Русские во Второй мировой - Анатолий Уткин

Одиннадцатого июня Черчилль приземлился на небольшом аэродроме южнее Парижа. Выходя из самолета, Черчилль, как обычно, попытался улыбнуться и придать лицу уверенное выражение, но вскоре понял, что все это уже никому не нужно. Французы были слишком безразличны. Напрасно Черчилль напоминал маршалу Петэну (ставшему вице-премьером кабинета) вечера, которые они проводили вместе в 1918 году в штабе союзных войск в период немецкого наступления, слова, сказанные Клемансо в то время: «Я буду сражаться перед Парижем, в Париже и за Парижем». Маршал Петэн ответил очень спокойно, что в те времена у французов был стратегический резерв в 60 дивизий, а сейчас такого резерва нет. Французы потребовали от Черчилля, чтобы тот прислал имеющиеся у англичан истребители. Черчиллю пришлось проявить немалое мужество, чтобы ответить:

«Это не решающий момент, это не решающая точка войны. Такой момент наступит, когда Гитлер бросит свои силы против Великобритании. Если мы сможем сохранить контроль в воздухе, мы сможем выстоять».

Он распорядился, чтобы резерв истребителей остался в Великобритании. Во время ужина с французским руководством, который последовал в 10 часов вечера, по правую сторону от Черчилля сидел Рейно, а по левую — недавно назначенный заместителем военного министра генерал Шарль де Голль. Это соседство имело немаловажное значение для дальнейшей дипломатической истории Европы. Настроение у Черчилля было подавленным. Впервые за 135 лет мощный противник располагался на противоположном берегу Ла-Манша, готовясь к удару по Великобритании.

Улетая из Франции, Черчилль прошел мимо группы французов, среди которых стоял генерал де Голль. Поравнявшись с ним, Черчилль сказал вполголоса по-французски: «Вот человек, отмеченный судьбой».

В эти дни Черчилль еще раз попытался вовлечь в конфликт Соединенные Штаты Америки. В ночь с 14 на 15 июля он написал Рузвельту следующее:

«Я лично уверен, что Америка в конце концов должна будет вступить в войну, но вы должны учесть, что через несколько дней французское сопротивление может быть сокрушено и мы останемся одни».

Это была отчаянная попытка Черчилля привлечь Рузвельта на свою сторону. Черчилль в ее успех не очень верил, но считал необходимым предпринять все возможное. Восемнадцатого июня он продиктовал длинное письмо главам британских доминионов, в котором характеризовал события во Франции и объяснял, почему Англия не повторит судьбу Франции: «Я лично думаю, что этот спектакль страшной борьбы и уничтожения нашего острова вовлечет Соединенные Штаты в борьбу. Если даже мы будем разбиты, всегда будет возможность послать наши флоты через океан и продолжать воздушную войну и блокаду. Я надеюсь на Соединенные Штаты… Мы должны быть уверены в том, что вы сделаете все, что в человеческих силах, а мы со своей стороны полны решимости сделать все возможное». Черчилль диктовал письмо в своем кабинете, и машинистка быстро печатала текст. Двери были широко открыты, и там на солнце сидел командующий военно-воздушными силами маршал Арнольд. И когда Черчилль отредактировал напечатанное, он вышел к маршалу и попросил внести необходимые исправления. Взволнованный маршал сказал, что согласен с каждым из слышанных им слов.

19 июля Гитлер вручил маршальские жезлы командующим тремя группами армий — Рундштедту, Боку и Леебу, начальнику своего личного штаба Кейтелю, главнокомандующему сухопутными силами Браухичу, четверым командующим армиями — Листу, Клюге, Вицлебену и Рейхенау, а также троим авиаторам — Мильху, Шперле и Кессельрингу. Перед депутатами рейхстага Гитлер обозрел события последних месяцев и предложил англичанам мировую.

Второй Конпьен

В том же вагоне, где генералиссимус Фош принимал капитуляцию Германии в 1918 году, ефрейтор той войны, а ныне фюрер германского народа Гитлер и начальник штаба ОКВ генерал Кейтель приняли у генерала Хунцингера капитуляцию Франции. Ее условия были более суровыми, чем навязанные Германии в 1918 г.: вся северная Франция с Парижем становилась зоной немецкой оккупации; Италия оккупировала часть юго-восточной Франции; французская армия сокращалась до уровня в 100 тысяч человек; Франция сохраняла свои колонии, но оплачивала содержание на своей территории германской армии; военнопленные сохранялись в германских руках.

