопрос Ивана Антоновича ответил Валерка:

— Ха! — словно очнувшись, выдохнул он. — А вы решили, она на всю жизнь в коляске останется? Не на ту напали! У этой аферистки всё продумано было. Она ведь уже сказала вам, что улучшение почувствовала. Месяца через три-четыре на ноги встала бы. Тем более при таком лечении, Иван Антонович, на которое вы, как бы, добро дали — уколы по тысяче долларов за ампулу, массаж, питание… Потом курорты пошли бы разные…

Катерина не стерпела его наглого тона.

— Ты говоришь о ней с лютой ненавистью! Если так к ней относишься, почему назвался её женихом? Заставлял тебя кто?

— Нет. Но вы правы, Катерина Ивановна, я её действительно ненавижу. Во-первых, за Дашку. — Он ударил кулаком по подлокотнику дивана. — Во-вторых, мне ещё машину жалко. Я так её выбирал! Каждую гаечку сам подкручивал. И вот этими руками, — он с ужасом уставился на свои ладони, — я её взорвал и смотрел, как она горит!