Гибель линкора «Бисмарк». Немецкий флагман против британских ВМС. 1940-1941 - Вилль Бертхольд

Матросы на нижних палубах не знали – или не хотели знать, – что происходило всего в нескольких метрах от них. Экипаж корабля составлял 2400 человек. Очередь обитателей верхних палуб наступила первой. Но война не забывала и остальных. Она хранила их до самой трагедии.

Находящиеся в машинном отделении привыкали к неестественной тишине. Иногда кто-то из них, не выдержав напряжения, срывался на крик. Но остальные быстро его успокаивали. Они общались между собой бодрым голосом. Некоторые прощались с товарищами, читали друг другу письма, показывали семейные фотографии, обменивались телефонами или попросту слонялись без дела. Самый легкий способ встретить смерть – игнорировать ее. Моряки знали, что им не надо за ней гоняться. Она придет к ним сама.

Но когда, о Небеса…

К счастью, телефонная связь еще действовала. Она объединяла нижние палубы с внешним миром. Пока вы знаете, что происходит, обстановка не может быть безнадежной, думали, говорили и убеждали себя моряки.

– Что ни говори, – рассуждал матрос Лаухс, – здесь внизу довольно удобно.

– Как в бомбоубежище, – поддержал Мессмер.

– И оно достаточно надежно, томми могут стрелять сколько угодно.

– Сколько это будет продолжаться на этот раз? – поинтересовался Поллак.

– Не знаю, – сказал Лаухс. – Спроси Линка, у него есть часы.

– Сколько времени до твоей свадьбы?

– Около получаса. – Старший матрос выглядел подавленным и бледным, как будто с похмелья. Но сегодня они все находились в подобном состоянии, пытаясь контролировать собственные мысли, но это не очень получалось.

– Тебе предстоит приятная свадебная вечеринка, – продолжил Мессмер.

– Ради бога, заткнись! – Линком овладело раздражение, хотя за неделю он привык к шуткам подобного рода.

– Ты сможешь провести свадебную ночь в воде, парень.

– Приглашаю поучаствовать в ней. Но не забудьте захватить купальные костюмы.

– А как с русалками? Как вы думаете, с ними будет приятно? Что скажете, парни?

– К тому времени у вас пропадет всякий интерес к этому, – встрял в разговор Поллак.

Второй инженер, лейтенант Херцог, совершавший обход, заглянул в машинное отделение.

– Как там наверху? – посыпались на него со всех сторон вопросы.

– Хорошо, нормально… Здесь внизу что-нибудь не так?

– Нет, – ответил Лаухс. – Никаких проблем. Нам просто скучно.

– В другое время вы сможете снова сыграть в карты.

– Если они к тому времени не взлетят на воздух.

– Положите колоду в карман, тогда они пригодятся вам на небесах.

Поллак явно расстроился:

– Не следует так шутить, лейтенант.

– Хорошо, не принимайте все так близко к сердцу, матрос… Мы не в Армии спасения.

– Очень жаль, что мы не в ней, – заметил Мессмер.

– Как все же наверху, только честно? – вновь поинтересовался лейтенант Лаухс.

Молодой офицер, выглядевший столь же неопрятно, как и его подчиненные, пожал плечами.

– Попробуйте себе представить, – сказал он уныло. – Если сказать, что ужасно много крови, значит, ничего не сказать.

– А что томми?

– Они сейчас как раз завтракают. Черт их побери.

– Нечистая сила нам не поможет, – сказал Лаухс.

Разговор не клеился. И внезапно оборвался. Все ощущали только качку. Люди смотрели друг на друга. Перехватывая тревожные взгляды, все думали об одном. Поллак нарушил молчание истерическими выкриками:

– Теперь корабль взорвут, нас бросят тонуть, как крыс. Все кончено. Им на нас наплевать.

– Молчать! – одернул его лейтенант. – Неужели ты не понимаешь, что несешь вздор. Все механизмы действуют. Даже телефонная связь работает.

– Почему прекратилась стрельба? – поинтересовался Линк.

– О подрыве корабля не может быть и речи, – высказал свое мнение лейтенант Херцог. – А если бы такой план и существовал, то на это ушло бы минимум полчаса. И корабль взрывали бы снизу, а не сверху. У вас будет достаточно времени для того, чтобы покинуть его. Понятно?

– Надеюсь, что вы говорите правду, – сказал Лаухс.

Звонок телефона! Старшина поднял трубку. Лейтенант выхватил ее и представился. Все взоры были устремлены на него. Состоялся короткий разговор. Лейтенант обвел взглядом сослуживцев.

– Ну, кто жаждет подняться наверх? – поинтересовался он.

– Мы все.

– У кого есть навыки оказания первой медицинской помощи?

– У всех, – снова подал голос Лаухс.

