Ночная смена - Dok

— Упокоили?

— Черт его знает. Гоняли его бэтром, вроде б подстрелили.

Марьино пустое. Ни людей, ни зомби. Только на выезде мелькает что-то неприятно быстрое, тут же скрываясь за домами. Не могу сказать что именно — то ли здоровенная собака, то ли некрупный зомби. Успеваю зацепить взглядом характерные детали человеческого костяка наполовину торчащего из канавы. Чисто обглодан. О, еще один поодаль. И еще вон, подальше от дороги, кучкой, сразу несколько.

Наши пассажиры встревожились, побледнели еще больше. Не повезло им, попали под раздачу. Я ведь не маленький, прекрасно понимаю, что пока мы тут с охотничьей командой и прочими такими же дураками носимся, спасая мир, ребята половчее нас устраивают себе сладкое будущее. Нет, конечно и Николаич, и Ильяс — люди вовсе не простые, своего не упустят, а в карман положат, но по сравнению с некоторыми моими знакомцами по той, добедовой жизни, — пионеры-альтруисты, бессеребренники полные.

В блокаду от голода и холода умерли сотни тысяч человек, другие сотни тысяч погибли в невыразимо жестоких боях, которые немцы, прошедшие еще Первую Мировую сравнивали с мясорубкой под Верденом, но ведь были и такие, кто сколотил состояния, обзавелись роскошными коллекциями искусства и всякими ценностями… Я прекрасно понимаю, что в том же Кронштаде сейчас уже вполне себе орудуют шустрые ребята, и их потомки будут называть нас лохами. Как потомки удравших в Ташкент последнее время старательно поливали дерьмом воевавших в Великой Отечественной… Что-то меня на патетику потянуло, да и вообще расслабился. А это и понятно — на Ильяса глядя — он тоже не за окрестностями следит, а скорее за пассажирами. Нет, окна сеткой защищены, мы вооружены, но как-то это все на школьную экскурсию похоже.

Или все эти разговоры про этого Морфеуса — пугалки? Мороза на высылаемых нагнать, чтоб одумались? Но кости-то обглоданы. Не бутафория.

Места после Марьино — пустынные, пару раз поодаль мелькали деревушки, но мы шустро прем по прямому как линейка шоссе. Сворачиваем вправо, проскакиваем деревню.

— Авек плезир — Велигонты — меланхолически заявляет Ильяс.

— Следующая — конечная, Узигонты — в тон ему вторит водила.

И впрямь — скоро тормозим.

Пассажиры выгружается, водила глумливо подражает телеведущим, комментируя высадку. Мне почему-то противно это слушать, отхожу к буханке, около которой покуривают двое камуфляжных.

Здороваюсь, представляюсь.

Шофер бурчит что-то себе под нос, кидает сигаретку и лезет в кабину. Второй, рыжеватый, с белыми ресницами оглядывает меня с головы до ног, потом протягивает руку:

— Капитан Ремер.

Странно знакомая фамилия. Совсем недавно встречал.

Вспомнил! «Операция «Валькирия» — покушение на Гитлера.

Точно. Там как раз был майор Ремер — наш попутчик в чине чутка не дотянул до однофамильца. Отто Ремер, майор охранного батальона — тот, кто пустил под откос операцию «Валькирия» — потом отсидел три года в демократической уже ФРГ за то, что считал, что надо дружить с СССР, а не США.

Немцы давно делятся на две группы, одни считают как Бисмарк — с Россией лучше дружить, другие хотят в очередной раз «Дранг нах Остен» покорить славянских дикарей. Ремер как раз бисмарковские взгляды разделял. А вот антигитлеровские заговорщики — как раз не очень. Если бы они победили — скорее всего, наши союзнички быстро пересдали карты. Видно у них были личные счеты именно и только с Гитлером.

А вообще редкий случай, когда фронтовики могут исполнить свои фантазии по отношению к штабникам.

Вообще-то охранный батальон — это была команда выздоравливающих фронтовиков, что особенно пикантно — резервный батальон именно и был возможностью отдохнуть в столице, своего рода поощрением. И когда они херачили штабных прикладами — оттянулись, небось, исполнив заветную мечту каждого фронтовика.

Вижу, что героев вот уж именно реалити-шоу уже выгрузили. Почему-то их никто не встречает.

— Ты что, даже бикини не одевала? — удивленно осведомилась Вера.

Покраснеть гуще у Ирки уже вряд ли бы получилось, потому внешне ответный удар напарницы она перенесла невозмутимо. Но это только внешне — и, пожалуй, только на мужской взгляд, достаточно бесполезный для оценки тонких душевных движений.

Если б на Ирку посмотрел бы сейчас стандартный мужик, то он увидел бы только голую смутившуюся деваху, ядреную, здоровую и вполне себе симпатичную. Правда любой нормальный мужик заметил бы тут же и вторую девушку, тоже обнаженную и тоже вполне себе симпатичную. После этого скорее всего у мужчины произошел бы легкий клин в башке и на минутку-другую случилась бы ситуация горемычного буриданова осла, намертво затупившего при виде двух равноценных целей. Если бы нормального мужика после этого тут же спросили — что там собственно происходило, то, разумеется, был бы получен достаточно полный обзор таких статей как рост, вес, размер грудей и прочие второстепенные детали. Ничего не поделаешь, чтоб мужчина стал наблюдательным, и хотя бы немного стал разбираться в женских нюансах поведения, моментально оценив мимолетную мимику и малозначащие на первый взгляд телодвижения, требуется жесткая и долгая наука, которую обычно постигают за десятилетия семейной жизни. Да и то при этом мужчины учатся понимать язык тела только одной женщины — жены. У особо толковых удается просекать еще одну — тещу.

Вот женщина — женщина бы с ходу выдала полный дамейдж рипорт о только что произошедшей в предбаннике стычке. Впрочем, как пишут умные люди — это заложено в мужчинах и женщинах с тех самых времен, когда их создавал Творец. Именно поэтому мужчине положено засечь цель охоты за километр, а женщине точно знать, где и чем в пещере занимается в этот самый момент каждый из ее пяти детенышей. И потому легкая, тут же исчезнувшая, гримаска на лице Веры, невольно выставленная вперед ножка и невольное, только обозначенное движение руки Иры, ее дернувшаяся нижняя губа и еще два десятка подобных деталей были бы для женского глаза так же очевидны, как для мужского что — нибудь очевидное, кинематографическое, на манер — этот тому дал в морду, да промазал, а этот ему сапогом по яйцам — хрясь! Тот и с копыт долой!

Вот и для женщины было бы видно, что та, которая потоньше, часто загорала топлесс, а вторая — потабуретистей — не загорала вообще и уж всяко не делала себе интимных стрижек. И что тоненькая только что уела свою подружку. Причем сильно.

— Пошли в парную… — пробурчала Ирка.

Она отчетливо понимала, что получила щелчок по носу.

Какое тут бикини, когда в лесу схроны строишь… Да тут летом такие комары, что их впору мышеловками ловить. И слепни. И оводы. Тут Ирка вспомнила чертового лося с личинками и ее передернуло.