Кризис на Центавре - Брэд Фергюсон

Поглощенный своими мыслями, Чехов не заметил, как напряженно сжимает ученый спинку кресла, возле которого стоит. Гермошлем Спока скрывал ото всех и то, как странно и ритмично, в такт глотательным движениям дергается кадык вулканца. Это единственное, что могло выдать волнение Спока, ибо в минуту крайней опасности у него пересыхало во рту. Но видел его в таком состоянии только Кирк, и то лишь однажды.

– Тридцать секунд, – доложил Роллингз.

– Как с энергией, Павел? – спросил Спок.

– Мощность падает, но медленно. Осталось тридцать четыре процента.

– Мистер Хадсон, проверьте чистоту прохождения сигнала на линии связи со стартовыми комплексами.

– Я уже проверил. Прием сигнала – сто процентов. Все стартовые системы работают нормально в режиме полной готовности.

– Пятнадцать секунд до запуска! – продолжал рапортовать Роллингз.

– Мощность энергоблока – тридцать два с половиной!

Спок все чаще и чаще нервно сглатывал. Родившийся на мирной планете Вулкан и привыкший часами рассуждать о проблемах искусства и науки, сейчас он готовился отдать приказ о запуске ракет с ядерными боеголовками. А Роллингз тем временем продолжал дрожащим голосом отсчитывать секунды.

– Пять…, четыре…, три…, две…, одна…, ноль!

– Всем ракетам огонь, – тихо сказал Спок. Техники одним нажатием клавиши ввели в компьютер заранее составленную серию кодов.

– Есть контакт! – сообщил Роллингз. – Ракеты стартовали.

В этот момент Чехову показалось, что даже здесь ощущается вибрация от залпа сотен тяжелых ракет со всей поверхности планеты. Индикаторы энергоблока зарегистрировали резкое падение мощности. “Двадцать шесть и четыре десятых процента, – механически фиксировал он изменения. – Но Споку, похоже, сейчас не до того”.

– Вот они! – сказала Ухура, указывая на главный экран капитанского мостика.

На нем сейчас можно было видеть изображение полностью одного из полушарий планеты. Одновременно на равном расстоянии друг от друга поверхность голубой сферы покрыли яркие светящиеся точки. Через секунду они увеличились в размерах и стали отделяться от поверхности.

– На обращенном к нам полушарии зарегистрировано восемьсот четыре штуки. На обратной стороне датчики фиксируют еще пятьсот шестьдесят восемь. Слышите меня, лейтенант?! – Сидеракис развернул кресло в сторону главного экрана и воскликнул. – Боже ты мой! Как красиво летят деньги налогоплательщиков! И прямо нам навстречу.

Его шутка никого не развеселила, впрочем, он и сам понимал, что сейчас на “Энтерпрайзе” юмор уместен не более, чем на кладбище в день похорон. Сказал он это скорее ради того, чтобы немного отогнать свой собственный страх.

– Значит всего – это тысяча триста семьдесят две ракеты, – подсчитала Ухура. – Выходит, Споку удалось запустить все, что там было. О, Боже, и зачем им понадобилось держать на планете такую груду оружия?!

Досси Флорес, по-прежнему сидя на посту навигации, внимательно следила за тем, как светящиеся точки превращаются в маленькие серебристые иголочки и продолжают свой путь.

– Все запущенные ракеты продолжают равномерно набирать высоту. Наши лучевые орудия в состоянии готовности, – доложила она.

– Отлично, Зоркий Глаз, – похвалила Ухура.

Это прозвище придумал не то Сидеракис, не то дежурный офицер службы безопасности корабля после того, как Флорес удачно сбила атаковавшую челноки ракету. И оно как-то сразу же за ней закрепилось.

– Ракеты входят в верхние слои атмосферы, лейтенант, – продолжала докладывать Досси.

"Итак, – подумала связистка, – момент более чем критический. И кто знает, будут ли ракеты продолжать свой путь или все же повернут обратно?"

Спок действительно считал, что это единственный вариант выхода из сложившейся ситуации, о чем и доложил Кирку с Эриксоном. Поскольку стало абсолютно ясно, что отключить или перепрограммировать систему практически невозможно, он решил найти для нее такой объект, который бы она атаковала по команде человека. И в качестве цели он избрал не что иное, как Альфу Центавра. Звезда находилась за пределами атмосферы, и единственное, что нужно было сделать, – это расширить верхнюю границу охраняемого пространства, данные о которой заложены в память машины. Он сообщил компьютеру, что противник занял Альфу, и теперь она является основным источником угрозы. Это было полнейшим абсурдом, как и все то, что собой представляла теперешняя программа оборонного центра. Как и ожидал Спок, компьютер воспринял команду и дал залп со всех имеющихся точек.

