Пейтон Эмберг - Тама Яновиц

Все утро рабочие возводили во дворе огромный шатер с окнами из прозрачного пластика и танцевальной площадкой; флористы компоновали букеты из сирени и тубероз; в микроавтобусе приехал эстрадный оркестр и тут же, расположившись на возведенном помосте, стал настраивать инструменты, оглашая воздух резкими звуками. Ожидался и приезд камерного ансамбля для сопровождения музыкой свадебной церемонии — Грейс сумела найти раввина, согласившегося сочетать узами брака еврея и христианку.

Грейс подвел только переполненный канализационный резервуар, достигший неприличного состояния то ли из-за огромного наплыва гостей, то ли потому, что его вовремя не очистили, но как бы там ни было, во дворе стало попахивать, и с этим пришлось смириться.

Пейтон последние дни жила в доме Грейс, занимая вместе с Брендой и приехавшей накануне свадьбы Викторией комнату Барри, а жениха за несколько дней до свадьбы отправили к Нилу — то ли в силу незнакомой Пейтон традиции, то ли по желанию Грейс.

Отправившись на прогулку, Пейтон впала в задумчивость. Стоит ли участвовать в нелепом, дурацком фарсе и играть опостылевшую ей роль? Ее исчезновения могут и не заметить. А если и заметят, ничего страшного не случится. Грейс распалится и успокоится, да и Барри тужить не станет, быстро найдет замену — ему же прочили в жены молоденькую еврейку.

Пройдя два квартала, Пейтон неожиданно увидела тощего с коростой на коже пса, трусившего с понурым видом по улице. По счастью, Пейтон нашла веревку и, привязав ее к ошейнику шелудивой собаки, отвела ее в ветеринарную клинику. Обыденный, житейский поступок вернул ей душевное равновесие, и она повернула обратно, к дому, где ее ждал визажист, нанятый Грейс.

Макияж, сопровождавшийся восхищенным аханьем визажиста, восторгавшегося ее красотой и идеальной, безукоризненной кожей, занял считанные минуты.

Из всех ее родственников на свадьбу приехала только Бренда. Пейтон сожалела, что на свадьбу не смогла вырваться мать, в очередной раз помещенная в психиатрическую больницу, но в то же время она сочла, что, может, это и к лучшему: Нелл наверняка бы напялила на себя нечто экстравагантное, на голове соорудила бы цветочную клумбу, а на свадьбе не преминула бы без умолку тараторить о своем знатном происхождении и о том изысканном обществе, в котором она вращалась в дни своей молодости. Донни не отпустили из диспансера, а Кэтти не смогла приехать на свадьбу из-за болезни свекрови. На свадьбе Пейтон чувствовала себя едва ли не посторонней, ей представлялось, что и без нее вполне могли обойтись. Тосты, зажигательная поп-музыка да и помпа, с какой разрезали многоярусный чудо-торт, казались ей нелепой идиотической суетой, которой не по силам скрасить ей жизнь.

Свадебное торжество катилось к своему завершению, когда во двор вошла смуглая дородная женщина с капризным ртом и глазами навыкате. Подойдя к Пейтон, она истерично произнесла:

— Это вы украли мою собаку?

Все взоры обратились на Пейтон и разъяренную женщину.

— Собаку? — Пейтон смешалась. — Сегодня днем я действительно натолкнулась на улице на тощего пса с коростой на коже. Я пожалела его и отвела к фельдшеру.

— Зачем же вы сказали ему, что это ваша собака? — В голосе женщины появились прокурорские нотки. — Вы — воровка. Если я снова поймаю вас за руку, то обращусь немедля в полицию, так и знайте!

— Это вместо признательности за то, что я отвела собаку к ветеринару? — По лицу Пейтон пошли багровые пятна, ее губы задрожали от обиды и возмущения. — Собака совсем запаршивела, и если речь зашла о полиции, то подать жалобу надо на вас! Вы измываетесь над животным, не следите за ним.

— Ах так! — Женщина пришла в ярость. — Хорошо, я этого не оставлю. Воровка! — Оставив за собой последнее слово, она удалилась.

— Вы могли бы проявить большую сдержанность, — угрюмо сказала Грейс.

— О какой сдержанности вы говорите? Эта нахалка оскорбила меня, и притом незаслуженно.

— Пейтон, успокойтесь, не портите торжества, которое обошлось мне в сто тысяч долларов.

— В сто тысяч долларов? — Пейтон вытаращила глаза. — Сто тысяч долларов за этот праздный спектакль?

— Неблагодарная! — змеиным шепотом ответила Грейс. — Я прошу вас лишь об одном: не портите праздник. Если вы со мной не считаетесь, подумайте хотя бы о Барри.

— О Барри? Ему правда не помешает. Вы вырастили из него маменькина сынка.

