Кровь ниори - Людмила Минич

– И все это ты, конечно же, увидал совершенно случайно, бродя туда-сюда по площади, – посмотрел на него Дэйи, и Леки почувствовал, как предательский жар опять заливает лицо и шею.

– Леки, – южанин смотрел прямо в глаза, но Леки казалось, что на самом деле его взгляд проник гораздо глубже, – надо все рассказать. Это очень важно, поверь, и для тебя самого это сейчас важнее всего.

Последние слова прошелестели зловеще, и, похоже, это читалось у Леки в глазах, потому что Дэйи тотчас же сказал немного мягче:

– Не надо меня бояться. – И задумчиво добавил: – Ничего не надо бояться.

Леки, вздохнув, начал было повествование о том, как вынырнул из толпы и приметил Дэйи, но тот прервал его неожиданным требованием начать прямо с самого утра, с того, как проснулся. Юноша уже ничего не понимал, устал думать и послушно делал все, что от него требовал спутник. Наконец он закончил свой рассказ. Южанин отпустил его плечо и, по обыкновению, погрузился в размышления. Леки устало откинулся на лежанке. Его разум отказывал, не хотел объяснять, что сейчас произошло. И почему он так безропотно покорился чужой воле? Пусть она даже и сильнее его собственной? Он досадовал на себя за то, что пошел сегодня на эту проклятую площадь, и за свое неуёмное любопытство и уже решил, что завтра же покинет своего спутника, и тут Дэйи снова перевел взгляд и спросил до ужаса спокойно:

– А видел ли ты когда-нибудь меня во сне? – И Леки, не успев ничего сообразить, только кивнул растерянно.

– Что ты видел? – снова потребовал южанин, и Леки рассказал ему.

– А зачем ты расспрашивал меня про то? – только и прибавил он в конце, не надеясь, впрочем, на ответ.

Южанин упруго поднялся, смерил несколько раз шагами каморку – три шага туда, три обратно – и, внезапно распахнув дверь, скрылся за порогом, даже не прихватив плаща. Отсутствовал он недолго, этого времени могло хватить только на то, чтобы спуститься вниз и спешно перехватить там кружечку пела, не больше.

– Хозяин говорит, что не видел, как ты выходил сегодня утром. И входил тоже, – уточнил он.

– Зато я его видал… сегодня утром, – процедил Леки, не понимая, к чему южанин клонит.

– Нет, – решительно сказал Дэйи, – ни его, ни меня. Никого.

Он снова умолк и прошелся по комнатке. Теперь Леки не пришлось долго ждать продолжения.

– Ничего бы не случилось, если бы хозяин постоялого двора в вашей Кобе не указал мне твой дом. Я не знаю ни одного, кого бы такой дар сделал счастливым, но знаю некоторых… что проклинали его. Теперь, однако, поздно сожалеть.

Он посмотрел на Леки, не уразумевшего ни единого слова, и продолжил:

– Я сегодня действительно ходил на площадь и долго стоял возле тех самых ворот. И не только там. Я прождал весь день, но никто не пришел. И это очень беспокоит меня. – Леки взвился на постели, но южанин поднял руку, успокаивая его. – То, что ты видел и описал так хорошо, все это было. Да, было. Но две весны назад. Тогда был пятый день этого самого цикла. Как сегодня. – Леки обессиленно упал на свой тюфяк. – Две весны назад… – повторил он задумчиво. – Слишком давно и стерто временем. Но не памятью, – добавил он почему-то очень тихо и мягко, прикрыв на мгновенье глаза, – я хорошо помню тот день. Точно так, как ты описал.

Он смолк, но не замкнулся, как обычно. Посматривал то и дело на Леки, давая, видимо, ему время прийти в себя. Наконец тот обрел дар речи.

– Это был сон? Не может быть, чтобы это был сон! – почти прокричал он.

– Это не сон, – проговорил его спутник. – Просто ты видел моими глазами. И видел ты то, что давно минуло. Два года я не возвращался в Эгрос.

– Погоди, – ухватился Леки за последнее слово, – но Эгрос… Я сначала гулял по Эгросу… Я же помню!..

– Послушай, ты не выходил из этой комнаты, и хозяин подтвердил это. Он сына При мне расспросил и жену, они тоже тебя не заметили. Ясно? А ты… увидел Эгрос таким, каким знаю его я. Каким я видел его двумя веснами раньше, и еще, много лет назад, и… много раз. Только… – Он запнулся. – Видел ты моими глазами, а смотрел своими. Понимаешь? Твой разум ворвался в мою память. Потом, когда ты привыкнешь и научишься управлять своими видениями, все это не будет путаться в твоей голове.

– Но, – уцепился Леки за последний несжатый колосок пеллита, – я видел тебя! Но ведь не мог же я… и тебя, и твоими глазами!

– Ты потом поймешь. Видеть моими глазами – не значит видеть то же, что я. Просто мы так говорим. Ты не стал мной, я лишь оказался твоим проводником. Это было мое место, мое время. Моя память. Часть моей жизни. – Он снова замолк на короткое время, подбирая слова. – Представь себе поток. Ты никогда не видел горной реки? – Леки отрицательно покачал головой. – Представь: потоки воды несутся с гор, поднимая со дна песок и камни. Ревущий поток подхватывает их, и они плывут вместе с ним… некоторое время, пока их не вынесет куда-нибудь. А потом все повторяется вновь, но уже с другим потоком, в другой воде. В другой жизни. Такая песчинка, камешек – это ты. Поток, – в сгустившемся сумраке он сделал широкий жест, насколько позволяла тесная клетушка, – это все, что вокруг. Им может стать любой. Я, наш хозяин, благородный тэб, которого мы доставили вчера во дворец, кто угодно. Понятно?

Леки отрицательно покачал головой.

– А сны, – отважился спросить он, – то, что я видел во сне… ну, про тебя… Эти люди, солдаты, засада… Это тоже…

– Подобных историй случалось немало. Жизнь длинная. Я не помню этого случая. Но сон твой – то же самое. Хотя не всем, кто обладает твоим даром, нужен сон, чтобы видеть.

– Есть и другие…

– Их очень мало. Очень редкая способность. И советую тебе пока никому не рассказывать об этом. Ни слова. Так будет лучше.

– Что я, безумный совсем? Да меня засмеют, будут пальцами показывать на каждом шагу. Да…

– Да, может быть. А может, – и в голосе его зазвучал металл, – объявят колдуном и возненавидят. Будут бояться. Быть может, презирать. А если уж совсем не повезет – убьют или казнят.

– Что же мне теперь делать? – как-то очень по-детски спросил Леки.

Он чувствовал, что голос его предательски дрожит, но даже усилием воли ничего не мог с ним поделать. С него на сегодня достаточно. Обретенный дар совсем не радовал. Наоборот, что за прок в чью-то жизнь по уши нырять, если он и со своей-то не знает, что делать? Да и внутри все-таки копошились смутные сомненья: от этого южанина всего можно ожидать. А что, если на самом деле все так и было, как Леки видел? Что, если южанин сегодня и вправду с незнакомцем говорил? Что, если так он хочет свои делишки от Леки укрыть? Но ведь он помнил и другие сны, в которых была и мать его, и тэб Тандоорт… Да и его всегдашняя рассудительность услужливо подсказывала: не похожа вся эта суета на Дэйи, да и не стоит эта история трудностей таких-то, придумок бредовых. Но разум еще сопротивлялся, верить не хотелось. И говорить больше тоже не хотелось.