Последнее означало, что 5 % мужского населения Франции использовалось для принудительных работ. Утром 19 июня петэновского министра иностранных дел Бодуэна разбудил испанский посол, являвшийся посредником в переговорах. Он вручил германский ответ, содержавший принципиальное согласие на предложение заключить перемирие. Французская делегация приглашалась в немецкую ставку. На следующий день она во главе с генералом Хунцигером выехала из Бордо, направляясь в окрестности Тура, где, как объявило берлинское радио, состоятся переговоры. Но оказалось, что они перенесены в другое место. Делегацию переправили через реку Луару, затем она была встречена представителем германского Генерального штаба генералом В. фон Типпельскирхом, который направил ее дальше на север. Проехали Шартр, Версаль, Париж. Французы не могли понять, куда же их везут. Тем временем в Бордо ждали известий из Тура. Наконец вечером 21 июня прибыло сообщение от Хунцигера. Оно начиналось словами: «Я в вагоне».

Речь шла о знаменитом вагоне, в котором в ноябре 1918 года Вейган по поручению Фоша продиктовал условия перемирия представителям Германии, проигравшей Первую мировую войну. Это произошло в Ретонде, посреди Компьенского леса. С тех пор там высился монумент с надписью: «Здесь одиннадцатого ноября 1918 г. была повержена преступная гордость германской империи, побежденной свободными народами, которые она хотела поработить». На этом месте Гитлер и подготовил теперь позорную для французов сцену.

Вейган при чтении письма Хунцингера лишь вздохнул, прошептав: «Мой бедный друг!..»

Тем временем в Компьенский лес прибыл торжествующий Гитлер в сопровождении своих генералов. С ненавистью взглянув на упомянутую надпись на монументе, которая, кстати, вскоре была стерта по его приказу, он встал, широко расставив ноги, перед специально для этого случая вывезенным из музея знаменитым вагоном генералиссимуса Фоша. Теперь лицо его выражало злобную радость. Он вошел в вагон. За ним последовала германская делегация. После этого в вагон впустили молчаливую группу французов. Генерал Йодль зачитал соглашение о перемирии, которое должно было вступить в силу с 25 июня. Французы подписали его, приняв все условия.

Франко-германское перемирие, а также подписанное незадолго до него франко-итальянское в целом предусматривали:

1) оккупацию Германией 2/3 французской территории, включая ее северо-западное побережье от бельгийской до испанской границы (ст. 2);

2) демобилизацию и разоружение сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил Франции, «за исключением частей, необходимых для поддержания порядка» (ст. 4);

3) передачу под германский или германо-итальянский контроль всей артиллерии, танков, военных самолетов, стрелкового оружия и боеприпасов, находившихся на неоккупированной территории (ст. 5 и 6);

4) возмещение расходов на содержание германской оккупационной армии, которые составляли огромную сумму, возлагалось на правительство Виши (ст. 18).

Вечером 22 июня 1940 года перемирие было подписано. К этому времени германские танки стояли южнее Лиона и рядом с Бордо, они стояли и в новой столице Франции Виши. В ходе этой войны французская армия потеряла 90 тысяч человек убитыми, германская — 27 тысяч.

Гитлер стремился продемонстрировать свое «великодушие» на примере Франции: вот побежденная страна, а она сохранила и государственность, и колониальные владения, и даже флот. Гитлер хотел не только развязать себе руки на западе, но и приобрести здесь союзников или хотя бы пособников в лице «урезанной» Франции с ее колониальными ресурсами. Подобного результата, по оценке Берлина, можно достичь, если сохранить видимость самостоятельности правительства Петэна.

Ближайшей целью создания этого марионеточного государства был полный разрыв его с Англией, что могло стать еще одним средством давления на нее, нейтрализация флота и колоний Франции, с тем чтобы в дальнейшем постепенно их «германизировать».

Намерения Гитлера не совпали с желаниями его союзника Муссолини, когда они встретились в Мюнхене, чтобы совместно рассмотреть предложение правительства Петэна о заключении перемирия. Гитлер, выслушав притязания Муссолини, который хотел раздела всей французской территории и флота Франции между Италией и Германией, полностью их отверг. Итальянский дуче, узнав, что он ничего не получит и что южная часть Франции не будет оккупирована, был разочарован.