Золотое правило этики - Чингиз Абдуллаев

– Вы не ответили на мой вопрос, – спокойно напомнил Дронго.

– Что вы от меня хотите? – спросила Галина Аркадьевна с некоторым отчаянием. – Почему вы считаете, что именно я должна помогать вам в поисках этой женщины? Она была сама по себе, как кошка, которая живет для своего удовольствия. Ее в доме никто не любил. В отличие от второй супруги Сергея Викторовича, которую все обожали. Что еще вы хотите узнать?

– У вас с ним были интимные отношения еще до того, как он взял вас в свой дом?

Она убрала тряпку, села за стол, посмотрела ему в глаза и спросила:

– Неужели вам не стыдно задавать такие вопросы?

– Я ищу убийцу, – напомнил Дронго. – Возможно, пользуюсь при этом не самыми гуманными методами. Но у меня нет времени. Поэтому я спрашиваю вас еще раз. Мне очень важен ваш ответ. У вас были какие-нибудь отношения еще до того, как он сделал вам предложение работать в его доме?

– Да, – сказала она без всякого выражения. – Были. Вам нужны подробности?

– Мне нужны подробности, – жестко произнес Дронго.

Галина Аркадьевна начала говорить, глядя куда-то в пол:

– Он заметил меня, приехал ночью, вызвал меня в кабинет директора и откровенно сказал, что я ему нравлюсь. Я была такая уставшая, что вообще ничего не соображала. Мне было уже все равно. Как будто все это происходило во сне. Не совсем реальная ситуация. Я даже не поняла, что приключилось. Через неделю он появился снова. Тут я резко отказала, заявила, что увольняюсь, и бросила в него тряпку. Я действительно ушла с работы. Он послал за мной водителя, я отказалась возвращаться. Он приехал сам. В общем, Сергей Викторович человек необычный, импульсивный, возбуждающийся, но отходчивый, добрый. Он предложил мне работать у него дома. Я категорически отказалась. Две недели вообще ничего не делала. Было достаточно сложно. Потом я узнала, что они взяли вместо меня мою старшую дочь, которая была еще старшеклассницей. Я даже испугалась за нее. Но ему нравилась мать, а не дочка. Он сделал мне еще одно предложение, и я согласилась, но поставила условие, чтобы ничего между нами не было. Он не возражал, а потом перевел мою дочь в отдел рекламы. У нее тогда еще не было даже высшего образования. – Галина Аркадьевна замолчала, перебирая край скатерти, снова посмотрела в глаза гостю и продолжила: – Все эти годы он поддерживал мою семью. Я ему очень благодарна за это.

– И больше ничего между вами не было? Только откровенно.

– Еще два или три раза. Наконец я заявила, что ухожу. Не могу так жить, обманывать мужа. Сергей Викторович пообещал, что больше ничего не будет, и сдержал слово.

– Но с мужем вы развелись.

– Да. Я не могла после этого жить с ним. Физически!.. Мы подали на развод, но остались хорошими друзьями.

– Вы сознательно ничего не сказали мне о своей семье. Ваша старшая дочь сейчас заместитель директора супермаркета в Санкт-Петербурге, а муж тоже работает в концерне Концевича.

– Младшая дочь учится за его счет в частном вузе, – добавила Галина Аркадьевна. – Он сделал даже то, о чем я не могла и мечтать. Но свои измены мужу я простить себе не могу. Никогда не прощу!..

– Вы испытываете к Концевичу чувство ненависти или неприятия?

– Конечно, нет. В конце концов, он не брал меня силой, я сама соглашалась. Сергей Викторович действительно очень много сделал для моей семьи в самые сложные времена. И еще, знаете, это такой увлекающийся мужчина! Если ему нравится женщина, он должен ее добиться. Любыми способами. Как угодно, но получить эту женщину. В нем просыпается животный инстинкт. Он однажды два с лишним года обхаживал жену какого-то посла, наконец-то добился своего и почти сразу к ней охладел. Своеобразный человек. Такие мужчины тоже встречаются.

– А ваш супруг? Он наверняка ненавидит Концевича?

