«Волкодав» из будущего - Юрий Корчевский

Остановились в небольшом местечке, как называли здесь городки.

По тротуару быстрым шагом шли две женщины, тащившие узел.

– Гражданочки, не подскажете, как называется местечко?

– Рованичи.

– Вот спасибочки.

Прибыли, теперь надо искать штрафбат. В самом городке его не разместят – это как пить дать. Мы двинулись дальше, и через пару километров дорогу нам преградили бойцы.

– А ну стой! Дальше ехать не можно! – По говору – украинец. – Повертайте назад.

– Командира позови.

– Для всих такых як ты – я командир.

Черт, какой-то сержант мне указания давать будет! Взбешенный, я выскочил из кабины, вытащил свое удостоверение и сунул его сержанту под нос.

– Ты до Берлина мою машину толкать будешь, если командира не позовешь! Бегом!

До сержанта дошло. С места рванул, как спринтер.

Вскоре подошел лейтенант:

– Что за шум?

Я на вытянутой руке показал ему удостоверение. Объясняться не хотелось – от лейтенанта попахивало спиртным. Он, увидев горящие золотом на красном фоне буквы, неспешно принял стойку «смирно».

– Командир заградотряда Особой дивизии по охране тыла лейтенант Кириченко, – вскинул он ладонь к виску.

– Где штрафбат?

– Перед нами, прямо пятьсот метров.

– Распустил своих подчиненных, устав забыли!

– А ехал бы ты своей дорогой, капитан! – схамил лейтенант.

Эх, встретить бы тебя на передовой!

Я скрипнул зубами, уселся в кабину. Бойцы заградотряда расступились, и полуторка проехала.

Впереди, на окраине леса, и в самом деле находилась большая группа бойцов. Одеты, как и положено всем армейским, одна только странность – без погон.

Мы остановились, нашли комбата. Выглядел он обычно, при погонах, только небрит дня три. Да это простительно, не в театр вышел.

– Капитан Колесников, из фронтового СМЕРШа, – представился я, показав удостоверение.

Не глядя на него, майор обвел меня тяжелым взглядом и угрюмо бросил:

– Ну здоров, капитан. Что, одного заградотряда мало, так еще и СМЕРШ сюда прислали? А у меня тут все провинившиеся, так что искать никого уже не надо.

– Майор, я, как и ты, приказ выполняю.

– Ну, коли так, выполняй.

Майор повернулся и ушел. Хмурый он какой-то и не больно приветливый. СМЕРШ не любит или характер такой?

В штрафных ротах и батальонах воевали до ранения, которое снимало вину. Если везло и в бою не ранило, то штрафник отбывал свой срок – месяц, два, три. Только я не припоминал ни одного случая, кто бы оттянул свою лямку в штрафбате три месяца. Потери в таких подразделениях были просто ужасающие. После боя выбывало по смерти или ранению до семидесяти процентов переменного состава. Штрафников не жалели, бросали на сильно укрепленные позиции, причем часто без артподготовки. Получалось – вперед идти не дают вражеские пулеметы, сзади офицеры постоянного состава пистолетом тычут: «Вперед!» И отступать нельзя – под пулеметный огонь заградотрядов попадешь.

Мы оставили радиста в машине и втроем прошли по расположению батальона. Бойцы, хмуро поглядывая на взводных, сосредоточенно снаряжали магазины к винтовкам и автоматам – готовились к предстоящему бою, ведь патроны им выдали в самый последний момент. Скользнув по нашим погонам взглядами, они молча переглядывались меж собой, сглатывая набегавшую слюну – скрывая свои мысли и чувства за внешним равнодушием.

А чего другого нам ожидать? Они видели в нас представителей армейской власти, не всегда справедливо применявшей силу.

Честно говоря, я даже не представлял, чем мне здесь заниматься. Изменников Родины и предателей в батальоне не было – те либо в лагерях сидели, либо в сырой земле лежали.

Подошел майор. Собрав командиров, он уточнил задачу, показывая рукой в направлении темнеющих вдалеке изб маленькой деревушки. Прозвучала команда: «Пристегнуть магазины, выдвигаться с командирами взводов к западной стороне леса».

Бойцы надели каски, построились в неровные колонны и пошли за командирами. Мы втроем последовали за ними на небольшой дистанции.

Штрафбаты состояли из постоянного и переменного состава. Для постоянного состава штрафбат был местом службы, а переменный – это непосредственно штрафники. Командиры из постоянного состава обладали несколько большими правами и властью над переменным составом. В случае отказа от выполнения приказа или других проступков могли без суда застрелить штрафника. Но и сами служили недолго. Хоть и не шли в передовых цепях, как штрафники, но огонь противника доставался и им. Были случаи, когда переменный состав в спины командиров стрелял.