— Маменькина сынка? — Грейс чуть не задохнулась от гнева. — А что вы сами собой представляете? Ваша мать полоумная, а брат — уголовник. У вас плохие гены и оттого дурные наклонности. Белинда рассказала мне о вашем поползновении. Я бы сообщила о вашей развращенности Барри, но, к сожалению, было поздно.

Едва закончилось торжество, Пейтон и Барри отправились на машине в аэропорт, где остановились на ночь в местной гостинице. В номере их встретил спертый, тяжелый воздух прокуренной комнаты. На стенах — розовато-лиловые виниловые обои, на кроватях — грубые покрывала из синтетической ткани.

Однако непритязательность обстановки Пейтон попросту не заметила — до этого она никогда не жила в гостинице и сохранила воспоминание лишь о мотелях, в которых они останавливались с Викторией, когда им обеим было по восемнадцать. Тогда, получив водительские права, они совершили недельное путешествие на машине, предоставленной им родителями Виктории.

Внизу, под окнами здания, простиралась восьмиполосная автострада, по которой неслись бесконечные потоки машин, казалось, упиравшихся бамперами друг в друга.

Пейтон подошла к настенному зеркалу. Надетое в дорогу цветистое платье с пышными рукавами ей явно не шло: в нем руки казались толстыми, а шея — короткой.

— Давай спустимся в бар, — раздался за ее спиной голос Барри. — Выпьем немного на ночь.

— Ты разве мало выпил на свадьбе? — ответила Пейтон, продолжая глядеться в зеркало.

Она содрогнулась: лицо желтое, глаза мутные, не сегодня-завтра начнутся месячные. Бренда права: надо было воспользоваться таблетками, а так в медовый месяц — и на тебе! — менструация. Пришлось прихватить в дорогу упаковки с тампонами и гигиеническими пакетами. Теперь придется прятать их в сумке, чтобы муж не увидел, а использованные — немедля выбрасывать. Говорят, если мужчина увидит использованный тампон, то к неряшливой женщине он больше не подойдет.

Когда Пейтон было тринадцать, к ним в гости приехала ее бабушка. Это была крупная, полная женщина, сумевшая каким-то удивительным образом уберечь себя от морщин, присущих старушкам. Она приехала в Уортингтон на шикарной машине и царственно выплыла из нее, когда ее личный шофер услужливо открыл дверь. В те времена среди Тоулов еще были люди с достатком. Однако Пейтон вспомнила ее не поэтому. Ей припомнились слова бабушки, когда она, помывшись, вышла из ванной комнаты.

— У вас в ванной на самом виду коробка с некими причиндалами, — сказала она с осуждением в голосе. — Я ее убрала в укромное место. Такие вещи не для глаз Донни.

Тогда недовольства бабушки Пейтон не поняла. Не прояснило ситуацию и негодование Бренды, когда она заголосила на всю квартиру:

— Куда делась моя коробка с тампонами? Она стояла в ванной на полке.

В следующий раз Пейтон увидела бабушку только через несколько лет, когда та уже пребывала в доме для престарелых. За это время она разительно изменилась. Теперь она выглядела настоящей старушкой с лицом, изборожденным морщинами. Оказавшись словоохотливой, она рассказала Пейтон историю своей жизни, упомянув и обо всех своих четырех замужествах. Не обошлось и без поучения.

— Никогда не ложись с мужем в постель, предварительно не помывшись, — со знанием дела сказала бабушка. — Ты должна неизменно быть соблазнительной.

Вернувшись домой, Пейтон не преминула рассказать матери о свидании с бабушкой, вспомнив и о давней истории с коробкой старшей сестры.

— Конечно, не дело раскладывать где попало тампоны и гигиенические пакеты, — рассудительно ответила Нелл. — Твоя бабушка была совершенно права, убрав их с видного места. Кстати, в дни ее молодости ничего подобного не было. Тогда женщины пользовались прокладками из нескольких слоев марли да различными тряпками, которые стирали после использования. В те времена и нравы были другими. Девушки блюли свою честь, а те, кто ненароком лишался невинности, могли о замужестве лишь мечтать. Порушенные невесты спросом не пользовались, а если женщина рожала вне брака, то покрывала себя позором.

Пейтон вспомнила, как она тогда удивилась, ибо знала доподлинно из журналов, что чуть ли не у каждой кинозвезды есть внебрачный ребенок и в этом нет ничего позорного.

А разве предосудительно потерять девственность до замужества? Да теперь непорушенную невесту днем с огнем не найдешь. Да и потом, каково целомудренной девушке после свадебной церемонии и утомительного застолья войти в спальню для новобрачных и впервые в жизни увидеть огромный жилистый пенис, выскочивший навстречу подобно черту из табакерки?