Корабль дураков; Избранное - Себастиан Брант

«Пусть так, не стану спорить я.

Но от обильного питья

Бывает множество болезней.

Не пить, дружок, куда полезней

Для сердца, легких и кишок;

Вино людей сбивает с ног.

Бывает и похуже случай:

Не долго заболеть падучей

Или чахотку подцепить.

Дружок, который учит пить

Дружка, вредит его здоровью!»

Конец, я думал, прекословью,

Но он ответил: «Нет, нельзя,

Когда тебя поят друзья,

Отказом вызывать укоры».

«С пьянчугами боишься ссоры,

А бога не боишься, нет,

Хотя он наложил запрет

На пьянство, ибо всякий пьющий

Вредит себе, и даже пуще:

Творит недобрые дела!

Вино всегда источник зла:

Ведь пьяница на то решится,

Что трезвому и не приснится.

Побойся бога, милый друг,

Беги от общества пьянчуг!»

«Мне жить тогда в пустыне надо, —

Сказал он. — Ведь вино — отрада

И богачей и бедняков.

Обычай у людей таков,

И выпивка в чести повсюду;

Так что ж, я всем перечить буду?»

«Разумный счастлив не вином:

Он ищет радостей в ином.

Не видит в том себе почета,

Что кружкой чокнется с ним кто-то.

Сдается мне, что сам ты рад,

Когда тебя вином поят».

Он молвил: «Ни при чем тут радость:

Потом во рту такая гадость

И мучат рези в животе…

Да как откажешь? Живо те,

Кто угощал, тебя ославят,

Стыдиться пред людьми заставят…»

«Позор, мой друг, ты видишь в том,

Что не захочешь быть скотом, —

Сказал я. — В этом нет позора,

И не грозит с друзьями ссора,

Когда ты ловко и умно

На приглашенье пить вино

Ответишь вежливым отказом».

Он молвил, не моргнувши глазом:

«А я со всяким пить готов».

«Тогда не стоит тратить слов, —

На это возразил ему я. —

И если ты, беды не чуя,

Намерен пьянствовать и впредь,

Тебя лишь можно пожалеть.

Не впрок тебе увещеванья,

Но неизбежно наказанье:

Узнаешь с некоторых пор

Болезни, бедность и позор!

Тогда, пей воду ли, вино ли,

В желудке вечно будут боли,

А в голове сумбур и шум.

Тогда ты схватишься за ум,

Поймешь, что поведеньем глупым

Себя ты сделал полутрупом,

Что молодость растратил зря,

Обогащая шинкаря,

Что сам ты бед своих виновник…

Захочешь запереть коровник,

А уж коровы-то в нем нет!

Даю тебе благой совет:

Одумайся, пока есть время!

Трудись и не якшайся с теми,

Кто к пьянству любит подстрекать.

Лишь перестав вино лакать,

Ты избежишь удела злого, —

Запомни Ганса Сакса слово».

197

Жил бюргер в Любеке198 когда-то —

Купец скупой и пребогатый,

С людей кругом три шкуры драл.

Под ним, в подвале, проживал

Башмачник, старый человек,

В нужде проведший весь свой век.

Но хоть детишек полон дом,

Он, всех кормя своим трудом,

И дни и ночи напролет,

Бывало, весело поет,

Так беззаботно, будто он

Имеет целый миллион.

Дивится богатей — и вот

Он в гости бедняка зовет,

За стол сажает — ешь да пей! —

И просит рассказать скорей,

Как может веселиться тот,

Коль нищета его гнетет,

Когда он, день-деньской в труде,

Поет, не помня о нужде.

Бедняк в ответ: «Почто тужить?

Бог дал работу — можно жить!

Кормлю себя со всей семьей,

Хоть и трудненька жизнь порой.

По вкусу нам похлебка с кашей,

Коль поработаешь ты с наше,

Тут и печаль нейдет к тебе,

И благодарен ты судьбе.

А я всегда бывал доволен

Тем, что господь послать мне волен;

Ему хвалу я воздаю

И песни весело пою!»

Богатого смутил ответ:

Любовью к ближнему согрет,

Велит он от щедрот своих

Дать старцу сотню золотых,

Чтоб жизнь тому была легка —

Вот счастье-то для бедняка!

Благодарит за деньги эти,

Радехоньки жена и дети!

Но тут башмачник стал тужить,

Куда те деньги приложить,

Чтоб мимо рук они не шли

И чтоб доходы принесли.

Всю ночку до восхода солнца

Спать не дают ему червонцы:

Несет богатство старику

Одну заботу и тоску,

И песни не идут на ум.

Прошло дней семь. Устав от дум,

Кладет червонцы он в мешок,

Да и к соседу на порог.

«Возьми их, — говорит, — назад:

Им что-то я не больно рад!

