В тот день… - Симона Вилар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но сейчас Озар не особо задумывался, как от нее к Радко вороной попал, а больше рассматривал самого скакуна. Знатный коняга! Лошадей не всякий из градцев киевских мог держать на хозяйстве – все же дорогая скотина, не каждому по цене. Это у дружинников князя обычно лошади имелись или у бояр нарочитых. Но и разбогатевшие купцы заводили, больше для почета, чем для нужд, а в возы для переездов и поклажи принято было впрягать смирных и сильных волов, чтобы дорогих лошадей не надрывать на грудном ремне[69]. А вот на богатом подворье Колояровичей даже своя конюшня имелась. Озар уже прознал, что четырех лошадей в ней содержали. Вот этого вороного красавца с белыми задними ногами, крепкую соловую кобылку и еще пару темно-гнедых лохматых меринов. И Дольма мог выезжать верхом со свитой из охранников – как для солидности проехаться по городу, так и для дальних переездов в сопровождении охраны. Мирина сегодня тоже выезжала, сопровождаемая крепким Лещом, – не Моисеем, с которым, похоже, не очень ладила, не Бивоем, который на хозяйстве остался по просьбе Яры. Но теперь вдруг Радко на ее вороно`м вернулся. Ишь как ловко соскочил с коня, стоял, озираясь, будто ждал чего-то. Интересно, что там у них вышло в городе, если забрал у купчихи вороного?
Но когда Озар жестом подозвал к окошку Златигу, то уже об ином спросил:
– Ты ведь конник в дружине, парень. Вот и скажи, что думаешь, насколько хорош этот жеребец?
Какого дружинника не заинтересует добрый конь? И несколько минут Златига наблюдал за вороным, смотрел, как Радко его любовно оглаживал, как к ним подбежал Тихон, что-то говорил. А сам конь стоял, устало опустив голову, обмахиваясь хвостом и роняя клочья пены с удил.
– На первый взгляд, вороной просто дивный, – отметил Златига, – однако для себя я бы такого в дальние походы не взял.
– Отчего же это?
– Да ты сам погляди, ведун. У коня сильно завышен перед, а зад заниженный, слабый. Такой скакун резво толкается с места, берет быстрый разбег, однако при долгой скачке его задние ноги скоро устанут, скакун начнет терять скорость. Его придется то и дело подгонять, конь будет рваться и только силы потеряет. В итоге он утомится и будет выдыхаться. И уж не ведаю, где на нем носился Радко, но ты же видишь, как он загнан. Так что пусть мастью этот вороной и красив, пусть статью смотрится и грива его густа, но для себя я бы такого не выбрал.
Озар вздохнул. Отошел от окна.
– Надо же, а мне этот вороной таким отменным показался. Думал, вот же побаловал себя такой замечательной лошадью соляной Дольма! А выходит, что больше для хвастовства, чем для дела.
– Ну, похвалиться таким конем не грех. Вороные особо в цене, на таких князья да бояре любят покрасоваться, а еще их послам иноземным дарят. А этот к тому же белоногий, ну чисто краса лошадиная. И если бы, как в старину, надо было коня выбирать для подношения Перуну, то такой бы вполне подошел. Ведь Перун любит добрых коней. Вернее, кровь их.
– Коней Перуну отдавали в жертвоприношение только перед великими походами, – со значением заметил Озар. – Я служил на капище Громовержца и помню, как по приказу Владимира, когда он еще был предан исконной нашей вере, именно такого вороного жеребца отдали в жертву Перуну. Было это, когда Красно Солнышко собирался воевать вятичей диких, точно так же он поступил, когда на булгар заносчивых собрался. И не оставил его своей милостью Перун, удачными были походы те. Да ты сам, небось, все помнишь.
– Я это помню, – кивнул Златига, не сводя глаз с коня, которого Тихон водил по двору, чтобы тот остыл после пробежки. – Да только когда Владимир на Корсунь шел, то коня уже не убивали. А поход все едино удачным вышел. Значит, дело не в жертвенной крови скакуна, а в удачливости нашего Красна Солнышка.
Дружинник повернулся. После света на дворе он не сразу и рассмотрел как следует расставлявшего на столешнице свои резные чубышки волхва и притихшего перед ним Жуягу. Тот уже не всхлипывал, следил с интересом, чем это ведун занят, да теребил свою бороденку. Но как увидел, что дружинник на него смотрит, сразу подался вперед:
– Ты бы нашего Бурана не хаял, служивый. Знатный это конь. Я его сам пестовал с момента прибытия. Отборным зерном кормил, обмывал по утрам в росе, гриву его чесал. Даже ночевал с ним на конюшне. Вот и сегодня с ним там буду в ночь. Там у нас есть три добрых коня, и каждый…
– Хватит болтать, Жуяга! – рыкнул на него волхв. И указал на стол, где его фигурки резные были расставлены: – Лучше расскажи, где, как тебе показалось, каждый из домочадцев Дольмы находился в тот день в Почайне. Скажешь – я фигурку поставлю, и так все случившееся себе представлю. Понял, что от тебя надо?
Жуягу все это немало позабавило, но объяснял старательно, увлекся даже, шутить начал. Однако Озар его резко оборвал, заявил, что путает его Жуяга, ибо слова его с тем, что иные сказывали, не сходятся. Или совсем позабыл, как и что происходило? И холоп опять сжался, набычился, хотя больше не дрожал, смотрел угрюмо исподлобья. «Да разве ж я следил за всеми?» – повторял то и дело. Да и кто мог подумать тогда, что лихое случится? Радовались люди, веселились. И хотя он сам поначалу не хотел идти на обряд, там, однако, было на что поглядеть да посмеяться. И день-то выдался такой особый, ласковый, светлый…
– Вон поди, плешивый, – рассердился Озар. – Толку-то от тебя.
Когда Жуягу словно ветром смело, а волхв задумчиво уставился на свои фигурки, Златига спросил, подсев:
– Ну и как он тебе, Озар? Вроде ничего особенного и не сказал, однако все равно не нравится мне этот холоп. То трусится весь, то бычится, то вдруг даже осмелился мне выговаривать за то, что Бурана их не оценил. Откуда и дерзость взялась у плешивого? Ты это заметил?
– Заметил ли я? Я понял лишь, что мне чернавки дворовые более толково поясняли, чем этот хвост заячий трясущийся.
И вновь задумался, не сводя глаз со своих чубышек. Однако долго поразмыслить ему не дали – шум во дворе поднялся, гневные крики послышались. Сверху из терема почти бегом пронеслась Яра, за ней поспешали Будька и Загорка. Когда волхв
