Властелин колец - Джон Толкин

Тем не менее утром Траин вышел держать речь перед гномами. Он лишился глаза и охромел — и все же держался гордо. Вот что сказал он:

«Прекрасно! Мы победили. Казад–дум наш!»

Но гномы возразили ему:

«Хотя ты и наследник Дьюрина, следовало бы тебе зорче смотреть по сторонам твоим единственным глазом! Мы пришли сюда, чтобы отомстить, и отомстили. Но гортань наша не ощущает сладости мщения. Мы одержали победу, но удержать завоеванного все равно не сможем: наши руки для этого слишком слабы».

Те же гномы, что не принадлежали к племени Дьюрина, говорили:

«Казад–дум — не наша вотчина. Что нам в этих пещерах? Правда, мы надеялись на здешнее богатство. Но если нам приходится возвращаться восвояси с пустыми руками, без награды и без добычи, которые нам причитаются, то чем скорее мы вернемся, тем лучше».

Тогда Траин повернулся к Даину и спросил:

«Неужели мои ближайшие родичи тоже покинут меня? Я не верю в это».

«Увы, — ответил Даин. — Ты — наш отец, мы пролили кровь за тебя и, если понадобится, прольем еще. Но в Казад–дум мы не пойдем. Не пойдешь туда и ты. Только я один дошел до порога и заглянул в тень, что таится за Воротами. Там, за сумраком входа, тебя ждет Погибель Дьюрина. Ибо, прежде чем племя Дьюрина вновь вступит в Морию, мир должен измениться и на помощь к нам должна прийти иная сила».

Итак, после Азанулбизара гномы рассеялись вновь. Но, прежде чем разойтись по домам, они предприняли великий труд — сняли одежды со всех павших сородичей, чтобы их оружием и кольчугами не завладели орки. Рассказывают, что гномы, уходившие с того битвища, все до одного гнулись под тяжелой ношей. Завершив работу, оставшиеся в живых сложили множество костров и сожгли тела своих соплеменников. Много было повалено тогда леса в долине; с тех пор деревья перевелись в ней. Что же касается дыма от тех костров, то он был виден даже в Лориэне[810].

Когда угли страшного пожарища подернулись пеплом, союзные племена гномов разошлись по своим землям и Даин Железная Пята повел свой народ назад, в Железные Горы. Тогда, стоя у кола с насаженной на него головой Азога, молвил Траин Торину Дубощиту:

«Не дорого ли мы заплатили за эту голову? Мы отдали за нее по меньшей мере королевство. Пойдешь ли ты со мной к наковальне? Или будешь и дальше выпрашивать себе на хлеб, обивая пороги богатых гордецов?»

«Мой выбор — наковальня, — ответил ему Торин. — Молот поможет моим рукам сохранить прежнюю силу, пока не придет время взяться за что–нибудь поострее!»

Так Траин и Торин, собрав остатки своего племени (в числе других с ними были и Балин с Глоином), вернулись в Дунланд, откуда вскоре перебрались в Эриадор и наконец основали Королевство в Изгнании на востоке Эред Луина, за Льюном. Бóльшая часть изделий, выходивших тогда из их кузниц, была, как правило, из железа, — но на свой лад гномы процветали, и число их, хотя и медленно, увеличивалось[811]. Но, как говаривал еще Трор, требовалось золото, чтобы Кольцо могло его приумножить, — ведь золото родится от золота, а в то время у гномов золота и ценных металлов было совсем мало — если было вообще.

Говоря об этом Кольце, можно добавить и еще кое–что. Гномы из племени Дьюрина считают, что из Семи Колец оно было выковано первым. Они говорят также, что оно было подарено Королю Казад–дума Дьюрину III эльфийскими кузнецами, а вовсе не Сауроном, хотя, несомненно, злая сила коснулась этого Кольца, как и остальных, поскольку Саурон помогал ковать все Семь. Но обладатели Кольца избегали говорить о своем сокровище и никому его не показывали; если они расставались с ним, то лишь на пороге смерти, так что никто никогда не знал, у кого оно хранится. Некоторые полагали, что Кольцо осталось в Казад–думе, в тайных гробницах королей, если только те гробницы не были обнаружены и разграблены. Но среди близких родственников наследника Дьюрина считалось (ошибочно), что, когда Трор внезапно отправился в Морию, Кольцо еще находилось у него. Что сталось с этим Кольцом, не знал никто. Не было оно найдено и на останках Азога.

