Грязные новости (ЛП) - Шен Л. Дж.

— Ладно, парень, как скажешь.

Думаю, остаток пути мы пройдем пешком.

Взгляд Селиана был неподвижно устремлен на улицу впереди нас, и его лицо было убийственно спокойным, когда он сказал:

— Она была расстроена и попала под автобус прямо на моих глазах.

Я закашлялась от горького комка боли, подавляя рыдания, которые не осмеливалась выпустить. О, боже мой. Его сестра. Камилла. Селиан остановился. Я тоже. Люди проносились мимо нас, бормоча ругательства, огни и лица расплывались в ничто. Я видела только его.

— Мы поссорились.

— Из-за чего вы ругались? — Каждое произносимое мною слово было взведено и готово вызвать взрыв.

Обычно я не была такой с Селианом, но не боялась его. Мне было страшно за него. Я и не знала, что он таит в себе столько боли.

Мы продолжили наш путь до следующего светофора. Он уставился на свои огромные руки.

— Камилла была моей младшей сестрой, чертовски талантливой и чертовски красивой, как внутри, так и снаружи. Ты напоминаешь мне ее тем, как страстно увлекаешься своей работой. Она с таким же энтузиазмом относилась к моде.

Я поверила ему и слегка улыбнулась. Селиан выглядел как бог среди людей. Не было никаких оснований полагать, что Камилла окажется менее эффектной, не говоря уже об амбициозности и высоком интеллекте.

— У Камиллы была только одна проблема, и это был ее парень.

— Что? Почему? — спросила я.

Загорелся зеленый свет, и Селиан, казалось, торопился попасть в офис. Мне пришлось практически бежать трусцой, чтобы не отставать от него.

— Потому что ублюдка звали Феникс Таунли.

У меня перехватило дыхание. Оказывается, Феникс замешан в ужасной трагедии.

— У Камиллы и Феникса был небольшой незаконный роман на работе. Мне это не особенно нравилось. С другой стороны, мне было наплевать, с кем она трахается, пока была в безопасности. Мой отец, с другой стороны, ужасно бесился. Кэм и Феникс были молоды и непостоянны, не говоря уже о том, что однажды они сделали очень непрофессиональные вещи у двери ее офиса, которые я никогда не смогу стереть из своей памяти — и поверь мне, я пытался забыть эти звуки. — Селиан заметно съежился. — Если и было что-то, в чем мы с отцом были согласны — и это не преувеличение, когда я говорю, что это была буквально только одна вещь, — так это то, что Камилла и Феникс не были хорошей парой. Феникс был чертовски безрассуден, а она была хорошим яблоком, от которого он хотел откусить и выбросить в мусорное ведро. Феникс был чертовски хорошим репортером, несмотря на то что получил эту должность благодаря отцу, но еще любил крэк и шлюх, две вещи, которые плохо сочетались с тем фактом, что он встречался с моей младшей сестрой.

Иисус Христос. Феникс сильно повзрослел за время своего отсутствия. Понимала это, потому что человек, которого я знала сегодня, никак не мог быть наркоманом.

— Даже не знаю, какого хрена я тебе это рассказываю. — Селиан провел рукой по волосам, раздраженно качая головой. — Но я уже рассказал половину, так что мне лучше закончить. Отец решил отправить Феникса на Ближний Восток. Там всегда полно работы. Я пытался убедить его не разыгрывать из себя бога, потому что это дерьмо опасно — неважно, в чем причина. Камилла была в ярости, даже после того, как Феникс уехал, и отец рассказал ей о крэке и шлюхах, пытаясь убедить ее забыть парня. Как он выразился, Феникс явно предпочел ей свою работу, так что жаловаться было не на что. Но она была больна от любви. Или, может быть, просто была больна, но она любила Феникса, а Матиас не уважал этого.

Теперь мы стояли перед зданием LBC, ни один из нас не сделал ни малейшего движения, чтобы войти внутрь. Была какая-то завершенность в том, чтобы вернуться в мир офиса, где мы должны были оставаться профессионалами, с чем мы, казалось, не хотели сталкиваться.

Моя нижняя губа задрожала, и я почувствовала, как ноздри увлажнились. Мне ужасно хотелось плакать, но я старалась держаться сильной ради него.