Впереди началась стрельба. Со вскриком падали раненые, появились первые убитые. Мы видели, как бойцы залегли, отвечая редким огнем, – видно, берегли патроны. Но тут раздались грозная команда: «Не лежать, вперед!», подхваченная ротными по длинной цепи распластавшихся на земле бойцов. Один за другим они отрывались от земли и, пригнувшись, бежали к немецким траншеям.

Немцы встретили наступающие цепи шквальным автоматным огнем, но штрафники в каком-то невероятном исступлении упорно рвались вперед, на ходу стреляя по каскам врага, приникшего в окопах к прикладам автоматов.

До немецких траншей – сотни две шагов. Бойцы пробегали несколько шагов, падали, ползли, снова поднимались для рывка вперед, и опять падали на землю, увидев хоть маленькую складку, способную прикрыть от свистящих пуль. В ход пошли гранаты. Разрывы гранат перекрывали крики бойцов, команды, стоны раненых. За дымом выстрелов и разрывов гранат я не заметил, как передние цепи наших бойцов ворвались в траншеи, и там сейчас шла рукопашная. Штыками, прикладами, кулаками бойцы били немцев – зло, отчаянно, насмерть. На некоторых участках бойцы, преодолев позиции врага, стали приближаться к ближним избам деревеньки. Уцелевшие гитлеровцы, отстреливаясь, отступали, пытаясь найти укрытие за бревенчатыми стенами изб.

Комбат в сопровождении двух бойцов перебежками бросился к деревне. Издали боем управлять невозможно, передовая – не генштаб, где можно проводить сражения на картах, планируя удары. Прошли.

Пора и нам – за ним, к сражающемуся батальону. Наша задача – быть там, где батальон, и мы побежали по полю в направлении деревни.

Вот и немецкие окопы. Много убитых, раненые – и наши, и немцы. Кто бредил, кто просил пить, отплевываясь от пыли, кто просил перевязать, кто-то умолял пристрелить, не в состоянии сделать этого сам. Глядеть на них было тяжело.

– Потерпите, братки, чуток, мы скоро вернемся…

Преодолев траншеи, мы побежали дальше – к деревне. Посвистывали пули, но прицельной стрельбы не было, бой кипел в самой деревне.

Только забежали за крайнюю избу, как впереди что-то здорово жахнуло. Это не граната, слишком сильно.

Я выглянул из-за угла. Посреди дороги горел немецкий грузовик, вернее – его остатки. Кузова почти не осталось, кабину отбросило в сторону, чадно дымили колеса. Наверняка в машине были ящики с гранатами, пуля попала, вот и рвануло.

Навстречу нам двое бойцов несли тело. Я присмотрелся – майор.

– Ну-ка, бойцы, остановитесь. Что с майором?

– Взрывом зацепило – тяжело, в живот.

– Кто за него?

– Нету никого, взводные в атаке полегли, ротные – уже в деревне сгибли.

Бойцы двинулись с раненым майором в тыл. Выходит, из офицеров только я и лейтенанты мои?

– Давайте-ка, ребята, вперед, повоевать немножко придется.

Перебежками мы продвинулись на пару изб. А бой уже дальше уходит, стрельба смещалась за деревню. Мы побежали догонять.

А штрафники уже из деревни вырвались и по полю шли, преследуя отступающих немцев. Немного штрафников осталось – сотни полторы, по численности, – на роту набирается.

Уже половину поля преодолели, как навстречу, из леска, танки выползли. Танки средние – Т-III, и всего-то четыре штуки, только у штрафников из оружия винтовки да автоматы. Из них танк не подобьешь.

Мгновенно оценив безнадежную для себя обстановку – все-таки офицеры, хоть и бывшие, – штрафники повернули назад, к немецким окопам.

Добежав до окопов, я с лейтенантами спрыгнул к засевшим здесь бойцам. «Эх, батарею бы сюда, хоть «ЗИС-2», хоть «ЗИС-3», – подумалось. Немецкие Т-III – это не «тигры» или «пантеры». Их из наших пушек запросто подбить можно. «А если артогонь по рации вызвать?» – мелькнула дерзкая мысль.

– Слушайте меня! Батальон остался без управления, ротные и взводные погибли. Пока я свяжусь с командованием по рации – машина наша вон там – и запрошу помощь, держать оборону! Это приказ!

Я повернулся к лейтенантам:

– Лейтенант Кошелев! Лейтенант Фролов! Остаетесь здесь и попробуйте организовать оборону. Я – к рации.

А сам – бегом через поле к рощице. Запыхался – давно уже не бегал по пересеченной местности. Радисту показываю – включай, а сам открытым ртом воздух ловлю.