Гавань красных фонарей - Сергей Зверев

С белобрысой девчонкой, которую они никогда не видели, все было гораздо хуже. У нее полностью была вскрыта грудная клетка, и оттуда были забраны и легкие, и сердце.

«Добрый доктор» все-таки зашил тело. Наверное, для того, чтобы не капало, пока ее не довезут сюда, до этой печи, назначение которой, как можно было предположить, было двояким. Да еще этот пенек и находящийся рядом топор…

— Сними это все, — приказал Голицыну Татаринов и вернулся к входу, чтобы осмотреть содержимое микроавтобуса.

Но в кузове машины, кроме окровавленных разводов на оцинкованном листе, не было ничего.

Уж каким крепким Диденко не был, он не выдержал всего этого, судорожным движением сорвал с пояса фляжку, ту самую, в которой таскал с собою водку, и влил в себя несколько глотков. На мгновение стало легче…

Татаринов, поставив Голицына на входе, сам сел на табурет и закурил, заставляя себя смотреть то на трупы, то на органы и как бы привыкая к тому, что он видит, принуждая сознание смириться с происходящим.

— Тела детей оттащить от сторожки и спрятать, — распорядился командир. — Этого бородатого на куски и в печку. Наведите здесь порядок. Кроме того, фургон придется отогнать. Если увидят, что он здесь стоит, а хозяина нет, то начнут искать бородатого, а нам этого не нужно.

Наведение порядка заняло больше сорока минут. Зато по окончании сторожка-котельная приняла свой первозданный вид — и никаких следов. Хорошо, что с водой без проблем. Открываешь кран, и она начинает течь прямо на бетонный пол.

Татаринова не оставляло ощущение того, что это здание строилось именно для цели утилизации трупов. Котельная — это так, прикрытие. Но той долей разума, что у него осталась, он понимал, что это не так.

Спустя десять минут спецназовцы рассредоточились и наблюдали за серым зданием и за двором, который был огорожен колючей проволокой, чтобы составить мнение о количестве гуманоидов, которые могут оказывать им сопротивление в случае начала более активной фазы операции. А она будет, в этом Татаринов не сомневался.

После того, что они увидели, хотелось просто валить всех, кто решит оказать сопротивление. Подростки ушли, а может, их увели, это надо будет еще выяснить, и двор опустел.

За неплотно занавешенными шторами здания в окнах проглядывалась какая-то жизнь. Но что там происходит, понять было невозможно, поскольку имеющаяся в их распоряжении оптика не могла видеть сквозь ткань и тем более сквозь стены.

Пролежав за низким кустарником еще минут двадцать и не увидев никаких движений во дворе, Татаринов поинтересовался у Голицына, далеко ли он отогнал микроавтобус…

Служащий частной охранной фирмы, дорогой частной фирмы, сидел перед мониторами в комнате охраны и наблюдал за периметром. Его напарник находился тут же и дремал на кушетке. Они дежурили на этом странном объекте с интервалом в две недели и практически не имели никакого представления о том, что происходит в самом здании, поскольку их маленькая комнатка была снабжена отдельным входом и они проводили в ней практически все время автономно.

Заботливые хозяева предоставили им отдельный туалет и душ, а кроме того, достаточно богатый выбор различных консервов, холодильник, маленькую электрическую плитку, СВЧ, чайник… Сиди и смотри в экраны, которые большую часть светлого времени суток были пустынны. Ночью, когда они сами переключались на режим инфракрасного видения, можно было наблюдать изредка белые всполохи. Птицы, скорее всего совы, летали рядом со зданием в поисках добычи.

Когда сходящий с ума на посту во время своей вахты секьюрити увидел, как к воротам подъезжает белый микроавтобус, он разбудил своего напарника, чтобы тот посмотрел за мониторами, пока он сам выйдет на улицу.

Что нужно этому здоровому рыжебородому детине, он не знал. Судя по расписанию, сегодня к ним никто не должен был приезжать. В том числе и этот белый микроавтобус. Может быть, что-то изменилось? Чтобы это выяснить, охранник вышел на улицу и пошел к воротам, за которыми стояла машина. Увидев, что за стеклами автомобиля сидит незнакомый ему человек, секьюрити не раздумывая вытащил из кобуры пистолет. Татаринов оторвал руки от руля, поднял их, вышел на улицу и даже пытался улыбаться.

— Тут вашему человеку плохо, — сказал он на английском.

Охранник продолжал молча смотреть на него, не поспешив открывать ворота и признаваться в том, что знает рыжего здоровяка, который занимается котельной.