– Не думаю. Он не знает о наших отношениях. Это порядочный, честный человек. Я не смогла бы сделать ему так больно. Я призналась ему, что не могу больше испытывать физическое влечение. Придумала про болезнь, предложила развестись, чтобы он нашел себе другую женщину. Это произошло больше десяти лет назад. Так вот, он никого не нашел, живет с нами по соседству и всегда говорит девочкам, что на всем свете нет никого лучше их мамы. – Она закрыла лицо руками и неожиданно зарыдала. – Господи, кто бы мог подумать, что все так получится? Почему именно с нами? У меня были такие планы, я так хотела учить детей доброму, мудрому, светлому. А в нас бросали камнями и называли оккупантами. Эти проклятые девяностые годы!.. Моя соседка повесилась от безысходности. Просто устала выживать. Пришла домой, попрощалась с мужем и двумя детьми, а потом ночью во дворе тихо повесилась. Она не могла больше терпеть этой скотской жизни. Я была уже на грани, когда согласилась работать уборщицей. Сейчас понимаю, что тогда Сергей Викторович меня просто спас. Он увидел во мне женщину. Можете себе представить? Хозяин большого концерна и уборщица? Так ведь в жизни не бывает. Я даже не поверила, когда это случилось в первый раз. А он честно сказал, что ему понравились мои глаза. Да, Концевич привык брать то, что рядом с ним, не отказывать себе ни в чем. Можно, конечно, сказать, что он сломал мою семейную жизнь. Или спас меня от самой себя, вытащил из нищеты всю мою семью.

Дронго поднялся, налил ей воды, поставил стакан на стол и молча сел на свое место.

– У меня родители из Екатеринбурга. – Галина Аркадьевна подняла голову. – Вы знаете, что там поставили памятник Ельцину? Я все время об этом думаю. Хочется поехать туда и взорвать этот памятник, чтобы хоть кто-то понял, какими страшными для всех нас были девяностые годы. В какой нищете мы прозябали, в какую яму упали. Еще немного, и мои девочки пошли бы на панель. Тогда их одноклассницы мечтали стать валютными проститутками. А мальчики хотели быть киллерами. Мир перевернулся! Я ведь была верующим человеком, меня даже крестили в детстве. Но скажите, где был Бог, когда нас всех опрокинули в этот дикий капитализм? Сколько людей пострадали. Сколько трагедий произошло. А миллионы наших русских мужчин и женщин, оставшихся в других странах? О них кто-нибудь подумал?

Дронго молчал. Он мог многое рассказать этой женщине. Например, о страшном противостоянии на Кавказе, где вспыхнуло сразу несколько межнациональных столкновений. О войне в Приднестровье, о диких погромах в Средней Азии, когда два соседних народа просто резали друг друга. Он многое знал, но молчал, понимая, что сейчас лучше ничего не говорить.

– Кто-то сознательно все подстроил, – сообщил Дронго. – Исчезновение супруги Концевича и, возможно, ее убийство. Кроме того, мы нашли и ее предполагаемого друга. Его застрелили. Нам кажется, что все эти события были спланированы человеком, который очень сильно ненавидел Концевича.

– Вы считаете, что это сделал мой муж? – поняла Галина Аркадьевна и даже испугалась своих слов.

– Пока я пытаюсь выяснить, кто это мог сделать. Ваш бывший муж пользуется компьютером?

– Да, умеет на нем работать. Но это кто-то другой. Он на такое просто не способен. Если бы что-то узнал, то скорее застрелился бы, чем позволил бы себе кого-то убить. Я его хорошо знаю.

– Он ведь бывший офицер?

– Штабной. – Галина Аркадьевна улыбнулась сквозь слезы. – Но вы не беспокойтесь. Это точно не он. У него есть абсолютное алиби. Так, кажется, говорят в детективных сериалах?

– Что за алиби?

– Он сейчас в больнице. Попал туда примерно неделю назад.

– Что-то серьезное?

– Нет. Обычный аппендицит. Операция прошла благополучно. Его положили в самую лучшую коммерческую клинику. Сергей Викторович все оплатил. Завтра муж выходит. Честное слово, я только сейчас поняла, как сильно его люблю. Как плохо мне было бы без него.

– Значит, всю последнюю неделю он был в больнице?

– Можете проверить. – Галина Аркадьевна улыбнулась.

– Не буду. – Он поднялся, шагнул к двери, затем остановился и проговорил: – Я хочу вам сказать, что на протяжении своей жизни смог посетить все святые мусульманские места. Поэтому я могу считаться хаджи, кербелаи и мешади. Это особые почетные звания у мусульман. Кроме этого, я посещал святилища буддистов, иудеев и христиан. Я видел храмы в Ватикане, Лондоне и Севилье, даже получил благословение у одного почтенного архиепископа. И вот что я вам скажу. Когда ваш муж выйдет из больницы, выходите за него замуж еще раз. Только заключайте церковный брак. Чтобы один раз и на всю оставшуюся жизнь. Ваш грех не может считаться таким уж большим. Вы его уже искупили своими страданиями. Поверьте, что это так. Отчаяние, которое вами владело, уже прошло. Все успокоилось, и теперь вы можете вступить в церковный брак. Думаю, для вашего любимого человека будет сюрпризом, если вы это ему сами предложите.

Женщина рассмеялась. Ее глаза заблестели от удовольствия.

– У нас уже внуки, – сказала Галина Аркадьевна сквозь слезы, но теперь уже счастливые.