Так или иначе, вполне могло случиться, как теперь полагают гномы, что Саурон с помощью своего искусства все–таки обнаружил обладателя последнего из оставшихся на воле гномьих Колец, и поэтому неисчислимые несчастья, постигшие наследников Дьюрина, следует приписывать исключительно злобе Саурона. Все дело в том, что Кольцá оказалось недостаточно, чтобы подчинить гномов. Кóльца смогли сделать с ними только одно — зажгли их сердца жадностью к золоту и драгоценностям, да так, что, раз утратив свои сокровища, гномы смотрели на все прочее как на никчемный мусор и горели яростной жаждой отомстить тому, кто лишил их прежнего богатства. Впрочем, гномы с самого начала были крепкими орешками и с особой стойкостью сопротивлялись любым попыткам поработить их. Гнома можно было убить, сломить, но невозможно было сделать из него тень, подчиненную чужой воле. По той же причине ни одно из Колец не могло повлиять на продолжительность их жизни, не могло ни продлить, ни укоротить ее. Тем сильнее ненавидел Саурон обладателей последнего гномьего Кольца и тем сильнее желал отобрать его.

Из всего сказанного нетрудно вывести, что, возможно, именно под влиянием злой воли Кольца Траин спустя несколько лет потерял покой и перестал черпать удовлетворение в жизни, которую вел. Страсть к золоту снедала его ежечасно. Наконец, не в силах терпеть более, он обратился душой к Эребору и решил туда вернуться. Он не стал делиться с Торином своими замыслами; вместо того, взяв с собой Балина, Двалина и еще нескольких гномов, он распрощался с остальными и выступил в поход.

О том, что произошло с ними впоследствии, известно немного. Как теперь представляется, за пределами страны на след Траина сразу же напали посланники Саурона. Волки гнались за Траином по пятам, орки устраивали ему засады, тени злых птиц метались на тропе перед ним, и чем больше усилий прилагал Траин, тем больше неудач его ожидало. Однажды темной ночью, когда он со своими спутниками пробирался по землям, лежащим за Андуином, их застиг черный дождь, принудивший гномов искать прибежища под пологом Чернолесья. Утром Траин исчез, и тщетно товарищи звали его. Много дней искали они своего владыку — и наконец, потеряв последнюю надежду, бросили поиски и вернулись к Торину. Лишь спустя много времени стало известно, что Траин был взят в плен и брошен в темницу Дол Гулдура. Там он подвергся пыткам, лишился Кольца и в конце концов умер.

Так Торин Дубощит стал наследником Дьюрина. Но — наследником без всякой надежды на царство. Когда Траин пропал без вести, Торину было девяносто пять лет; был он силен, высок, по–королевски осанист — и, казалось, довольствовался жизнью в Эриадоре. Он долго трудился, торговал и сколотил приличное состояние; число его подданных все время росло за счет странствующих гномов из племени Дьюрина, которые, прослышав о том, что на западе живет потомок державной династии, приходили к нему и селились рядом. Теперь у них были просторные залы в недрах гор, добра они накопили немало, и жизнь уже не казалась им особо тяжелой, хотя в песнях эриадорских гномов по–прежнему пелось о далеких странах и Одинокой Горе.

Годы шли. Остывшие было угли в сердце Торина разгорелись снова — он все не мог забыть о Чертогах Под Горой и вынашивал месть, — жажду мщения он унаследовал от предков. Громыхая в кузнице своим огромным молотом, он беспрерывно размышлял: где достать оружие, какую собрать армию, кого взять в союзники? Но армия гномов рассеялась по свету, союзы давно распались, а мечей было раз–два и обчелся; молот Торина с размаху бил по раскаленному докрасна железу, и великий гнев, удесятеренный безнадежностью, разгорался в его груди.

Но вот настал день, когда Торин случайно повстречал Гэндальфа, и встреча эта бесповоротно изменила судьбы наследников Дьюрина, не говоря уже о прочих последствиях, куда более важных, чем дела гномьих династий. Случилось так, что однажды Торин, возвращаясь к себе на запад, заночевал в Бри[812][813]. В то время в брийской корчме находился Гэндальф. Он остановился в Бри по пути в Заселье, где не был уже около двадцати лет. Волшебник устал от трудов и надеялся отдохнуть.

Среди многих других вещей, тревоживших его в то время, была и опасность, которой подвергался Север. Гэндальф уже знал, что Саурон замышляет новую войну и намерен, войдя в силу, сразу же напасть на Ривенделл. Остановить натиск с Востока, не дать Саурону вернуть земли Ангмара и северные перевалы могли только гномы с Железных Гор, и никто более. За их владениями, однако, лежали земли, опустошенные драконом. А если Саурон использует дракона, это может грозить ужасными последствиями. Но как покончить со Смаугом?

Об этом–то и размышлял Гэндальф, когда перед ним внезапно вырос Торин со словами: