Предательство страсти - Настасья Бакст

Мари чуть не задохнулась от негодования. И как он только может так спокойно себя вести?! Да еще и высокомерно!

— Я ни о чем не собираюсь договариваться с тобой, барон фон Штерн. Ты человек без совести и чести! — смогла, наконец, выговорить она.

— Это как тебе будет угодно. Я предупредил — отныне у каждого из нас своя жизнь.

Мари болезненно сглотнула. В горле у нее стоял противный жесткий комок, который причинял ужасную боль. От обиды хотелось плакать, но она сдержалась. Встав и выпрямившись, став, словно натянутая струна, баронесса фон Штерн сказала:

— Завтра я еду на похороны своей матери. После, останусь в имении родителей, но прямо сейчас, я требую, чтобы граф Салтыков покинул наш дом! Ты должен отдать распоряжение, чтобы его вышвырнули вон!

— Этого не будет, — коротко отрезал Рихард.

— Тогда уеду я. Немедленно.

— Это, пожалуйста, — барон снова углубился в чтение бумаг. — Но мне почему-то кажется, что он захочет поехать вслед за тобой.

— Что?! Да как ты смеешь!

— Я все смею, моя дорогая. А сейчас, не будешь ли ты так любезна, оставить меня одного, я готовлю важное донесение для его величества Фридриха. Обсудим твой ультиматум позже, когда ты вернешься.

— Я же сказала, что поеду в свое имение и останусь там.

— Ты вернешься после похорон твоей матери, — спокойно продолжал настаивать Рихард.

— Повторяю, я останусь в доме своих родителей!

Мари, — Рихард положил ладони на стол. — Выслушай меня очень внимательно. Если ты сделаешь хоть что-то такое, что нарушит приличия, что-то неприемлемое или вульгарное, я поступлю с тобой, как того требует закон. Ты помнишь, что случилось с Мартой фон Граубер? — барон вопросительно посмотрел на жену. — Так вот, в твоих же интересах, делать так, как я тебе говорю. Понятно? Можешь одарить своей благосклонностью хоть друга юности Сен-Мартена, хоть графа Салтыкова — мне все равно, но втайне, осторожно. Ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится, меня это не волнует, но если только…

Мари не дала мужу договорить, не в силах сдержаться, она плюнула ему в лицо и направилась к выходу. У самой двери баронесса остановилась и крикнула:

— Я разведусь с тобой, Рихард фон Штерн! Слышишь? Чего бы это ни стоило мне, я не буду твоей женой! О твоем преступлении узнает король! Я добьюсь, чтобы тебя судили и признали убийцей!

Рихард вытерся своим чудным вышитым носовым платком.

— Этот плевок тебе дорого обойдется, баронесса фон Штерн, — тихо и зло сказал он вслед жене.

Рихард слишком хорошо знал Мари. Она сейчас не в состоянии совладать с обуревающими ее чувствами, у нее слишком живая душа… Барон обдумывал создавшееся положение и в голове у него созрел план… Поначалу Рихард отверг его, из-за чрезмерной, как бы это сказать, нечистоплотности, но вспомнив еще раз заявление жены, что она потребует развода, понял, что другого выхода нет. Да и времени тоже.

Барон позвонил в колокольчик. На зов пришел слуга.

— Где граф Салтыков?

— Граф Салтыков изволили покинуть замок. Его светлость поехали на конную ярмарку, в надежде приобрести хорошую лошадь, — монотонно сообщил лакей.

— Пошел вон!

Барон стукнул кулаком по столу. Затем еще раз позвонил в колокольчик.

— Слушаю вас, ваша светлость, — снова появился лакей.

— Скажи, чтобы отправили человека в город. Пусть он возьмет самую быструю лошадь и скачет не останавливаясь. Я напишу письмо префекту, а тот должен будет передать. Седлайте коня! Через двадцать минут посланник должен будет быть уже в дороге!

— Слушаюсь, ваша…

— Быстро!!!

Рихард грохнул кулаком по столу так, что тяжелая бронзовая чернильница, стоявшая у края, подпрыгнула и упала.

Наступил вечер. Сумерки уже плотно окутали замок. Рихард до сих пор не покидал своего кабинета. Барон напряженно перелистывал страницы «Прусских Законов» и делал какие-то записи. С минуты на минуту он ждал префекта с охраной.

В коридоре послышались гулкие шаги, через несколько секунд дверь распахнулась.

— Можно войти? — спросил граф Салтыков, усаживаясь против барона и вытягивая вперед ноги в длинных ботфортах для верховой езды.

Тот вздохнул.

— Конечно, располагайтесь поудобнее. Чувствуйте себя как дома, — Рихард злился. Такое впечатление, что кроме него одного, дел нет ни у кого больше. — Как конная ярмарка? Приобрели что-нибудь?

— Да, приобрел и весьма удачно, но, однако, вижу, что вы не в духе, барон.

— Приятного в моей жизни в последнее время мало, — ответил Рихард.

— Очень жаль, — сочувственно произнес Салтыков, — вот и я принес вам, собственно, еще одну плохую новость. Нужно было, конечно, сообщить вам об этом вчера, но вы уехали на свои виноградники. Понимаю, что вы расстроены. Ваши отношения с женой сильно разладились в последнее время, — граф улыбнулся, глядя на скривившееся лицо барона. — Думаю, вам будет тяжело узнать, что вы совершенно зря сломали шею несчастной фройляйн Риппельштайн.

— Граф, если вы решили шутить, то это не самая лучшая тема, — Рихард напрягся.

— Увы, дорогой барон, какие уж тут шутки! Виконт не был отцом Лизхен. Гертруда Риппельштайн уже была беременна от мужа на момент своей интрижки с виконтом. Вы могли бы потерять все и, причем, совершенно напрасно.

— Господи! — Рихард покрылся испариной. — Но как… Как вы это узнали?

— Готфрид Люмбек, бывший дворецкий де Грийе, муж Гертруды Риппельштайн, был очень расстроен, узнав, что его единственной дочери свернули шею, — Салтыков посмотрел на свои ногти.

— И вы сказали ему, что это сделал я?! — Рихард был в ужасе.

Готфрид Люмбек один из богатейших бюргеров Висбадена! Этот человек, хоть и не был знатного происхождения, благодаря своему состоянию пользовался огромным влиянием. Одно дело де Грийе, для которого незаконнорожденная дочь представляла угрозу. Все-таки виконт любил Мари и не хотел, чтобы та страдала. Но совершенно другое дело — Готфрид Люмбек. Барон нервно потер лоб. Такой враг ему вовсе не нужен.

— Нет, он, как ни странно, даже не спросил, кто именно убил Лизхен, а сразу подумал на старого виконта, посему де Грийе, ваш тесть, в большой опасности. Вы не знаете, когда он покинул замок? — Салтыков успокоил барона.

Рихард почувствовал незначительное облегчение, узнав, что хотя бы временно может не опасаться за свою безопасность, однако, рано или поздно, Люмбек обо всем узнает. Дай Бог, чтобы это произошло не в ближайшее время. Что ни говори, но знаменитый портной уже стар.

— Тильда сказала, что во время ужина он еще был здесь, а потом она видела свет в его комнате после полуночи, — рука барона фон Штерна сама потянулась к графину с коньяком.