Властелин колец - Джон Толкин

Так вышло, что Третья Эпоха кончилась победой и новыми надеждами; но печальным было расставание Элронда и Арвен, и скорбь их вплелась в скорби и печали минувшей Эпохи, ибо им предстояла разлука, которой суждено было простереться за пределы мира.

Когда Великое Кольцо было уничтожено и Три Кольца лишились прежней силы, Элронд почувствовал усталость и возжелал покинуть Средьземелье, дабы никогда уже не возвращаться. Арвен же уподобилась смертным женам, хотя и не суждено ей было умереть прежде, нежели она потеряет все, что имела.

Сто и двадцать лет счастливо правила она эльфами и людьми рука об руку с Арагорном, окруженная великой любовью и славой; но вот Арагорн почувствовал приближение старости и понял, что век его, сколь долог он ни был, близится к концу. Тогда Арагорн сказал Арвен:

– О госпожа моя Вечерняя Звезда, прекраснейшая и возлюбленнейшая! Миру, в котором я жил, приходит конец. Ибо мы собрали и расточили, и близится час расплаты.

Арвен знала, о чем он говорит, и давно ожидала этого часа, но все же не смогла превозмочь горя и в скорби вымолвила:

– Ужели ты хочешь раньше срока покинуть народ, живущий словом твоим, о господин мой?

– Нет, о госпожа, — отвечал он. — Ибо, если я не уйду теперь, вскоре мне придется уйти против моей воли. Ты знаешь, что Элдарион, сын наш, стал зрелым мужем и готов принять бремя власти.

И Арагорн отправился в Дом Королей, на Улицу Молчания, и возлег на уготованное ему ложе, и попрощался с Элдарионом, и передал ему в руки крылатую корону Гондора и скипетр Арнора. Когда же свершилось прощание, все, кроме Арвен, покинули его, и она одна осталась стоять у ложа. Мудра и высокородна была Королева Арвен, и все же не сдержалась, чтобы не взмолиться и не попросить Арагорна еще повременить с уходом. Ибо она еще не чувствовала усталости и впервые пригубила горечь смертного жребия, который приняла по собственному выбору.

– О госпожа моя Ундомиэль, — молвил Арагорн, — воистину, тяжек этот час, но судьба наша была предрешена среди белых берез в саду Элронда, где мы встретились с тобою и где не ступает ныне ничья нога. Мы с тобою приняли эту судьбу по доброй воле на холме Керин Амрот, когда отвергли Тьму и Сумерки[762]. Размысли, о возлюбленная, и подумай: неужели ты хотела бы, чтобы я дождался дряхлости, чтобы я вынужден был покинуть трон из–за старческого упадка сил, чтобы разум мой притупился? Нет, о госпожа! Я — последний из нуменорцев и последний Король Старших Дней, и мне дарован был не только долгий, в три раза больший, чем у прочих людей Средьземелья, срок жизни, но и право уйти из мира по собственной воле и самому вернуть пожалованный мне дар. Поэтому мое успение совершится сегодня. Я не стану говорить тебе слов утешения, ибо до тех пор, пока мы остаемся в кругах сего мира, утешения нам не дано. Перед тобою последний выбор. Раскайся в своем решении, уйди в Гавань и унеси с собою на Запад память о днях, которые мы провели вместе; память эта будет вечно жива, но останется лишь памятью. Иначе тебе придется смириться и принять Человеческий Жребий.

– О нет, возлюбленный господин мой, — отвечала она. — Выбор сделан давно. Да и нет в Гавани корабля, который отвез бы меня за Море. Я должна принять Человеческий Жребий, хочу я того или нет. Я понесу утрату и низойду в молчание. Но вот что скажу я тебе, о Король нуменорцев: лишь теперь поняла я историю людей и их грехопадения. Я презирала их, считала порочными глупцами[763], но теперь, под конец, я жалею их. Ибо если, по слову Элдаров, смерть и впрямь не что иное, как дар Единого племени человеческому, то дар этот полон горечи, и принять его трудно.

– Так может показаться на первый взгляд, — ответствовал Арагорн. — Устоим же в последнем испытании, ибо в прежние времена мы устояли, отвергнув Тьму и соблазны Кольца. Наш уход полон скорби, но нет в нем отчаяния. Ибо мы не навечно привязаны к этому миру, и за его пределами есть нечто большее, чем память[764]. Прощай же!

– Эстел! Эстел! — вскричала она, и он взял ее руку, и поцеловал, и погрузился в сон, и великая красота проступила на лице его, так что все, видевшие это, дивились, ибо одновременно читались на нем цвет юности, доблесть зрелых лет и величественная мудрость преклонного возраста. Так лежал он, являя ликом своим истинную славу Королей рода человеческого, какою была она в незамутненном сиянии ранних, нетронутых порчею дней этого мира.

