Танцор Января - Майкл Флинн

— Это терранин, которого я встретил на Иегове, — представил его Хью. — Он помог мне попасть сюда.

Джек оглядел выцветшую, сероватую одежду и сутулую фигуру Фудира.

Фудир поклонился, теребя себя за прядь волос на лбу.

— Обращаю твое внимание, сахб, что ноль, поделенный на два, даст не меньше, нежели ноль, разделенный на единицу.

Джек поморщился, обдумывая сказанное, а затем усмехнулся.

— Ты довольно смел для черт’вого терранина.

С этими словами он ткнул пальцем в Хью.

— Запомни то, что я сказал. То, что было между нами, в прошлом. Просто песни. Нам не нужно было, чтобы ты возвращался и вносил еще больший разлад. Я предпочитал видеть в тебе врага, а не оппортуниста. И скажи своему терранскому дружку, что мародеров мы расстреливаем.

Фудир ухмыльнулся.

— Не слышал вестей от Рыжего Суини?

— Суини? — раздраженно переспросил Джек. — Он мне не друг. Это один из ваших.

С этими словами он сложил инфопланшет и стилус, взял их под мышку и покинул комнату.

Едва он ушел, Фудир хмыкнул.

— Вот тебе и ответ.

— Какой? Что Джек не подсылал Суини или что он хорошо врет? Насколько я понимаю, Танцор исчез. Откуда ты знаешь, что его не спрятали где-то?

Фудир кивнул на лестницу:

— Его спрятали. Вон там.

Хью последовал за терранином вниз.

— Ты был занят, — сказал он. — Джек считает, что ты занимаешься воровством.

— Он думает, Молнар оставил хоть что-нибудь ценное?

— Это не шутка.

Но Фудир уже не слушал его.

Под лестницей оказалась большая комната, вдоль стен которой валялись перевернутые полки и стеллажи. Эргономичное кресло, стоявшее на возвышении в самом центре пола из мягкого пробкового дерева, было изрезано и обуглено. Оно располагалось напротив декоративного венка, висевшего на дальней стене. Все было завалено обломками и мусором. Коробки были разорваны, сейфы взорваны, а их содержимое похищено или разломано. Покореженная дверь хранилища в другом конце комнаты висела на одной петле.

— Они ничего не пропустили, — сказал Хью. Почему-то разграбленное хранилище МТК впечатлило его меньше, чем разрушения наверху, хотя он и знал, что некоторые богатые эреноты предпочитали держать свои ценности здесь, а не в Центральном сберегательном банке.

— Я нашел адъютанта Юмдар в полевом госпитале. Бедняга, — пояснил Фудир, — он сказал, что ее пытали до тех пор, пока она не призналась, где спрятан Танцор, а затем сделали ей Кровавого Орла. Его заставили смотреть на весь процесс — а после выжгли глаза, чтобы тело Юмдар стало последним, что он видел. Он не понимает, зачем его пощадили. — Фудир вошел в хранилище и осмотрел пустые полки и сейфы для хранения драгоценностей. — Это потому, что он не понимает всей глубины их жестокости. По словам адъютанта, Юмдар сама принесла сюда Танцора. Это было ошибкой. Люди перестали ее слушаться. Не бойцы МТК, которых связывала клятва, а добровольцы, считавшие, будто опыт убийств и уличных беспорядков сделал из них великих стратегов. Юмдар и сама не являлась военным гением, да это было и не важно. Им — Джеку и Вольдемару — стоило проявить благодарность за то, что цинтиане пришли не ради оккупации планеты. Твоя партизанская кампания против повстанцев удалась только потому, что существовали границы, которые никто из вас не желал переступать.

Хью обошел вокруг разбитой старинной шкатулки, обитой честерским деревом и настолько искусно декорированной, что в ней явно хранилось что-то важное, и приподнял картонный лист. Разделитель для ячеек, догадался он.

— Не думаю, что под конец остались какие-то границы.

— Вы когда-нибудь убивали женщин и детей?

Хью сверкнул глазами и, отбросив разделитель, смахнул с рук пыль.

— Нет.

— Если устроить засаду на цинтиан, они не станут вас выслеживать. На следующий день они схватят дюжину людей и убьют их. Платят той же монетой. Они не признают концепции неприкосновенности гражданских лиц. Попытаешься снова — и в следующий раз жертв будет уже две дюжины. И как долго ты продолжал бы свою кампанию?

— Ты многое о них знаешь.

— Я прочитал о них в «Справочнике Спирального Рукава» Фу-Чанга, пока «Нью-Анджелес» был в пути.

— Но какая теперь разница? Они ведь давно ушли.

Фудир вышел из хранилища.

— Чисто, как обглоданная кость, — подвел он итоги. — Наверняка Юмдар им его отдала. Теперь Танцор уже на пути к Хадрамоо.

