Его волчица. Я тебя приручу (СИ) - Невинная Яна

Почему именно она вошла в мою жизнь и продолжает преследовать, тогда как необходимо сосредоточиться на выживании группы и сохранять трезвую голову?

Сейчас необходимо четко понимать, какую угрозу я принес в логово, пленив Веру.

Прислушиваюсь. Тишина из места, где сидит оборотень, может быть обманчива. Знаю это по собственному горькому опыту. Больше не совершу ошибки и не оставлю оборотня без должного присмотра. Но кому доверить охрану Веры? Ее нужно крепко сковать, веревки не удержат зверя.

«Ты! Ты сделал ее зверем!» – кричала совесть, и я снова и снова мечусь по темному коридору возле лестницы в погреб. Неминуемо здесь кто-то появится и станет задавать вопросы. И я не могу позорно сбежать в лес, как бы ни хотелось.

Больше я не имею права на отдушину. После того, что натворил. «Наказывай себя или нет, Вере от этого не легче», – подсказывал внутренний голос. А может, легче! Теперь ей любое страдание ненавистного человека будет отрадой, в этом я не сомневаюсь. Но найду ли в себе силы посмотреть ей в глаза? Как выдержу немой укор, вид ее слез и страданий?

Но мне придется превозмочь себя. Не получится плыть по течению.

Но сначала стая, она важнее всего.

Захожу в кухню, где вокруг большого овального стола расположились взволнованные сообщением Веры люди. Они галдят и перебивают друг друга, решая, уйти или остаться. Уловить общее настроение было не трудно: страх. Они боятся столкновения с сильным противником, превышающим их числом более, чем в два раза. Почти все уже сдались без боя.

При моем появлении люди притихли и обратили свои взоры прямо мне в глаза, безмолвно ища поддержки. Сразу чувствую себя лучше, шкура альфы подходит мне как собственная кожа. Какая бы буря ни происходила внутри, я жадно впитываю общее поклонение, наслаждаясь властью над другими. И отчасти ненавижу себя за это.

– Оборотень в погребе. Ему нужно дать еду, воду, одежду, одеяло. Обеспечить всем необходимым. Но это не главное. Полнолуние сегодня, поэтому волчицу важно удержать в погребе. Найдите что-то покрепче. И будем готовиться к обороне. Двери-окна укрепить, сделать запасы продовольствия. Всем вооружиться оружием с серебряными пулями. Их экономить. Никому не выходить. Никого чужого больше не пускать. Мы не должны оказаться снаружи в полнолуние. Оборотень хотела внушить нам, что мы можем свободно уйти, но подумайте сами, на кого интереснее охотиться. На тех, кто прячется в доме, или на тех, кто испуганно бежит по лесу? Она притворилась человеком, чтобы мы вышли из дома и стали приманкой для оборотней в пик их охоты. Но расклад ясен как день. Оборотни опасны в полнолуние, а мы знаем, что можем им противостоять с нашим оружием. Вопросы есть?

Пара-тройка уточняющих вопросов не изменила общей картины. Думаю, что рассудил правильно и угадал замысел оборотней – отправить Веру ко мне и выманить мою стаю в лес. Но я обезвредил посланницу, смешал карты врагам. Значит, поступил верно. Два новичка нашли цепи и потащили их погреб, а я снова начал мысленно истязать себя. Стало совсем хреново.

Михал что-то бубнит под ухо, но я не слушаю и не вникаю, мне нужны любые звуки из погреба, чтобы почувствовать близость к Вере. Нужно было хоть мгновение, чтобы прийти в себя.

Я реально помешался.

Ощущал незримые прочные нити между нами, что связали накрепко, навечно. Понимаю, что, возможно, присвоил себе чужую женщину, и что она меня теперь ненавидит, и возненавидит еще больше, когда начну качать из нее кровь.

«Но зато она здесь, с тобой, она принадлежит тебе. Ты отобрал ее у всех», – довольно урчало злобное животное внутри, этот дикий необузданный зверь, который так часто брал надо мной контроль.

– Мужик, да ты совсем плох, – качает головой Михал. – Кто она, что так тебя задела?

– Никто. Что ты хотел?

– Обсудить твое решение. Ты уверен, что надо остаться?