Лейтенант подумал немного, затем повернулся к старшине:

– Сколько человек ты можешь выделить?

– Троих.

Офицер переводил взгляд с одного матроса на другого.

– Там будет невесело… Лаухс и Мессмер, готовьтесь идти. Кого возьмем еще?

– Линк, согласен?

Тот кивнул.

– Ладно, господа, времени для прощания нет… До встречи!

Отобранные матросы молча вышли…

«Бисмарк» отвечал кораблю «Кинг Джордж V» лишь редкими залпами. «Родней» вообще не подвергался обстрелу. К германскому флагману приблизились «Норфолк» и «Дорсетшир». Британские корабли на время прекратили огонь, поскольку клубы порохового дыма мешали корректировке стрельбы.

Командир «Роднея», капитан Далримпл-Гамильтон, чей сын служил гардемарином на корабле «Кинг Джордж V», решил проявить инициативу и атаковать «Бисмарк» с носа, используя всю мощь бортовых орудий.

Сейчас «Родней» подошел к противнику на самую короткую дистанцию, и германский флагман открыл по нему лихорадочный огонь.

Немецкие снаряды стали падать в опасной близости от него. Но британский линкор продолжал решительные действия. Артиллерийский офицер видел в бинокль, что «Бисмарк» в любом случае вскоре замолкнет. Затем в дело пойдут торпеды для решающего удара.

Бой продолжался уже два часа. Представлялось невероятным, сколько мог выдержать германский флагман. Англичане били по нему из всех стволов. Колосс нужно утопить! Из чего, черт побери, он изготовлен? Разве немецкая сталь отличается от английской? Неужели она прочнее снарядов? Почему они вообще ведут бой? Ведь у них нет ни одного шанса! Должно быть, на борту германского флагмана царил сущий ад. Все время поступали донесения: пожары на корме, рядом со шпилем, у гюйса, в средней части корпуса. Прямое попадание в надстройку.

Артиллеристы били чертовски точно. Практически безошибочно. Снаряды долбили бронированные плиты беспрерывно.

Адмирал Тови решил довести дело до конца как можно скорее, ведь топливо было на исходе. Полученные донесения свидетельствовали о том, что снарядами больше ничего нельзя было сделать.

Привели в боевую готовность торпеды.

Эльза Биркен, невеста старшего матроса Линка, совершила небольшую прогулку к ратуше. Следовало ли ей подождать со свадьбой до приезда жениха домой в отпуск? О небо, как отличались ее мечты об этом дне от действительности!

Наконец, наступил момент, когда Эльзе взгрустнулось. Ей следовало быть одетой в белое платье, как и другие невесты. Со шлейфом. После венчания в церкви муж бросал бы мальчишкам монеты. Затем они могли поехать к фотографу и запечатлеться на вечную память. Фотография до конца их жизни висела бы в гостиной над диваном…

Так должно было быть…

«Вздор, – подумала Эльза, – так бывает в мирное время. Теперь же идет война. Другие девчонки вообще обречены на одиночество. Когда война закончится, тогда все образуется. Ганс унаследует от отца бакалейную лавку. Большой доход она не даст, но этих средств хватит на два, три, четыре человека.

Мы – люди простые, – размышляла Эльза. – Можем подождать. Спешить некуда. Люди, думающие, что он не вернется, глубоко заблуждаются, и им будет стыдно за свои мысли».

Газеты заполнены статьями о «Бисмарке». «Он вернется, – убеждала она себя. – Он должен вернуться! И эта проклятая война, которая стала на пути нашего счастья, обязательно закончится».

Самое грустное то, что кресло рядом с ней пустовало. Мэр поднялся и начал речь.

– Уважаемые жених и невеста, – произнес он, в то время как присутствовавшие в зале прятали улыбки. Затем респектабельный господин стал говорить об отечестве, долге перед нацией.

Эльза не слушала его. Эти вещи радио и газеты вдалбливали в голову людей целых восемь лет. Ее мысли были далеко отсюда.

Мэр знал текст наизусть. Это лишало сказанное естественности. Над головой мэра висел портрет Гитлера. Солнечные лучи освещали изображение слева. От этого портрет как бы увеличивался в размере, и казалось, будто человек, чьи изображения вывешивали в каждой гостинице, школе, учреждении, надул щеки.

«Портрет отлично гармонирует с его голосом», – подумала Эльза.

Затем она снова в мыслях вернулась к происходящей церемонии и заставила себя вслушаться в слова мэра.

Впервые в жизни она расписалась как Линк. Потом обняла свекровь и свекра.

В этот момент Эльза Биркен не могла знать, что, не будучи еще женой, стала вдовой. Она вышла замуж за покойника задолго до того, как в ходе войны возникла мода связывать себя узами брака с погибшими…