Хью остановился возле большой скульптуры, закрепленной на стене. Она походила на венок из керамических композитных щупалец, извивавшихся и сплетавшихся в сложном рисунке, за которым невозможно было проследить взглядом. О’Кэрролл обернулся и посмотрел на Фудира.

— О нет. Ты ведь не собираешься отправиться за легендой на Хадрамоо, в какой бы глуши он ни находился.

— К северу по направлению к Старым Планетам, возле Палисадов, — с довольной ухмылкой ответил терранин. — Не волнуйся. Я не думал брать Цинтию штурмом. И тебе не нужно идти со мной.

— О, правда? Спасибо. А я-то думал, что мы охотимся за Танцором, поскольку он поможет мне восстановить тут законное правительство.

Фудир пожал плечами:

— Ты никогда в него не верил. Сам же говорил мне об этом.

— Да. Но мне было интересно, верил ли ты.

— К тому времени, когда я вывезу Танцора с Цинтии, от него здесь едва ли будет прок. Кроме того, — тихо добавил он, — есть и другие миры, в которых нужно восстановить законные правительства.

Подобные миры есть всегда. Хью промолчал, в словах не было необходимости. С самого начало было ошибкой доверять Фудиру. О’Кэрролл ничего не ждал от столь сомнительного плана, поэтому и не чувствовал себя преданным.

— Налетчики забрали не все, — заметил Хью, указав на венок.

Фудир, стоявший с опущенной головой, поднял глаза и моргнул.

— Да, я заметил. Это Уроборос — точнее, его копия. Полагаю, оторвать его от стены оказалось слишком сложно, хотя попытки были. Остались следы от лазеров и пил. Значит, не стоил он того, чтобы его забирать. Слушай, если хочешь отправиться со мной на Хадрамоо, я буду тебе рад.

Приглашение застало Хью врасплох, и он удивленно вскинул голову.

— С чего это?

Фудир пожал плечами.

— Это дикое местечко, а культурная компания мне не помешает.

ОН КРАК

Арфистка грозно бьет по струнам, и посетители бара Иеговы поют и орут им в лад. Она покинула стол человека со шрамами и вновь села в углу. Кулаки грохочут по столам, голоса сливаются в громогласный хор. Арфистка останавливается, и голоса недовольно вскипают. Еще раз! Всего разок! Бармен смотрит с одобрением. Другое дело! Гянтрэй! Что-то славное и грозное для поднятия духа!

Но она решает усмирить их сунтрэем, подобно тому как грум должен остудить взмыленную после бега лошадь. Мирные звуки успокаивают напряженные нервы, безмятежная мелодия дарует тихую радость. Бармен продолжает благосклонно взирать, поэтому арфистка на ходу импровизирует переходный мотив из голтрэя просто ради того, чтобы легким росчерком потери и опустошения стереть улыбку с его лица. Бармен улавливает шутку и усмехается ей. Они понимают друг друга. Арфистка заканчивает выступление залихватским маршем, и вновь завсегдатаи бара отвечают ей топотом ног. Но это уже игра на бис, и, когда она, успокоив их, встает со стула, они отпускают ее.

Человек со шрамами ждет арфистку в своей нише с улыбкой, на которую, как ей казалось, его лицо неспособно.

— Ты знаешь, как с ними обходиться, дорогая, — уважительно говорит он. — Полагаю, в тебе есть нечто от Танцора. Ты повелеваешь, и они повинуются. Ради этого ты играешь? Ради ощущения власти?

— Ты путаешь следствие с намерением. Благодаря своему дару я могу держать их сердца в руках, но играю я не для того, чтобы играть с сердцами.

— Надеюсь, что нет, — говорит человек со шрамами. — Руки оставляют шрамы.

Арфистка оборачивается и машет бармену.

— Я сыграю еще раз, прежде чем уйти.

— Да. Сложно положить скипетр. — Мужчина со шрамами улыбается, словно от одной ему известной шутки: его губы растягиваются, а глаза закатываются.

Арфистка вдруг понимает, что в молодости ее собеседник, вероятно, был красивым, прежде чем случилось то, что случилось, и что в этом мрачном старике когда-то жил мрачный юноша. (Слащавость у нее не в почете.) Арфистка готова спросить, какая трагедия превратила его в такую развалину, и сдерживается лишь потому, что рысканье в древних развалинах может быть опасным. Они полны ловушек, их каменная кладка ненадежна, а еще в них обитают дикие звери.

— Значит, Фудир все же верил в Танцора, — говорит она.

— Зачем считать, будто он верил во что-либо?

— Никто не отправится на Хадрамоо из-за досужих домыслов. Признаюсь, поначалу я думала, что он хотел попасть на Новый Эрен ради какой-то аферы — или «дельца», иначе говоря, — и Хью просто стал способом для достижения цели.