– Есть другой вариант? – огрызаюсь, взяв нож, бросаю на доску хлеб, быстро нарезаю несколько кусков. Хотя бы приготовлю еду Вере, сделаю пару бутербродов для нее. Сделаю хоть что-то доброе, даже если она не узнает, считая меня последним из людей на земле, с кем бы заговорила.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Посмотри на меня, Демьян. Ты как под наркотой. Бешеный совсем.

– И что? – Останавливаюсь, нож замирает над доской, в стальном лезвии замечаю свое перекошенное лицо, отбрасываю в сторону тесак и резко поворачиваюсь к Михалу, скрежеща челюстями:

– Что ты прицепился? Заняться нечем? Я сказал оборона – значит, оборона. Точка. Если не согласен, ты знаешь, где дверь.

– Прогонишь меня? За просто так? Из-за бабы?

– При чем тут она? На кону выживание стаи.

– Так ты о стае беспокоился, когда ее раздеться заставил и оттрахал взглядом? – зло хмыкает Михал.

– Не твое дело!

Намереваясь уйти, делаю шаг вперед, но Михал ловит за плечо и поворачивает к себе. Что-то хочет сказать, но в меня словно бес вселился – налетаю на него и оглушаю двумя резкими ударами ладоней по ушам.

Михал мгновенно приходит в себя и начинает быстро наносить короткие удары кулаками, пытаясь попасть в бока и живот. Верчусь, гибкий и юркий, уходя от ударов, но зарабатываю мощный хук в бок, от которого что-то внутри хрустит. Ощетинившись шерстью, набрасываюсь на Михала, тот не остается внакладе. Кружимся по кухне, сшибая стулья и рыча.

– Я поговорю с волчицей сам, – заявляет Михал между ударами.

– Не приближайся к ней! – реву в ответ, а в голове стучит: «Моя! Никто не будет ее трогать, кроме меня!»

– Ты не в себе и не можешь принимать адекватные решения.

– Я уже принял. И не изменю своего слова.

Ухожу от захвата, наклонился и, схватив здоровяка за талию, валю на пол, придавливаю сверху, впечатываю кулак в потное лицо и врезаюсь им в деревянный пол. Вдруг в голове проясняется, руки болят, чувствую на них кровь и осознаю, что ввязался в драку с единственным другом. Совершенно свихнулся…

Сползаю вниз и переворачиваюсь на спину, обхватив голову руками. Что со мной происходит? Я уже не хозяин сам себе и не отвечаю за свои действия. Полностью потерял контроль. Но драка хотя бы немного прочистила мозги.

И я понял, что нужно самому заняться Верой, потому что ни на что другое я больше не способен и к людям меня лучше не подпускать, временно сделав главным Михала.

– Ну ты беспределишь, мужик, – бормочет, вставая, чтобы умыться.

Я не стал ничего говорить, подтверждать очевидное, тяжело поднимаюсь, тоже хочу смыть кровь, чтобы пойти и самому приковать Веру, но тут во дворе раздаются крики…

Глава 26. Демьян. Неожиданные вести

Перепуганные, мы с Михалом выскочили во двор. Несмотря на то, что там могли поджидать оборотни и необходимо было встретить их во всеоружии, я обернулся.

Нужно убедиться, что никто не тронул Веру. Парни, которым поручил сковать ее, побросали цепи и тоже ринулись вслед за остальными посмотреть, что случилось.

Организация ни к черту! Полный хаос. Все творят что хотят. Действуют по первой потребности, наплевав на принятые правила и на приказ вожака.

Я же сказал им не высовываться без надобности!

– Все в дом! – рявкаю на них, потом гляжу на Михала. – Пойдем вдвоем. Пленницу не трогать! Я сам ею займусь, – приказываю вмиг присмиревшим парням.

Не хочется задумываться, почему оказываю такое устрашающее воздействие на членов стаи, но почему-то именно об этом и думаю. Не зная, радоваться или сокрушаться, оставляю эти мысли на потом.  

Место перед домом быстро очистилось от народа, все попрятались.

Спускаюсь с крыльца, не наблюдая никакой атаки. Чего же все так кричали?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вскидываю голову, любуясь огромной луной с кровавыми прожилками. Она похожа на гигантский багровый магнит, притягивающий к себе все взоры.

Но я, на удивление, контролирую себя и не откликаюсь на зов ночного светила. Зато Вере явно тяжело, полнолуние совсем близко, луна висит чуть ли не над самой крышей дома.

В потустороннем темно-красном сиянии вижу бледную фигуру среди деревьев. Девушка в рваной одежде и со спутанными белыми волосами кажется привидением.