Имя для ведьмы - Надежда Первухина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Требование?!
– Просьба: для меня вход в твою квартиру беспрепятственный. Вика, это для твоей же безопасности, поверь мне!
– Вот прямо сейчас возьму и поверю!
Кажется, это я выкрикнула слишком громко, потому что дверь моей квартиры открылась, демонстрируя то, что и у подполковников налоговой полиции в арсенале средств обольщения бывают длинные атласные темно-зеленые халаты, расшитые розовыми райскими птицами.
– Добрый вечер! – галантно поклонился Баронет и ухитрился щелкнуть каблуками своих лаковых... уже ботинок. Когда он успел сменить камзол на элегантный костюм-тройку? Если он и не Огненный Змей, то уж наверняка хамелеон.
– Добрый, добрый, – с некоторым намеком на суровость протянула мама. – Я уже заждалась свою доченьку.
– Татьяна Алексеевна, тысяча извинений, это я виноват! Лекция была такой долгой, да еще с видеопросмотром книжных раритетов из частной коллекции самого лектора...
– Да, мам, ты знаешь, это такие впечатления. Это так возвышает. Это роняет в душу зерно общечеловеческих ценностей...
– Но час-то поздний...
– Я уже иду спать, и мне будет сниться поздне-готический шрифт, – улыбаюсь я.
– И мне позвольте откланяться!
Хм, странно. Почему это Баронет, откланиваясь, посылает томный взгляд не в мою, а в мамину сторону?
«Сними защиту, ведьма!»
«Я подумаю».
«С-с-сними...»
Я захлопываю дверь перед его носом. Устало смотрю на маму.
– А с чего это ты вдруг вырядилась в этот яркий халат? Ты же раньше его терпеть не могла. Мама дергает плечом:
– Так! И вообще, иди-ка ты лучше ужинать и спать.
– А на ужин что?
– Мюсли.
– Тогда – сразу спать.
Но все-таки, перед тем как рухнуть в постель, я решаюсь выполнить просьбу Баронета. В самом деле, если у меня теперь есть Имя, защита квартиры – мое личное мероприятие.
А защиту Мыколы-ведьмака и впрямь легко получилось снять: я, уже полусонная, вытянула левую руку и прошептала: «В доме моем сама хожу, сама гляжу, своим Именем сторожу-ворожу» и трижды повернулась противосолонь. Вы думаете, это какое-нибудь древнее, тайное заклятие, которое недоступно было мне до инициации? Ни фига подобного! Вот сама только сейчас и придумала. И между прочим, сработало: в руке я держала клубок разноцветных ниток, бывший на самом деле чарами и заклинаниями.
– Мое Имя – защита моему порогу! – грозно пробубнила себе под нос я и окончательно провалилась в сон. Возможно, последний спокойный сон перед сражением с Наташей.
Покаюсь – постом.
Намаюсь – потом.
Путями пройду другими.
Я строю свой дом,
Перечить мне в том
И ты не вольна, княгиня!
И взор твой устал,
И лживы уста.
Хоть платье – вино бордово!
А двор твой – тюрьма,
Да ты и сама
Другого не знала слова.
Я рядом, поверь,
Дождем – в твою дверь,
В окошко твое – синицей.
На всяку гордынь -
Полымя да дым.
Дымится твоя светлица!
Тебе ли гадать!
Сожженная падь,
Песок, сердолик да яшма...
Княгиня, когда
Не будешь горда,
Останется ненависть наша...
Это сейчас, века спустя, то, что раньше лишало женщину красоты, здоровья, а порой и жизни, стало лишь незатейливым стихотвореньицем. А в пору безраздельной власти природных ведьм это был такой оговор против соперницы, что той бесполезно было вызывать реанимационную бригаду. Да, со временем Сила ослабевает. Но все-таки остается.
И если ей дать подпитку...
В ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое мая я стояла посреди темного и пустого читального зала ночной библиотеки. Ее двери были надежно заперты для всех, но не для меня. И не для той, которую я только что предупредила о своей готовности к поединку древними стихами-заклятием.
В нашем читальном зале наблюдать полнолуние – одно удовольствие. В каждом из семи узких окон сияет по маленькой серебристой луне. «Забавные сюрпризы теории Эйнштейна», – пояснил мне когда-то один вампир этот парадокс.
Но сейчас мне не до красот луны. Довольно тянуть. Наташа вызвала меня, и я пришла, достаточно громко заявив о своем появлении. Или она все еще надеется на то, что я и пальцем не посмею ее тронуть, коль она связана с моим любимым? Напрасно.
Окружающее меня пространство вдруг неуловимо изменилось, раздвоилось, перестало быть только материальным. Значит, наступила полночь. И я увидела, как из старинного застекленного шкафа, в котором хранятся словари Даля и Ожегова, вышла, нет, красиво, как в балете, выступила московская ведьма Наташа.