Если на пути ракет не встретится никаких отвлекающих объектов, то через несколько месяцев они достигнут максимально допустимой орбиты гигантского светила и будут уничтожены. По идее, они не должны даже взорваться, но если это и произойдет, то на Центавре заметят лишь секундное усиление яркости Альфы. Переварить это ядерное драже для местного солнца не составит никакого труда, и целый мир даже не заметит этого.

По крайней мере Спок рассчитывал именно так.

– Шестьдесят процентов ракет уже вышли за пределы нашей орбиты! – радостно объявила Флорес. – Все! Эти нас больше не волнуют.

– Прекрасно! – с воодушевлением отозвалась Ухура. – Держи остальные па прицеле, Досси.

– Есть, мэм!

Чехов с тревогой смотрел на шкалу портативного энергоблока. Мощность постоянно падала, и теперь составляла всего восемнадцать процентов. Слишком много энергии уходило на поддержание работы телеметрических систем и прокладку курса для запущенных ракет. Но без этого некоторые, еще не вышедшие из поля тяготения Центавра, боеголовки могут потерять курс и просто рухнуть на поверхность планеты.

"Не компьютер, а шизофреник! – ругался Чехов. – Когда по нам палил, дополнительной энергии ему не надо было. Ведь находил же где-то источники, керосинка чертова!” На самом деле он прекрасно понимал, что при одиночном пуске ракет требовались мизерные энергозатраты по сравнению с общим залпом. Но легче от этого не становилось.

– Мистер Спок! – наконец не выдержал лейтенант. – У нас осталось всего пятнадцать процентов мощности! И надолго этого не хватит.

Ученый медленно повернул голову и, будто робот, чеканя слова, сказал:

– Мистер Чехов, сделайте все, что от вас зависит.

Павел взглянул на стоящую рядом Констанцию и недоуменно пожал плечами. Медсестра подошла к нему почти вплотную и осторожно взяла обеими руками за локоть. Чехов не мог разглядеть ее лица за стеклом шлема, но ему показалось, что она тоже просит его совершить какое-то деяние, которое всех спасет. Павел стал лихорадочно размышлять, что же он реально может сейчас предпринять, и вдруг в памяти всплыл один эпизод из его ранней юности. Тогда он часто гостил у родственников, которые жили в сельской местности. Если летним днем во время сбора урожая выходила из строя энергостанция, то крестьяне, понимая, что, пока восстановят энергоснабжение, пройдет целый день, а то и два, использовали одно очень простое, но эффективное приспособление.

– Конни, будь добра, – обратился к девушке Чехов, – поищи у себя в сумке какой-нибудь металлический штырь сантиметров пятнадцать длиной.

Изихари порылась в сумке и вытащила стоматологический зонд.

– Подойдет? – спросила она.

– О! Как раз. А теперь отойди чуть-чуть в сторону. Я тебе продемонстрирую одну русскую народную хитрость времен всеобщей компьютеризации.

Он взглянул на счетчик резервной мощности. Шесть и одна десятая – безжалостно констатировал прибор, служивший для перезарядки энергоблока. Приняв окончательное решение, Чехов резко выдохнул ртом воздух и положил зонд одновременно на оба оголенных контакта в месте соединения с генератором. Раздался сильный треск, и в стороны полетели искры.

– Что?! Что происходит?… – в испуге воскликнул Спок.

– Сработало! – Чехов сбросил с контактов зонд. – Это была подзарядка, сэр!

Лейтенант просто-напросто замкнул контакты энергоблока, заставив тем самым форсированно отдать всю энергию, даже ту, что нужна была для перезарядки. Но он быстро сбросил с контактов зонд, и энергия осталась не израсходованной, зато резервная перешла в основную часть, и теперь мощность повысилась до 19%. Правда, когда она кончится, чемоданчик придется выбросить на помойку. Но это было уже не важно.

Увидев, что ему удалось раздобыть дополнительную энергию, Павел от радости даже подпрыгнул и, схватив Констанцию в охапку, прижал ее к себе.

– Ой… – пискнула она, чувствуя через скафандр силу его объятий, и, чтобы удержать равновесие, обхватила Павла за талию.

"М- да, –подумал Чехов, перестав прыгать, – обычно нормальные люди обнимаются без скафандров”.