И аз воздам - Ирина Чернова

— Ну не скажи! Маги остаются магами везде и за свою силу готовы свернуть каждого, кто встанет у них на пути. Больше для них ничего не имеет значения… для них и их родов. Ты же сам из Лионии и знаешь это не хуже меня.

— Тебе действительно нравится Бальор? — Герлет переспросил немного удивленно и покосился на спящего Лориса.

— Нравится? Скорее, я его уважаю, как и Бергерса, за то хорошее, что есть внутри у каждого, но это не имеет отношения к тому, маг он или нет. Он мне нравится, как человек, который хорошо знает свое дело, умеет принимать решения и трезво оценивает ситуацию. Как мага я его не знаю и, надеюсь, не узнаю никогда.

— Странное у тебя отношение к магам, — вновь в воздухе повисла напряженность, — не понимаю, как можно разделять одного человека на две сущности.

— Только на две? По-моему, каждого можно разделить на десяток… нет, на десяток, пожалуй, я загнула, а вот на три-четыре — запросто.

— Не много будет?

— В самый раз. С родителями мы одни, с детьми другие, с друзьями третьи, с врагами — четвертые, а уж с мужчинами и вовсе боимся выдать то, что лежит внутри…

— Что??? — Герлет буквально выкрикнул короткий вопрос и Лорис обеспокоенно поднял голову. — Что ты сказала? Повтори!

— Да чего ты так взорвался-то? — что он там себе удумал, было непонятно, и я попыталась свести все к известному словоблудию дабы не углубляться в дебри истинных причин. — Это же извечное женское состояние, разве ты об этом не знал? Ну и ну, сколько тебе лет, что до сих пор не понимаешь тонкой женской натуры? Еще скажи, что наивно веришь каждому слову, изреченному женским полом и внимаешь ему, открыв рот… не поверю, так и знай! Да в жизни ни одна из нас вот так запросто не выложит тебе свои истинные мотивы самых простых поступков и не расскажет то, что на самом деле движет ею. Ну уж извини, — я деланно развела руками и тяжело вздохнула, — таков женский род от мала до велика. За простыми словами мы прячем все сложности, в словесных наворотах укрываем простоту, чтобы изобразить великую тайну, делаем вид, что нам безразлично то, без чего не можем жить и хотим иметь совершенно ненужное, умирая от жадности. Вот такие мы, единственные и неповторимые, умные в малом и глупые до упертости, когда дело касается вас. Все понятно? Чего мотаешь головой? Ничего не понял… ну извини, старалась, как могла!

Хихикнув про себя, я уже намеревалась допить кружку и уползти спать, предоставив командиру разбираться самому в том, что до сих пор является самой непостижимой вершиной для любого представителя человечества, но он вдруг посерьезнел и сменил тон, даже не пытаясь спрятать свой интерес.

— Подожди. Рия, я очень хочу понять, то, что ты сейчас сказала… получается, что ты… вы… говорите одно, а на самом деле это все ложь?

— Запросто! Говорим одно, думаем другое, а делаем третье… сколько угодно могу привести таких примеров. Например, я говорю тебе, что я тебя ненавижу, хотя на самом деле такого нет и в помине, но ты меня обидел какой-то ерундой… или не ерундой, но обидел сильно и я не могу просто так простить эту обиду. Ты веришь услышанному и уходишь, уверенный в услышанном, а я жду, что ты не поверишь и вернешься доказать, что я не права. Всего-то, что и надо — не слушать меня, а… ну что вы там обычно делаете? Обнять-поцеловать-забрать с собой… словом, по обстоятельствам, что душа подскажет. Я, конечно, подуюсь для порядка, но потом приму твою правоту, потому что жду от тебя решительных действий, а не подчинения словам. Слово здесь пустой звук, а я жду от тебя совершенно другого. Понял? Повторить по пунктам?

— Не надо, — неожиданно Герлет приблизился мягким движением и, встав на одно колено, поцеловал мне кончики пальцев на правой руке. Перевернул ладонь и провел по заживающему шраму легким касанием, а потом заботливо вернул руку на прежнее место. — Спасибо… за то, что я сейчас услышал, я готов простить тебе что угодно. Спи, завтра в полдень нам надо выйти отсюда. Я пройдусь вокруг.

Странный разговор закончился не менее странно и я еще гадала о причинах такого окончания, пытаясь рассмотреть происходящее со стороны. Никаких умозаключений не складывалось — я вела болтовню в шутку, просто потому что мы оказались рядом и надо было чем-то заполнить ночную тишину, а подобный настрой не располагает к серьезным выводам. К тому же я не чувствовала со стороны Герлета того интереса к себе, с которого начинаются определенные отношения. Точнее, интерес у него был, но совершенно другого рода… дружеский, что ли? Как будто наш короткий разговор всколыхнул что-то личное, упрятанное глубоко внутри и вылезшее наружу только сейчас. Понятно, что о таком не спросишь, да и не каждый мужик захочет делиться подобным… они же все в себе носят, считая любое проявление чувств постыдной слабостью! Правда, очень смущала эта его поза, когда он поцеловал мне руку… на лицо упал отблеск костра и я пыталась поймать за хвост ускользающую мысль — было же что-то подобное, точно также стоял передо мной один, даже в элегантном жесте у них было что-то общее… или я сошла с ума и выдаю фантазии за реальность? Не придя ни к какому выводу, я отобрала край одеяла у Лориса, пристроилась к нему спиной и провалилась в сон, оставив все догадки на потом.

С утра не было даже и намека на то, что ночью состоялся такой доверительный разговор… а то, что он был именно в таком ключе, я уже ни минуты не сомневалась. Но все осталось там, где пыхал костер и в ночной тишине один услышал нечто важное для себя, а день вернул насущные заботы, среди которых не было места для внутренних переживаний. Командирский тон быстро расставил все по местам — меня, Лориса, сборы в обратный путь и очень скоро я уже лежала с задранной рубашкой, а две пары глаз внимательно рассматривали спину на предмет продуктов жизнедеятельности местной природы.

— Ну что скажете, жить буду?

— Будешь, — кожу потянули, поковыряли-почесали, глубокомысленно похмыкали над головой и в довершение всего дали шлепка по заду, что, видимо, означало особое расположение. — Обошлось без горячки, живи! Твое счастье, что царапины неглубокие были, а то беды не миновать.

— Если зачешется где, то сразу говори, — Лорис бросил горсть листьев в кружку с кипятком и протянул ее мне, — мало ли что бывает, так уж лучше сразу еще раз почистить, пока они глубоко не уйдут.

При этих словах спина зачесалась так, что я всерьез обеспокоилась за свое здоровье и сосредоточенно пыталась понять, чем отличается чесотка нынешняя от той, когда еще ничего не было сделано. Этак я скоро при каждом позыве запустить руку в голову или за спину буду бегать к окружающим на предмет проверки! Мужики посмеялись над глупыми страхами, но все же объяснили, что эта погань забирается исключительно в свежие и не очень раны, откуда может идти кровь, а все остальное ее не интересует. Это уже внесло некоторое успокоение, купаться в болотах может только полный идиот, а я уже ученая и сама в него не полезу. Еще по ходу дела выяснилось, что нерисы обитают только в южных болотах, а там, где вода похолоднее, попросту не выживают. Это обрадовало меня больше всего — не то, что я была готова повторить еще раз переход от Арсворта до дома Кордела, но все же стало немного поспокойней.