Королевский гамбит (СИ) - Мила Гусева

Угольно-чёрные глаза обжигают арктическим холодом. А потом она вдруг моргает несколько раз подряд — и решительно бьёт по газам.

Бронированный внедорожник ревёт как раненый зверь, стремительно срывается с места и вышибает обе металлические створки ворот.

Самая наивная часть моего сознания продолжает верить, что она остановится.

Что нажмёт на тормоз и разблокирует двери.

Что дождётся меня.

Но этого не происходит.

Автомобиль стремительно набирает скорость и вскоре исчезает из поля зрения, увозя мою первую и последнюю надежду на новую жизнь.

========== Часть 8 ==========

Комментарий к Часть 8

Саундтрек:

Muse — Resistance

Приятного чтения!

Бежать. Бежать. Бежать.

Навязчивая мысль набатом стучит в голове, не позволяя сосредоточиться ни на чём другом — я всегда презирал трусость, но инстинкты самосохранения кричат, что мне нужно немедленно собрать самое необходимое и уехать отсюда как можно скорее. Отец никогда не простит того, что я сделал. А если и простит, в считанные часы сюда прибудет вся полиция Вегаса, чтобы арестовать нас обоих.

Копы в этом блядском гнилом городе подобны шакалам — подчиняются тебе, пока ты на вершине пищевой цепочки. Но как только твоя власть пошатнётся, они прибегут первыми, чтобы полакомиться свежей падалью.

Наверное, я должен позвонить Винсенту и предупредить об опасности. Признаться, что по моей вине мы оба оказались пушечным мясом, и совсем скоро грянет расплата за многолетние грязные дела. Уже в третий раз я набираю отцовский номер — и каждый раз останавливаюсь после первых двух цифр.

Он заслуживает оказаться за решёткой.

По его вине погибли десятки, если не сотни людей — ступени к королевскому трону старшего Торпа обагрены кровью множества несчастных, которым не повезло оказаться на его пути. Справедливо ли, что он наслаждается роскошной жизнью в достатке, пока убитые горем вдовы оплакивают своих мужей и сыновей? Должен ли я положить этому конец?

Столько вопросов — и ни одного ответа.

Но одно я знаю точно.

Каждая минута, проведённая в этих стенах, приближает меня к тюремному заключению.

Всю свою жизнь я наступал на горло собственным желаниям в угоду непомерной жадности отца. Не пора ли это прекратить?

И пусть Уэнсдэй обманула меня и сбежала, она расчистила мне путь к свободе.

Все охранники мертвы — никто не помешает мне взять из гаража машину и навсегда уехать куда подальше. Покинуть эту золотую клетку и этот насквозь прогнивший мир, в котором для меня никогда не было и не будет места.

Наплевать. На всё наплевать.

Я не несу ответственности за тёмные дела отца, я не принимал в этом ни малейшего участия. Я никого не обманывал и никого не убивал.

И теперь впервые в жизни у меня появился шанс начать всё с чистого листа — заполнить девственно-белое полотно любыми красками.

Упустить такую возможность категорически нельзя. Нет, я не сяду в тюрьму за чужие грехи.

Не позволю Винсенту утянуть меня на дно — особенно теперь, когда на горизонте забрезжил робкий луч долгожданного рассвета.

Телефон приходится оставить.

Ровно как и многочисленные банковские карты.

Ровно как и большинство вещей.

Наспех побросав в дорожную сумку первую попавшуюся одежду и самые необходимые документы, я быстро переодеваюсь в простые светлые джинсы и голубое поло — чем неприметнее, тем лучше. Тёмные очки и бейсболка надёжно скрывают лицо, даруя спасительную возможность затеряться в толпе.

Международный аэропорт Мак-Каран расположен примерно в часе езды от нашего особняка — ближайший рейс на пятнадцать минут восьмого вылетает в Милан.

Но оставаться в Италии я не планирую.

Родина Муссолини станет первым перевалочным пунктом — сразу после посадки я намереваюсь купить билет на следующий рейс.

И так не менее пяти раз — надеюсь, этого окажется достаточно, чтобы сбить со следа полицейских ищеек. Или отцовских цепных псов. Если, конечно, Винсент найдёт время на поиски сына-предателя.

Машину тоже выбираю самую непримечательную — пятнадцатилетний белый пикап, принадлежащий одному из убитых охранников. На том свете автомобиль ему точно не понадобится, а мне может сослужить хорошую службу. Конечно, есть небольшой риск, что меня остановит полиция — но несколько сотен долларов точно помогут разрешить проблему.

В последний раз окинув особняк долгим прощальным взглядом, я быстро забрасываю скудный багаж на заднее сиденье и сажусь на место водителя. Мотор утробно рычит, и пикап срывается с места, выбрасывая из-под огромных колёс брызги мелкого щебня.

По мере отдаления от дома бешеный сердечный ритм замедляется, а дыхание выравнивается. Я чувствую себя всё спокойнее и увереннее с каждой секундой.

Я всё сделал правильно.

Я сумел.

И хотя в голове раз за разом вспыхивает манящий образ Аддамс — бездонные угольные глаза, совершенное тело в моих объятиях, соблазнительные вишневые губы, касающиеся моих собственных — я продолжаю остервенело вдавливать в пол педаль газа, точно зная, что никогда сюда не вернусь.

Наша странная история… чего?

Любви на грани ненависти? Страсти на фоне кровной вражды? Притяжения в одном флаконе с противостоянием?

Неважно.

Всё это было заранее обречено на провал.

Видит Бог, я готов был бороться за неё.

Готов был прыгнуть в пропасть, очертя голову.

Готов был предать семью — и сделал это.

Но Уэнсдэй лгала. Лгала все эти бесконечные четыре дня, виртуозно манипулировала и совершенно ничего не чувствовала в ответ — а стучаться в закрытую дверь нет смысла.

Наши дороги пересеклись, но не соединились.

Неизбежный фатализм.

Полностью погрузившись в свои мысли и впившись отстранённым взглядом в шоссе прямо перед собой, я не сразу замечаю подозрительную деталь. За пикапом неотрывно следует наглухо тонированный внедорожник. Поначалу я стараюсь не обращать внимания — вполне возможно, это всего лишь совпадение, а у меня развивается паранойя — но минут через десять решаю проверить. Завидев на горизонте заправку, включаю поворотник и перестраиваюсь в крайний правый ряд. Подозрительный автомобиль тут же повторяет маневр. Проклятье.

Свободная рука рефлекторно ложится на гладкую рукоять пистолета, который я предусмотрительно забрал у мёртвого брата Гамбино. Не отрывая сосредоточенного взгляда от зеркала заднего вида, я немного прибавляю скорость и проезжаю мимо заправки — внедорожник мгновенно ускоряется.

Нехорошо. Совсем нехорошо.

На копов или федералов непохоже — никаких мигалок и опознавательных знаков.

А значит, дело принимает совсем уж поганый оборот.

Благо, мы на оживлённом шоссе — даже самые отбитые мафиози вряд ли начнут перестрелку при таком количестве свидетелей. У меня есть шанс оторваться, быстро доехать до аэропорта и затеряться там в толпе людей. Вдавливаю педаль газа в пол, и стрелка на спидометре ползёт вверх — если многократное