Властелин колец - Джон Толкин

Многие годы спустя Трор, состарившийся, нищий, потерявший надежду, передал Траину, своему сыну, единственное великое сокровище, которое ему удалось сберечь, несмотря на все невзгоды. Это было последнее из Семи Колец. Расставшись с Кольцом, Трор покинул остальных и отправился своим путем, взяв с собой только одного спутника — гнома по имени Нар[806]. При расставании Трор сказал Траину такие слова:

«Может статься, оно еще принесет тебе новую удачу, хотя поверить в это трудно. Золото родится только от золота».

«Неужели ты чаешь вернуться в Эребор?» — спросил Траин.

«Не в мои лета, — ответствовал Трор. — Я завещаю отмщение тебе и твоим сыновьям. Что до меня, то я устал от нищеты и человеческих насмешек. Посмотрю, удастся ли мне что–нибудь найти для себя».

О том, куда он идет, Трор умолчал.

Возможно, годы, несчастья и неотвязчивые воспоминания о великолепии Мории, какой она была в дни его предков, повредили его разум; а может статься, Кольцо — теперь, когда его хозяин вновь бодрствовал в Средьземелье, — стало споспешествовать злу, постепенно склоняя Трора к безумию и самоуничтожению. Как бы то ни было, Трор покинул Дунланд, где в то время жили гномы, и, взяв с собой Нара, отправился на север; вместе они одолели перевал у Краснорога и спустились в Азанулбизар.

Когда Трор достиг Мории, ворота оказались открытыми. Нар молил об осторожности, но Трор, не обращая внимания на его мольбы, гордо переступил порог Мории с видом наследника, вступающего в свою законную вотчину. Обратно он не вернулся. Много дней прятался Нар невдалеке от входа. Однажды услышал он громкий крик и звук рога, и по ступеням скатилось тело. Страшась, что оно окажется телом Трора, Нар начал подкрадываться ближе — но тут из Ворот прогремел голос:

«Подходи, борода! Мы тебя отлично видим. Можешь пока не трястись. Ты нам нужен, чтобы передать кое–кому одну весточку».

Тогда Нар подошел и увидел, что перед ним действительно тело Трора, но голова была отрублена и лежала на ступенях вниз лицом. Когда Нар встал на колени и наклонился над телом, в темноте за порогом проклекотал орочий смех и голос зазвучал снова:

«Если нищие не дожидаются, как им положено, у порога, а забираются в дом и тащат чужое добро, с ними поступают как с этой вот падалью. Если кто из твоих еще сунет сюда свою вонючую бороденку, то поплатится, как твой приятель. Иди и скажи это остальным! А если семейка этого вора хочет знать, кто здесь нынче король, то имя написано на лбу. Это сделал я! Я убил его! Я здесь хозяин!»

Нар перевернул голову и увидел, что на лбу мертвеца гномьими рунами вырезано имя Азог[807]. С тех пор имя это, словно его выжгли у них на сердце каленым железом, стало вечной пыткой для Нара и всех гномов. Нар хотел было поднять голову Трора со ступеней, но голос Азога остановил его:

«А ну брось! Прочь отсюда! Возьми подачку и убирайся, бородатый оборванец!»

И в Нара полетел маленький мешочек с парой ничего не стоящих монет.

Сотрясаясь от плача, Нар бросился бежать вниз по Серебряной, но все же один раз оглянулся — и увидел, что из ворот высыпали орки; они рвали тело Трора на куски и бросали их на поживу черному воронью.

Больше Нар ничего не мог поведать Траину. Оплакав отца и перестав рвать на себе бороду, Траин погрузился в молчание. Семь дней сидел он, не произнося ни слова, а на восьмой встал и воскликнул: «Этого стерпеть нельзя!» Так началась война гномов с орками, долгая война не на жизнь, а на смерть, где битвы шли большей частью глубоко под землей.

Начал Траин с того, что разослал гонцов с вестью о гибели Трора на север, восток и запад; но прошло еще три года, прежде чем гномы сумели собраться воедино. Племя Дьюрина выставило все свои силы; к ним присоединились многочисленные отряды, присланные дружественными гномьими племенами, происходившими от других Праотцев, ибо бесчестие, которому подвергся наследник Старейшего из гномов, исполнило их гнева и ярости. Когда все было готово, гномы атаковали и уничтожили одно за другим все орочьи укрепления от Гундабада до Сабельников — все, до которых только смогли добраться. Обе стороны не знали жалости, и торжествовала смерть, и вершились во тьме и на свету жестокие деяния. Но гномы благодаря перевесу в силах, оружию, равного которому не имел больше никто, и клокотавшему в их груди гневу одерживали победу за победой, прочесывая каждую подгорную нору в поисках Азога.

