Красивый, богатый, свободный… - Никки Логан

Таш поудобнее уселась за столиком.

Может быть, пришло время воевать.

Она притянула их сплетенные руки к своим губам.

– Натаниэль, кто-нибудь когда-нибудь говорил, что вы блестящий человек?

– Кто-то однажды говорил. – Его глаза опасно сверкнули слезами. – Я очень рад, что наконец смог ответить на этот комплимент.

Затихающая мелодия колоколов Биг-Бена отозвалась эхом в большим коридоре за резной входной дверью. Послышался стук каблуков по мрамору, но мгновение спустя шаги остановились у входной двери, а потом… ничего. Таш почувствовала на себе горящий взгляд из глазка, ощутила вес молчания.

Откроет ли Лора дверь, когда увидит, кто позвонил?

Шли секунды.

Может быть, не откроет.

– Я буквально на несколько минут, миссис Мур. – Она безразлично глядела вперед. Не угрожающе. Как поджавшая хвост собака.

По-прежнему ничего. Затем, наконец, неохотное щелканье замка. Дверь открылась. Не слишком широко.

– Миссис Мур, я…

– Я знаю, кто ты, – начала Лора. – Что тебе нужно?

Это было бы грубо, если бы она не заняла явно оборонительную позицию. Таш поразилась, насколько старше своего возраста выглядит Лора Мур. Ей, должно быть, в этом году исполнилось пятьдесят. Но казалась на двадцать лет старше.

– Я надеялась поговорить с вами.

– О чем?

Ничего не получится.

– О вашем сыне. Пожалуйста.

Лора явно не ожидала. От удивления она сделала шаг назад. Таш шагнула в богато украшенный холл и последовала за Лорой.

Над ними на вершине широкой лестницы располагались комнаты и лестничные площадки. Весь коттедж Таш мог бы уместиться в одну громадную кухню Лоры.

Зазвонил телефон, она извинилась и взяла трубку, прошептала что-то тихо и кратко, затем повернулась к Таш:

– Что я могу сделать для вас, мисс Портер?

– Синклер.

Лора не признала поправки.

– Не ожидала увидеть вас здесь.

– Могу себе представить. – Таш посмотрела на четыре высоких кожаных стула, выглядывающие из-под мраморного выступа огромной кухонной стойки. – Мы не присядем?

Лора не сдвинулась с места.

– Это займет много времени?

– Думаю, нет. Я хотела спросить вас о тех днях в универе с моей матерью и Натаниэлем.

Лора напряглась.

– Я думала, ты хочешь поговорить об Эйдене.

– Это связано. Вы уверены, что Эйден знает, что Натаниэль и моя мать были вместе до того, как он женился на вас?

Судя по тому, как она побледнела, он этого не знал.

– Эйден не сказал бы ничего, что причинило бы мне боль. Он очень добр в этом отношении.

Добр или, может быть, просто хорошо обучен не попадать в щекотливые ситуации.

Губы Лоры сложились в прямую линию.

– Полагаю, я должна вас благодарить за это?

– Косвенно. Я думала, что, возможно, довожусь биологической дочерью Натаниэлю.

Бледность усилилась, любопытный блеск застыл в глазах Лоры. Как подтверждение. Но все это происходило глубоко внутри. Ее голос дрожал.

– И это так и есть?

– Нет.

– Ах!

– Вы ожидали, что так оно и есть?

Лора размышляла несколько мгновений.

– Это многое бы объяснило.

– Так я и думала.

– Значит, ты дочь Эрика?

Это разозлило Таш.

– Насколько мне известно.

Хотя она все равно не стала бы ничего придумывать.

– Вы этим довольны?

Таш старалась сдержать сарказм. Атмосфера и так была достаточно напряженной.

– Нет, вовсе нет.

Лора мотнула головой.

– Могу себе представить. Эрик был трудным молодым человеком. Не думаю, что он стал лучше с возрастом.

Новый вопрос сорвался у Таш с языка:

– Почему вы дружили с ним?

Казалось, это разозлило и ее тоже. Но она сдвинулась в сторону и прислонилась к кухонной стойке.

– Эрик просто всегда был там. У нас в первый же день знакомства с университетом сложилась дружная компания, мы никогда по-настоящему не расставались до тех пор, пока… – она запнулась, – пока я не оставила учебу. Эрик всегда был на периферии и, казалось, никогда не понимал этого.

Или, может быть, понимал. Слишком хорошо.

– Он вам не нравился?

– Я не доверяла ему. Никто не доверял.

Справедливо, как оказалось. Вступление слишком хорошее, чтобы его упустить.

– Почему же моя мама вышла за него замуж?

Возможно, в Лоре сработал материнский инстинкт не отпускать ребенка другой женщины без ответа на что-то очень фундаментальное. Или она говорила себе это так долго. Ужас мелькнул на лице, прежде чем она ответила.

– Он попросил. Да и она хотела самоутвердиться.

Было бы легче представить последнее.

– Не могу поверить, что она вышла замуж за кого-то просто потому, что он предложил.

Лицо Лоры сморщилось.

– Она плыла по течению. А он был свободен и нетерпелив. Твоей матери не нравилось находиться не в центре внимания.

Таш прикусила язык. Она пришла сюда не бесцельно, и в ее планы не входило рассердить мать Эйдена. Кроме того, в очередной раз слова Лоры были смешаны не с мстительностью, а с горечью.

– Вы знаете, почему он был таким? Эрик Синклер?

Впервые глаза Лоры, казалось, смягчились.

– Он из неблагополучной семьи. Не очень богатой, если мне не изменяет память.

Таш тоже из не очень благополучной семьи, но она надеялась, что нисколько на него не похожа.

– И он всецело любил твою мать. Ему всегда нравилось все блестящее.

– Он не мог ее любить. Посмотрите, как он к ней относился.

Таш подумала, знает ли Лора о наказании, отмеренном ее матери, прежде чем та нашла в себе силы уйти от него.

– Тебя там не было, Наташа. Ты никогда не видела, как он ее обожал, паря как пчела над маргариткой. Но она никогда с ним даже не здоровалась. – Жесткий блеск ее глаз вернулся. – До тех пор пока…

– До тех пор пока Натаниэль не ушел от нее. Из-за вас.

– Значит, он должен был быть самым счастливым человеком на планете. Не так ли?

Что-то здесь не так.

– Ты не представляешь, каково это, – процедила Лора сквозь зубы, – быть запасным вариантом для человека, которого любишь.

«Или, подобно Лоре, осознавать свою ущербность», – вдруг поняла Таш. Как же она упустила очевидные параллели у двух старых друзей?

– Напоминаниями тебе колют в лицо каждый день, – продолжала Лора, развивая тему. – Даже когда молчат. Иметь собственного ребенка, названного в честь другого мужчины.

Спина Таш покрылась испариной.

– Я названа в честь Натаниэля?

Голубые глаза, так похожие на глаза Эйдена, однако совсем другие, ожесточились еще больше.

– Он всегда верил, что это так.

Он? Кто? Эрик? Натаниэль?