— Что ты ей сказал? — спросила я. — Что заставило ее выбежать на улицу?

— Через несколько месяцев после того, как Феникс уехал, Кэм решила навестить его. Они тайно общались и собирались встретиться в Стамбуле. Она преподнесла это Матиасу в качестве деловой поездки. Как будто собирается написать статью о процветающей индустрии моды в Турции. Кэм сказала мне, что хочет выйти замуж за Феникса, что не может ни спать, ни есть, не думая о нем. Она так сильно похудела. Сказала, что он был чист некоторое время, что они собираются дать отношениям еще один шанс, что мы с Матиасом не знаем всей истории. В тот момент я почувствовал себя настолько грязным из-за того, что сделал мой отец, что решил сказать правду. Рассказал ей, что Феникс никогда не сомневался в ней, но Матиас выгнал его из ее жизни, отправил прочь, и я не приложил достаточно усилий, чтобы остановить его — вероятно, никто из нас не смог бы его остановить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Но ты ведь не участвовал в этом, — мягко сказала я.

Селиан пожал одним плечом.

— Я не мог остановить Матиаса. Его ненависть к Таунли не знает границ. Если ты думаешь, что я ненавистный ублюдок, то ты еще ничего не видела.

— Почему?

— Потому что Таунли действительно любят и уважают? Потому что сын не разрушил его брак? Черт возьми, откуда мне знать? Для меня они просто еще одна семья, питающаяся шампанским и икрой, которую LBC должен кормить.

Селиан склонил голову. Его лицо было стоическим, но взгляд кровоточил болью. Он был похож на «Воина», изрезанного на ленты и твердого, как сталь.

— Как только я признался, она убежала. Я видел боль и ярость в ее глазах… Я побежал за ней, и увидел ее под колесами автобуса. Вытащил ее. Сначала подумал, что с ней все в порядке. Крови почти не было. Через восемь часов Кэм умерла от внутреннего кровотечения. Отец больше не может смотреть мне в лицо, потому что рассказал ей правду, и я точно не виню его. Если бы не другое дерьмо между нами, я бы действительно понял.

В воздухе повисла тишина. Я хотела обнять его, но знала, что лучше не пытаться. Поэтому сделала то, что обычно делала моя мама, когда я плакала, что случалось не так уж часто. Она целовала кончики своих пальцев и прижимала их к моему сердцу.

Селиан нахмурился.

— Какого хрена ты делаешь, бруклинская девчонка?

— Целую твою боль, — прошептала я, ни на секунду не удивляясь, как он узнал, где я живу, — манхэттенский принц.

Селиан повернулся и молча направился к зданию, и я последовала его примеру. Всю дорогу на лифте я думала о Фениксе. О том, каково Селиану видеть его после того, что случилось. О татуировке на предплечье Феникса об улыбающейся девушке. О Камилле. И о том, как он все еще переживает последствия ее смерти. О том, каково это, должно быть, Селиану — каждый день проводить здесь время с отцом или даже смотреть в лицо своей невесты.

Август.

У меня голова пошла кругом. Он сказал, что они с Лили поженятся в августе. Осталось меньше трех месяцев.

Лифт звякнул, и мы оба вошли в редакцию. Я не осмеливалась взглянуть в лицо Селиану после всего, что он мне рассказал, после того как он мне открылся. Потом мне пришло в голову, что мой босс ничего не знает о моей личной жизни — ни о папе, ни о маме, и уж точно не о Милтоне. Я подошла к своему столу, села, откинувшись на спинку стула, и полчаса смотрела в пустоту.

Сообщение от Грейсона в чате нашей компании вывело меня из задумчивости.

Грейсон: напоминаю тебе позвонить в страховую компанию, как ты меня просила.

Грейсон: еще одно дружеское напоминание: я не твой личный ассистент.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Грейсон: Мистер Лоран, я знаю, что вы, вероятно, читаете это, поэтому позвольте мне просто сказать, что я восхищаюсь костюмом, в котором вы сегодня. Не то чтобы я засматривался на вас. И не то, чтобы вы обычно отстаете в смысле моды. Как отменить сообщение? Боже, если ты не можешь прислать мне в качестве бойфренда модель «Abercrombie & Fitch» (прим. «Abercrombie & Fitch» — американский магазин повседневной одежды), то хотя бы пришли фильтры.