Рожденная во льду - Нора Робертс

– Не терпится от меня избавиться, да?

– Мама! – Голова уже раскалывалась.

– Ладно, я поеду, – махнула рукой Мейв. – Поеду, чтобы поправить здоровье, хотя меня ужасно нервируют эти иностранцы. Да, кстати… – Глаза ее подозрительно сощурились. – Где этот американец?

– Грейсон? Он наверху, работает.

– Работает… С каких это пор сочинение баек называется работой? У нас здесь любой тебе столько небылиц расскажет!

– Одно дело болтать, а другое – перекладывать устные рассказы на бумагу. Порой у Грейсона бывает такой усталый вид, словно он целый день рыл канавы.

– Не знаю, не знаю. В Дублине он очень бодрился… всю тебя облапал.

– Что? – Бриана уронила спицу.

– Ты думаешь, я слепая? Нет, милая, я хоть и больная женщина, но все замечаю, – щеки Мейв пошли красными пятнами. – Да я была в ужасе от того, как он с тобой обращается. Тем более при людях!

– Мама, мы просто танцевали, – еле шевеля онемевшими губами, прошептала Бриана. – Я учила его разным па.

– Я видела то, что видела, – вздернула подбородок Мейв. – И я тебя спрашиваю напрямик: ты отдала ему свое тело?

– Отда… – розовая шерсть упала на пол. – Как ты можешь такое говорить?

– Я твоя мать и говорю что хочу. Да о вас весь поселок судачит! Я уверена. Ты же остаешься по ночам наедине с мужчиной!

– Ничего подобного. Я хозяйка гостиницы, а он мой постоялец.

– Прекрасное прикрытие! Я с самого начала была против, как только ты заявила о своем желании затеять это дело. Но ты мне не ответила, Бриана.

– Хорошо, я отвечу, хоть и не обязана. Я не отдала свое тело ни ему, ни кому бы то ни было. Мейв немного подумала и кивнула.

– Я тебе верю. Ты никогда не умела лгать.

– Мне все равно, веришь ты мне или не веришь, – от ярости у Брианы побелели губы. – Ты думаешь, я горда и счастлива от того, что меня никто никогда не любил? Я вовсе не хочу жить одна и до смерти вязать приданое для чужих младенцев.

– Не повышай на меня голос, девочка.

– Да какой смысл на тебя кричать! – Бриана стиснула руки, приказывая себе успокоиться. – На тебя все равно ничего не действует. Лучше я помогу Лотти накрыть на стол.

– Нет, ты никуда не пойдешь. – Мейв мрачно сжала губы. – Ты будешь на коленях благодарить господа за то, что он позволил тебе вести такую жизнь! У тебя есть крыша над головой, есть деньги. Мне, может, и не нравится, как ты их зарабатываешь, но все-таки ты добилась кое-каких успехов и честно добываешь свой хлеб. Ты думаешь, муж и дети тебе это заменят? Ошибаешься!

– Мейв, ну чего ты пристала к девочке? – устало сказала Лотти, ставя на стол поднос с чашками и чайником.

– Не вмешивайся, Лотти.

– Да, пожалуйста. – Бриана холодно и спокойно наклонила голову. – Пусть договорит.

– И договорю! У меня тоже был выбор. И я потеряла свой шанс. – Губы Мейв дрогнули, но она сердито поджала их. – Мне не удалось осуществить свою мечту. И виной тому – похоть. Похоть, и ничто иное. О чем я могла мечтать с ребенком в животе? Только о том, чтобы выйти замуж.

– За моего отца, – медленно произнесла Бриана.

– Ну да. Я зачала ребенка в грехе и расплачивалась за это всю жизнь.

– Ты зачала двух детей, – напомнила матери Бриана.

– Верно. Однако твоя сестра с самого рождения несла на себе печать греха. Она всегда была необузданной. То ли дело ты… тебя я родила в законном браке, из чувства долга.

– Из чувства долга?

Мейв раскинула руки, положив их на спинку кресла, и горько усмехнулась.

– Неужели ты думаешь, я желала с тех пор его ласк? Или, по-твоему, мне нравились напоминания о несбывшихся мечтах? Нет… но церковь говорит, от брака должны рождаться дети. Вот я и выполнила свой долг перед церковью – позволила ему оплодотворить меня еще раз.

– Долг… – повторила Бриана, и слезы, которые готовы были потоком хлынуть из ее глаз, вдруг замерзли. – Связь без любви, без удовольствия. Неужели я родилась от этого?

– После того как я зачала тебя, мне уже не нужно было пускать его в кровать. Хватит и того, что я два раза помучилась, рожая вас с Мегги. Господь смилостивился надо мной, и второй раз оказался последним.

– Значит, все эти годы вы спали отдельно?

– Я не хотела больше иметь детей. Родив тебя, я искупила свой грех. Ты не дикая, как Мегги, а холодная, рассудительная. Ты сохранишь себя в чистоте… если, конечно, тебя не соблазнит какой-нибудь проходимец. С Рори ты чуть было не согрешила.

– Я любила Рори. – Бриана ненавидела себя за то, что у нее глаза на мокром месте. Но ей было так жалко отца и женщину, которую он боготворил, но от которой отказался.

– Ладно, ты была ребенком, – снисходительно усмехнулась Мейв. – Но теперь ты уже взрослая. И довольно хороша собой. Не забывай, что может случиться, если ты поддашься на мужские уговоры. Этот тип, что сидит наверху, он как приехал, так и уедет. А ты останешься одна с ребенком. И будешь опозорена навеки!

– Господи, как часто я думала, почему в нашем доме нет счастья, – прерывающимся голосом проговорила Бриана. – Я знала, что ты не любила папу, и мне было очень обидно. Но потом я узнала от Мегги, как ты хотела стать певицей и… и утратила эти мечты. Мне стало тебя жалко. Тебе, наверное, было очень больно, да?

– Ты все равно не в состоянии понять, что значит лишиться единственной мечты.

– Вероятно. Хотя мне непонятно и другое. Как может женщина выносить и родить детей, которые ей на самом деле совершенно не нужны? – Бриана дотронулась пальцем до щеки, но она оказалась совершенно сухой. Сухой и холодной, как мрамор. – Ты всегда обвиняла Мегги в том, что она посмела появиться на свет. Теперь я вижу, что ты и меня не любила, а родила только из чувства долга, чтобы загладить прошлый грех.

– Но я всегда о тебе заботилась, – начала Мейв.

– Заботилась… Да, конечно, ты меня не била, как Мегги. Просто чудо, что бедняжка меня за это не возненавидела. На нее ты всегда кричала, а со мной разговаривала холодно и все муштровала, муштровала… Что ж, это принесло свои плоды. Мы неспроста получились такие разные.

Бриана спокойно села и подняла с полу вязанье.

– Я хотела любить тебя и никак не могла понять, почему не испытываю к тебе настоящей нежности, а делаю все по обязанности, из чувства долга. Теперь мне наконец понятно: оказывается, причина не во мне, а в тебе.

– Бриана! – ужаснулась Мейв. – Как ты можешь говорить такое? Я всегда старалась уберечь тебя от беды, защитить…

– Не нужно меня защищать! Ты можешь быть довольна: я одинока и все еще девственна. Я вязала вяжу и буду вязать одеяльца для чужих детей. У меня есть свой маленький бизнес. Не волнуйся, мама, все и дальше будет, как было, только я перестану корить себя за мою холодность к тебе.