Без них мне было веселей

При горькой бедности моей.

Богатство, видно, тяжело —

Одно мученье принесло.

Работать я еще горазд —

Жив буду тем, что бог подаст,

Зато спокойней будет мне!»

Ганс Сакс согласен с ним вполне.

199

Когда Христос меж смертных жил,

Повсюду с ним и Петр200 ходил.

В село Христос однажды шел,

А Петр такую речь повел:

«Ах, господи, владыко мой,

Дивит меня нрав кроткий твой.

Ты вседержитель, а грехам

Ты попустительствуешь сам,

И злу все не выходит срок,

Как древле Аввакум201 изрек.

Везде безбожник зло творит,

Везде насилие царит,

Везде гоненье, поношенье

Слуг правой веры и смиренья.

Ты, боже, распустил людей!

Как рыбы хищные морей,

Друг друга все они глотают,

И злые всюду побеждают;

Всем людям тяжко — видишь сам:

И богачам, и беднякам.

А ты молчишь, тебя, наверно,

Не возмущает эта скверна!

Не след тебе спокойным быть.

Ты мог бы зло искоренить,

Когда б мудрее миром правил.

Эх, кабы ты меня поставил

Быть богом хоть один годок

И властью полною облек,

Уж я бы властвовал толково:

Всех рассудил бы я сурово.

Лихву, войну, обман, разбой

Вот этой самою рукой

Я б на земле искоренил!»

«Скажи мне, Петр, — господь спросил, —

Ты, значит, сможешь лучше править,

Сумеешь всех и вся исправить,

Убогих сможешь защитить,

А злых смирить и проучить?»

Ответствовал апостол сразу:

«Да, зла проклятую заразу

И непорядок извести

Давно пора, чтоб мир спасти.

Уж я-то правил бы построже!»

Господь сказал ему: «Ну что же!

Аминь! Бери-ка от меня

Власть божию с сего же дня

И правь людьми, как знаешь сам:

Будь добр и кроток, строг и прям;

Благословляя, проклиная,

Грозу и ведро насылая,

Суди, казни и награждай,

Щади, гони и защищай.

Бери же с нынешнего дня

Бразды правленья от меня!»

Так произнес господь благой,

Петру вручая посох свой.

Понятно, Петр доволен был

И мудро властвовать решил.

Тут подошла к нему, хромая,

Крестьянка тощая, больная,

В лохмотьях грязных, босиком;

Она гнала козу прутом.

Сказала женщина, вздыхая:

«Иди, коза моя родная!

Господь храни и защити

Тебя в лесу и на пути

И от волков и от ненастья!

Не отведу сама напасть я:

Мне на поденщину идти,

Чтобы детишкам принести

Поесть сегодня, ну а ты

Иди, пасись до темноты!

Храни тебя творца десница!»

Затем отправилась вдовица

В село, коза — своим путем,

А бог заговорил с Петром:

«Ты внял ли, Петр, словам убогой,

Просившей помощи у бога?

А как ты сам сегодня бог,

Так ты бы сей вдове помог.

Она ведь об одном просила,

Чтоб сберегла господня сила

Ее козу от бед и зла:

Чтоб в лес далеко не ушла,

Чтоб вору в руки не попалась,

Медведю, волку не досталась

И мирно вечером домой

Пришла дорогою прямой.

Внемли молению убогой

И будь сегодня ей подмогой!»

Внял божьей речи Петр, и вот

Козу он бережно пасет.

На луг ее он выгоняет,

Но незадача ожидает

Петра: коза упряма, зла,

Носиться глупая пошла,

То вскочит вдруг на холмик ловко,

То прыгнет с холмика плутовка,

То к лесу ринется густому,

Ну и досталось же святому!

Пришлось и бегать и кричать,

А солнце стало припекать.

Апостол потом обливался,

Едва дышал, а все гонялся

До самой ночи за козой,

Пока привел ее домой.

Святой уж выбился из сил,

А бог, смеясь, его спросил:

«Что, Петр, и доле хочешь ты

Держать правления бразды?»

А Петр ответил: «Боже мой!

Бери обратно посох свой!

В твои дела теперь соваться

Зарекся я; готов сознаться,

Что, проработав день-деньской,

Едва управился с козой.

А как устал! Невзвидел свету!

Прости мне, боже, дурость эту!

Судить дела твои, поверь,

Вовек не стану я теперь!»

Господь ответил: «Ну так вот,

Живи-ка лучше без забот,

Спокойно, мирно, в тишине,

А власть оставь навеки мне!»

202

Раз Люцифер203 — князь адских сил,

Как только вечер наступил,

В преисподней бесов созвал

И так подручным своим сказал:

«На земле — к нам молва проникла —

Племя лютых вояк возникло,

Ландскнехтами их кличет люд.