Арвен же пошла прочь из Дома, и свет в глазах ее погас, и людям казалось, что лицо ее сделалось холодным и серым, как зимние беззвездные сумерки. Сказав «прости» Элдариону, дочерям и всем, кого любила, она покинула Минас Тирит, и ушла в Лориэн, и пребывала там в одиночестве среди роняющих листву деревьев, пока не наступила зима. Галадриэль давно покинула эти земли, Кэлеборн ушел вслед за ней, и в Лориэне царило молчание.

Наконец, когда вся листва с маллорнов опала, но до весны было еще далеко, Арвен взошла на вершину холма Керин Амрот, и легла на траву, и уснула; и там будет ее зеленая могила, покуда не изменится лицо мира, покуда память о ней не сотрется в преданиях поздних поколений и покуда не перестанут цвести к востоку от Моря эланор с нифредилом.

На этом повесть об Арагорне и Арвен, пришедшая к нам с Юга, заканчивается; о том же, что случилось после ухода Вечерней Звезды, старые книги хранят молчание».

II. ДОМ ЭОРЛА

«Эорл Юный был вождем людей Эотеода[765]. Земля их лежала у истоков Андуина, между последними отрогами Туманных Гор и северными окраинами Чернолесья. Племя Эорла переселилось в эти земли при Короле Эарниле II; прежде они обитали в долине Андуина между Карроком и Сабельниками. По своим корням они были близки к Беорнингам и племенам, населявшим западные области Пущи. Предки Эорла вели свое происхождение от королей Рованиона, чье королевство до вторжения Возничих простиралось далеко за Чернолесье; такая родословная давала им право числить себя родней гондорских Королей — потомков Элдакара. Больше всего этот народ любил равнины, лошадей и все, что связано с лошадьми. В те дни в среднем течении Андуина обитало много племен; но все длиннее становилась тень, отбрасываемая на эти земли Дол Гулдуром. Поэтому, услышав о поражении Короля–Чернокнижника, люди Эотеода двинулись на север в поисках нового, более просторного места для жизни, прогнав попутно последних ангмарцев, хоронившихся к востоку от Гор. Однако ко времени правления Леода[766], отца Эорла, племя Эотеода успело весьма умножиться, и земли вновь показались им тесны.

В 2510 г. Третьей Эпохи над Гондором нависла новая угроза. Нагрянув с северо–востока и лавиной прокатившись по Рованиону и Бурым Землям, через Андуин переправилось на плотах огромное войско дикарей. В то же самое время, не то случайно, не то в согласии с чьим–то умыслом, с гор повалили орки (до войны с гномами они представляли немалую силу). Захватчики заняли Каленардон[767], и Кирион, Наместник Гондора, послал на север за помощью, поскольку жители верхнего течения реки Андуин и гондорцы издавна поддерживали дружеские отношения. В те дни в долине Реки уже почти никто не жил, поселения были далеко разбросаны друг от друга, для того чтобы собрать помощь, требовалось много времени. И все же, как только весть о бедственном положении Гондора достигла ушей Эорла, тот сразу же собрал большое войско, состоявшее только из всадников, и выступил, несмотря на то, что вести из Гондора, судя по всему, сильно запоздали.

Войско Эорла подоспело к битве на Поле Кэлебрант (так называлась зеленая полоса земли между рекой Серебряной и Ясным Лимом) вовремя. Северным армиям Гондора, сражавшимся при Кэлебранте, приходилось туго. Потерпев поражение в Глуши, они оказались отрезаны от юга и отступили за Ясный Лим, где были неожиданно атакованы орками, которые стали теснить их к Андуину. У гондорцев уже не оставалось надежды, когда с севера внезапно нагрянули всадники и разбили вражеские тылы наголову. Удача и поражение поменялись местами, и Враг, понеся большие потери, был отброшен за Ясный Лим. Эорл со своими всадниками пустился преследовать противника. Всадники посеяли в рядах захватчиков такой страх, что дикари из Диких Земель впали в панику и бежали от людей Эорла через весь Каленардон.

После чумы в Каленардоне почти не осталось жителей, а те, кто избежал чумы, были почти поголовно перебиты свирепыми пришельцами с Востока. Поэтому Кирион, в награду за помощь, пожаловал Эорлу и его подданным весь Каленардон — от Андуина до самой Исены. Всадники послали на север за женами и ребятишками, привезли свое добро — и обосновались на пожалованных им землях. Они дали Каленардону новое имя и нарекли его Маркой Всадников, а сами стали называть себя Эорлингами; в Гондоре же край их стал именоваться Рохан, а его обитатели — Рохирримами (что в переводе означает «Хозяева Табунов»). Эорл стал первым королем Марки и избрал себе для житья зеленый холм у самого подножия Белых Гор, ограждавших его страну с юга. Утвердившись на новых землях, Рохирримы и дальше жили как свободный народ, подчиняясь только своим королям и соблюдая только свои законы, но оставаясь, однако, неизменными союзниками Гондора.