– Значит, ты все-таки не побоялась со мной встретиться лицом к лицу, маленькая ведьма-недоучка, – певуче протянула она и плавно двинулась навстречу мне, не касаясь ногами пола. Летит, летит, как пух из уст Эола... Не опасается, что посадка может оказаться жесткой.
– Значит, не побоялась, – подтвердила я. – Как я понимаю, обмен взаимными приветствиями можно считать исчерпанным? Тогда перейдем к основному вопросу.
Наташа театрально рассмеялась и присела на стол, расправив складки платья. Она вырядилась словно на гала-концерт звезд мировой эстрады – и обилием шифона, парчи, лебяжьего пуха, бриллиантовых нитей и – как верха всей мыслимой роскоши – платиновым бюстгальтером пыталась, видимо, сразить меня за один миг. Не выйдет, дорогуша. И не таких липосакция делала скромницами!
– Не боишься, что я безнадежно испорчу твой парадный костюм? Ты, наверное, так старалась, готовилась встретиться со мной во всей красе, подоставала из бабушкиных сундуков приданое... Отбеливала пух «Тайдом», платиновый бюстгальтер полировала... Кстати, он у тебя на косточках или...
– Я тебе покажу косточки! – С Наташи вмиг слетело ее бриллиантовое прекраснодушие. – Мне пора покончить с тобой, недоучка!
Она бросается на меня разъяренным монстром – манекеном ювелирного магазина, «дыша духами и туманами», шурша перьями, но за этот краткий миг я успеваю сказать заветное слово драгоценным камням, которыми моя соперница столь непредусмотрительно обвешалась. Тролли и гномы – молодцы, знают толк в минералогии. Для них, как теперь и для меня, любой камень наделен характером, именем и настроением. Сумеешь найти общий язык с камнем – камень тебе поможет.
У меня все получилось. Наташа дергается в своих многочисленных драгоценных ожерельях, серьгах, браслетах и перстнях, как муха в патоке, но ни двинуться, ни отменить мое заклятие не в силах. Мой первый замысел – лишить ее маневренности и показать, что я не слабый противник, – удался. Один-ноль в пользу Вики. Ведьмы-недоучки.
– Что ты сделала с моими драгоценностями, дрянь?! – вопит ученая ведьма. – Как тебе это удалось?
Я развожу руками и усаживаюсь в кресло прямо напротив стиснутой в бриллиантово-платиновом плену Наташи.
– Погодка-то сегодня просто сказочная, все кругом так и блестит-переливается. Сиренью персидской пахнет... Луна светит. Соловушки поют, благодать!
– Не валяй дурака, ведьма! Думаешь, я не сниму это твое идиотское заклятие?!
– Ну, только вместе с украшениями. Но предупреждаю: украшения будут сопротивляться. Особенно бюстгальтер.
Разумеется, я не рассчитывала на медлительность и глупость своей соперницы, мы все-таки сюда не для литературных бесед явились. Наташа резко взмахивает руками, хотя этот жест явно дается ей с трудом, и, вздрогнув всем телом, сбрасывает на пол непокорную бижутерию. Гордо смотрит на меня.
– Вот так тебе идет больше – простенько, с легким намеком на сексапильность, – одобрительно улыбаюсь я, медленно отступая в угол меж двумя перпендикулярно расположенными окнами. Теперь я нахожусь меж двух лун...
– Пытаешься улизнуть? – шипит Наташа. – Сражайся, ведьма. Сражайся, а не показывай свои дешевые трюки!
– Ты бы мне хоть объяснила для начала, чего ради так стремишься со мной разделаться?
Она хохочет.
– Хорошо. Я объясню тебе все, когда отберу твою жизнь. Обещаю.
– Ну ладно.
Свет двух лун... Два тоненьких, почти незримых светлых луча (неужели Наташа их не видит? Если бы видела, понимала, что ей сейчас может угрожать), перекрещивающихся, как шпаги. Холодный неживой свет, но если к нему добавить живого огня...
– Искорка, вот тебе горка, покатайся, – беззвучно шепчу я.
И из моего глаза в перекрестье лунных лучей бьет маленькая, но очень горячая и очень сумасшедшая молния!
Это немного напоминает то, как хлещет из доменной печи расплавленный металл, с той только разницей, что здесь пламя обжигает холодом.
Наташа не попала в эпицентр этой мощной вспышки, но досталось ей здорово: от одежды тлеющие лохмотья, а руки, которые она вытянула вперед, творя защитное заклятие, все во вздувшихся отвратительных волдырях. Она визжит как резаная, но еще держится на ногах.