— Какому человеку?

«Чего же ты такой тупой?» — подумал про себя Татаринов. Он не боялся стоять перед вооруженным человеком. Нет, боялся, конечно, но не сильно, поскольку прикрывал его старший мичман Диденко.

Мужик в темно-зеленой униформе был коренастым, плотным и обладал от природы большой квадратной головой.

— Человек лежит в кузове, ему плохо. Я могу заехать внутрь или вы выйдите ко мне и посмотрите, — предложил капитан второго ранга.

— Ты не местный, — сказал охранник.

— Да, я русский! — перешел на родной язык кавторанга и немного смущенно улыбнулся и пожал плечами. — Я турист: случайно здесь оказался.

Квадратноголовый убрал пистолет обратно в кобуру.

В тот момент, когда охранник начал связываться с напарником по рации, чтобы тот разблокировал электронный замок на воротах, входная дверь серого здания открылась и оттуда на небольшое, залитое бетоном крыльцо снова вышли те самые три девочки, которые гуляли до этого здесь несколько ранее. Лицо одной из них показалось Татаринову знакомым, и он, приглядевшись, без труда опознал ту маленькую юркую польку, которая сопротивлялась похитителям и ради которой они поехали на завод.

«Как же ее зовут?» — пытался припомнить он, но не смог.

Двумя неделями ранее

В отличие от других детей, на руках Сильвии оставили наручники, поэтому она была вынуждена держать равновесие в те моменты, когда их из автобуса выводили на берег и сажали на надувные резиновые лодки с подвесным мотором, чтобы доставить на борт субмарины, находящейся достаточно далеко от берега.

Мрачные мужчины с короткими стрижками четко знали свою работу, поскольку сам процесс их перевозки был организован со знанием дела.

Подплыв на хлипкой лодочке к всплывшей подводной лодке, она протянула руки в наручниках мужчине, который стоял на палубе субмарины…

Так среди ночи она оказалась на неизвестном ей судне и не имела ни малейшего представления, что ее ждет дальше.

Когда все пассажиры были доставлены на борт и один за другим спустились по вертикальной лестнице в чрево подводного корабля, судно по неизвестной причине не двигалось около двадцати минут.

Затем началось погружение…

Сильвию вместе с другим детьми закрыли в небольшом жилом отсеке. Вместе с ней были и мальчики, и девочки.

Дети спали вповалку на специально брошенных для них тонких матрасах прямо на полу. Было холодно и душно. «Видимо, мне потребуется время, чтобы привыкнуть к дефициту кислорода», — думала она, проваливалась в сон, просыпалась, задыхаясь, хватала ртом воздух и засыпала снова. Так, воскреснув однажды, она поняла, что если сейчас заснет еще раз, то может вообще не очнуться.

Поглядев на лежащих слева и справа от нее младших друзей по несчастью и осознав, что те уже и не дышат, она подползла к двери и стала стучать в нее, чтобы кто-то с другой стороны открыл дверь этой душегубки и дал сюда доступ кислорода. Она стучала в дверь руками, стоя на четвереньках, и, кажется, даже несколько раз ударила в нее головой, потому что никаких сил у нее уже не оставалось.

Когда дверь открылась, глотнув воздуха, она потеряла сознание.

Когда очнулась, поняла, что вновь лежит на матрасе.

Жива!

Под потолком горел небольшой светильник, она смогла разглядеть остальных. Кто-то сидел и ел из металлической миски прямо руками, потому что ложек не давали. Кто-то продолжал спать. Две девочки, забившись в угол и приложив матрасы к холодным металлическим переборкам, о чем-то шептались на незнакомом ей языке. Парень, чьи руки по локоть были покрыты татуировками, лежал через несколько матрасов от нее и продолжал спать. Она помнила, что он был с ними в автобусе, но, когда их начали перевозить, как-то потеряла его из виду. По возрасту он единственный, наверное, старше нее. Рядом с металлической дверью стояло несколько пустых мисок, которые были, видимо, опустошены ее сокамерниками. Выходит, она прозевала момент, когда приносили еду.

Дверь открылась, и человек стал выводить детей в туалет по одному. Он тыкал в каждого поочередно пальцем и уводил с собой, а затем приводил обратно. И так проделывал со всеми, и даже с парнем, который был исписан синими крестами, и только в конце показал на нее.

Она впереди, следом за ней, нависая, здоровый мужик в майке цвета хаки и камуфлированных штанах. Гулять долго ей не пришлось, гальюн оказался совсем рядом. Она вошла в туалет, никакой задвижки на внутренней стороне не было.