Наконец все орки, бежавшие от гномов, собрались в Мории, и преследовавшее врагов гномье войско достигло Азанулбизара — обширной долины, лежавшей в полукруге скал вокруг озера Келед–зарам; раньше эта долина была частью королевства Казад–дум. Увидев чернеющие в склоне горы ворота своей древней вотчины, гномы издали боевой клич, который прокатился по долине подобно грому. Но над их головами, на склонах, затаилось целое полчище врагов, а из ворот навстречу хлынули тьмы орков, которых Азог приберегал на крайний случай.

Поначалу удача не благоприятствовала гномам: день был сумрачный, зимний, бессолнечный и орки готовы были драться до последнего, — к тому же их было больше и атаковали они сверху. Так началась Азанулбизарская (по–эльфийски Азанулбизар зовется Нандуирион[808]) битва, при упоминании о которой орки до сей поры дрожат от страха, а гномы плачут. Первая атака передовых отрядов, возглавляемых Траином, была отбита, гномы понесли тяжелые потери, и Траин вынужден был отступить к большим деревьям неподалеку от Келед–зарама; остатки той рощи сохранились до сих пор. В этом бою пал Фрерин, сын Траина, и его родич Фундин, и многие другие, а Траин и Торин были ранены[809]. Другие отряды с переменным успехом вели кровавый бой, покуда на помощь не подоспело племя гномов с Железных Гор, что сразу изменило ход сражения. Запоздавшие к началу боя, полные свежих сил, облаченные в кольчуги гномы Наина, сына Грора, быстро оттеснили орков к самому порогу Мории, с криком «Азог! Азог!» рубя их направо и налево своими секирами.

Наконец Наин оказался у Ворот и вскричал громким голосом:

«Азог! Выходи на битву! Или ты такой неженка, что игры на свежем воздухе тебе не по нутру?»

Тогда из Ворот выступил Азог; это был орк великанского роста, с огромной головой, весь закованный в железо. Однако, несмотря на свои чудовищные размеры, он был на редкость силен и ловок. За ним следовали бойцы из его свиты, похожие на него как братья–близнецы. Между ними и дружиной Наина закипел рукопашный бой, Азог же посмотрел в сторону Наина и осклабился.

«Что я вижу? Еще один нищий у моего порога?! Клейма, верно, захотел?!» — прорычал он и бросился на Наина.

Завязалась битва. Но гнев слепил Наина, и велика была его усталость, Азог же был полон сил, свиреп и коварен. Размахнувшись, Наин нанес противнику страшный удар, вложив в него всю свою силу, но Азог увернулся и пнул Наина в голень; топор Наина угодил в камень и раскололся, а сам Наин не удержался на ногах и полетел вперед головой. Азог, развернувшись, тут же нанес ему сзади сокрушительный удар. Кольчужный воротник не подвел, но удар был таким мощным, что Наин упал на камни бездыханным, со сломанной шеей.

Азог расхохотался и закинул уже было голову, чтобы издать торжествующий вопль, но крик победы замер у него на губах: он увидел, что войско его разгромлено, что гномы по всей долине беспрепятственно добивают его последних солдат, а те из орков, кому удалось спастись, с криками улепетывают к югу. Что до бойцов его свиты, то почти все они лежали мертвые. Тогда Азог повернулся и побежал назад, к Воротам.

Вслед за ним вверх по ступеням бросился гном с красным топориком в руке. Это был Даин Железная Пята, сын Наина. Он настиг Азога у самых ворот и убил его, а голову отсек. Великим подвигом сочли это гномы, ибо Даин был тогда, по их понятиям, еще подростком.

Но впереди его ждала еще длинная жизнь, полная сражений; он пал только в Войне за Кольцо, убеленный годами, но не сломленный ими. И все же рассказывают, что, несмотря на все свое мужество и силу праведного гнева, был он, спускаясь от Ворот, сер лицом, словно великий страх посетил его.

Одержав желанную победу, остатки гномьего войска собрались в Азанулбизаре. Гномы взяли голову Азога, вложили ему в рот кошель с мелкими монетами и насадили голову на шест. Но той ночью не было в гномьем стане ни пиров, ни песен, ибо павших оказалось столько, что сраженные скорбью гномы не в силах были пересчитать их. Говорят, едва половина войска могла держаться на ногах или хотя бы надеялась выжить.

Тем не менее утром Траин вышел держать речь перед гномами. Он лишился глаза и охромел — и все же держался гордо. Вот что сказал он:

«Прекрасно! Мы победили. Казад–дум наш!»

Но гномы возразили ему:

«Хотя ты и наследник Дьюрина, следовало бы тебе зорче смотреть по сторонам твоим единственным глазом! Мы пришли сюда, чтобы отомстить, и отомстили. Но гортань наша не ощущает сладости мщения. Мы одержали победу, но удержать завоеванного все равно не сможем: наши руки для этого слишком слабы».