Осколки памяти - Наталья Ефремова

– Ты же сама сказала, что чувствуешь себя хорошо.

– Ну да, хорошо, пока я в кровати.

– Ты ведь не пробовала выходить из дома, верно?

– Верно.

– Тогда хорошенько подумай и ответь мне еще раз: как ты себя чувствуешь? Я же не просто так тебя об этом спросил.

Отодвинув пустую чашку, Кристина медленно, чтобы не покачнуть поднос, откинулась на подушку, вертикально прислоненную к изголовью кровати, закрыла глаза и задумалась.

Его взгляд скользил по ее волосам, забавно спутанным после сна, гладкой коже лица с чуть заметными следами ушибов, по мягкому контуру губ. На открытых до локтей руках виднелись два-три расплывчатых синяка. Внешне только они да еще тугая повязка на левой руке напоминали о случившемся. Очевидно, рана уже не кровоточила, и Кристина старалась оберегать руку, потому что повязка оставалась на том же месте и была белой. Голос Кристины вывел его из состояния молчаливого созерцания.

– Я думаю, что с удовольствием прогулялась бы. Только я немного беспокоюсь. Я чувствую себя намного лучше, правда. Есть небольшая слабость, но, может, это как раз из-за того, что я все время лежу?

Она вопросительно посмотрела на Ника. Ей очень хотелось выглянуть на улицу, подышать свежим воздухом и осмотреться, конечно. А вдруг что-то подтолкнет ее память? В конце концов, любопытно узнать, где они живут.

– Мы недолго, Кристи, пройдемся до озера и сразу назад. Я и сам не хочу, чтобы ты в дополнение ко всем прелестям подхватила простуду. Обещаю следить за временем, ведь я отвечаю за твое здоровье на правах… – он запнулся, но быстро закончил: – сиделки.

– Хорошо, тогда я согласна.

Ник отнес на кухню поднос с пустой посудой. Вернувшись, он напоил Кристину положенными лекарствами, уже не сверяясь с инструкциями, а когда она возвратила ему стакан, спросил:

– Что у нас там дальше по плану? Кажется, расчесывание?

– Да. У меня, наверное, на голове гнездо, – пробормотала Кристина, глядя в спину Нику, который ушел в ванную комнату за расческой.

– Ты не права, – его голос из-за приоткрытой двери звучал тихо, поэтому она подалась вперед, чтобы расслышать. – Ты всегда удивительно свежо выглядишь утром, а чуть спутанные волосы только придают тебе очарования.

Услышав это, Кристина смутилась и не нашлась, что сказать в ответ. Вместо этого она вдруг задумалась о том, что Ник каждый вечер желал ей спокойной ночи и, убедившись, что все медицинские процедуры выполнены должным образом, уходил в другую спальню, а утром, словно почувствовав, что она проснулась, появлялся в ее комнате, как только она открывала глаза. Очевидно, он специально старался не волновать ее и не настаивал на том, чтобы спать с ней рядом, в одной постели.

Значит, он обращает внимание на то, как она выглядит утром, и ему нравится то, что он видит?

Очарование… Как красиво он это сказал!

Подняв голову, Кристина обнаружила, что предмет ее размышлений стоит рядом с кроватью. Протянутую за расческой руку он мягко отстранил и попросил:

– Ты не могла бы немного подвинуться?

– Зачем?

– Ты же хотела расчесать волосы, разве не так? Значит, я их тебе расчешу.

Заметив ее нерешительность, вызванную на самом деле крайней степенью смущения, Ник развел руками:

– Что в этом такого? Я буду очень осторожен, честное слово. И к тому же, любое желание, помнишь? Ты сама напросилась, так что теперь не отпирайся.

Кристина молча переместилась подальше от края кровати и повернулась к нему спиной. Прислонившись к высокому изголовью, Ник сказал:

– Двигайся ближе, можешь опереться на меня.

Она снова без слов подчинилась.

Ник обнял ее сзади левой рукой так, что она опиралась на его плечо, как на спинку кресла.

Деревянная расческа с широкими округлыми зубцами тихонько поплыла по шелковым волнам ее волос. Густые русые пряди струились почти до пояса, поэтому путь расческе предстоял долгий. От виска она спускалась к плечу, плавно огибая маленькую ушную раковину, затем, чуть касаясь кофточки, скользила по спине до самых кончиков. После этого она вновь возвращалась наверх и повторяла пройденное расстояние уже по другому локону.

Это волшебство происходило в полной тишине, которую не нарушали ни слова, ни свист ветра, ни какие либо другие звуки.

От удовольствия Кристина зажмурила глаза, как котенок, которому гладят спинку. Сквозь тонкую шерсть наброшенной на плечи кофты она чувствовала, как гулко бьется сердце Ника. Его теплое дыхание касалось ее виска, и она все больше растворялась в ощущении покоя и приятной расслабленности.

Он расчесывал ее волосы медленно, бережно, любуясь их матовым блеском и ощущая под пальцами их мягкий прохладный водопад. Вдыхал чудесный лавандовый аромат и не мог им надышаться. Ему казалось, еще немного, еще мгновение – и он просто не вынесет этого затянувшегося молчания, своего молчания. Изнутри его сжигала целая буря чувств, но он противостоял ей и, стиснув зубы, подавлял в себе душившие его эмоции.

Он столько раз балансировал на грани, столько раз готов был сорваться! Вот и сейчас он мог рассказать ей все, что так мучило его, но к чему бы это привело?

Она ничего не помнит. Пока не помнит. Поэтому нужно молчать. И терпеть.

Сквозь наплывающую дремоту Кристина почувствовала, что расческа уступила место руке и теперь пальцы Ника перебирали ее волосы и легко, чуть касаясь, массировали голову.

Хриплый голос вывел ее из приятного полузабытья:

– Ну вот, пожалуй, все.

– Жаль, – выдохнула она и догадалась, что Ник улыбается, зарывшись лицом в ее волосы. Потом он мягко отстранил ее и спросил, заглядывая ей в лицо сверху вниз:

– Что у нас следующее в твоем списке желаний?

– Кажется, умывание.

– Я могу помочь?

Она засмеялась:

– Ты предлагаешь подержать зубную щетку? Думаю, я справлюсь.

– Хорошо. В таком случае я пока оденусь сам и принесу одежду тебе.

Когда через несколько минут Кристина вышла из ванной комнаты, слегка придерживаясь за стену из-за боязни, что у нее закружится голова, кровать оказалась заправлена, а на покрывале лежала одежда, предназначенная для нее: теплые колготки, брюки, водолазка, толстый свитер, две пары носков, хлопчатобумажные и шерстяные, длинная куртка с капюшоном, шапочка, шарф и варежки. Зимнюю экипировку завершали высокие меховые сапоги на ковре.

Дверь за ее спиной приоткрылась, и в образовавшемся проеме возникла голова Ника:

– Надеюсь, этого достаточно?

– Более чем, – не оборачиваясь, откликнулась Кристина. Она вглядывалась в одежду, словно ожидала, что свитер или варежки подскажут ей что-нибудь из прошлого, подарят хоть крупицу утраченной памяти.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});