Пленники Барсова ущелья - Вахтанг Ананян

— Поймал!

— Ну, скинь теперь башмаки и привяжи их к поясу. Саркис покорно сделал и это.;

— Ухватись обеими руками за конец дубинки и поднимайся. Ногами упирайся в скалу, мы поможем.

— Ну, держись крепче!

— Назад не гляди!

— Уцепился, да! Лезь же, лезь! — подбадривали Саркиса товарищи, и втроем — Ашот, Гагик и Асо, — с трудом сохраняя равновесие на узкой тропинке, они вытягивали из — под обрыва своего незадачливого спутника.

Но вот наконец он предстал перед ними.

Охваченный волнением человека, спасенного, казалось, от неминуемой гибели, Саркис едва не опустился на колени перед своими спасителями, но Ашот взял его за плечи, тряхнул и твердо, но дружелюбно сказал:

— Не надо, Саркис. Постарайся только понять, чего бы ты стоил без нас.

Шушик мысленно упрекнула Ашота: «Нашел время для наставлений!»

Когда, усевшись на камнях, ребята несколько пришли в себя, Ашот добавил к тому, что сказал, еще несколько таких же твердых и веских слов.

— Хорошо, что ты спасся, — сказал он. — С наших сердец тяжелый камень свалился. Только до сих пор я не могу понять, как это ты мог сказать: «Пусть каждый о себе заботится!»

Саркис сидел, опустив голову. Он был похож на готового расплакаться ребенка.

«Пожалуй, больше ничего и не нужно ему говорить», — решил Ашот и взял в руки лопату, давая этим понять, что пора браться за дело. Но тут неожиданно, бледный, измученный, еще не оправившийся от пережитых потрясений, Саркис поднялся, выхватил из рук Ашота лопату и, дрожа от усталости, напрягая последние силы, попробовал сбрасывать с тропы снег. Он делал это с таким пылом, какого не проявлял, верно, еще никогда в жизни.

— Ты что? — опомнился Ашот. — Не твое это дело… Уведи его, Асо, пусть отдохнет.

Но Саркис решительно возразил:

— Вы достаточно со мной намучились. Теперь моя очередь работать.

— Не мешай! Раз он приходит в разум, мешать не надо, — шепотом убеждал Ашота Гагик.

— Жаль его, нельзя так. У него, наверное, есть ушибы. Надо осмотреть, сделать перевязки, — со слезами на глазах причитала Шушик.

Но в то же время девочка и гордилась —. Не она ли говорила, что Саркис исправим? Ей возражали: «Волчонок!», «Не образумится!» Ну, кто же прав оказался?

— Дай сюда, Саркис, тебе нельзя. — И Ашот мягко отнял у него лопату.

Когда Саркис, устало присевший на камень, поднял голову, Шушик увидела у него над бровью большую синюю шишку.

— Ой, ослепнуть мне! — воскликнула она и, намочив в талом снегу платок, приложила его к виску Саркиса.

— Послушай, парень, что у тебя еще болит? — взволновался Ашот.

— Колено… спина… — стонал Саркис.

Шушик отошла в сторону. Ребята раздели Саркиса и осмотрели его. Шишки, царапины, синяки покрывали его тело в разных местах. Особенно сильно была разбита рука — на ней густым комом застыла кровь.

— Что же ты ничего нам не сказал? И еще работать хотел в таком состоянии! — упрекнул его Ашот.

— Как вспомню, что от смерти избавился, все остальное пустяком кажется.

— Молодец, так и надо. Бывает в жизни и тяжелее. Надо всякую боль презирать, — похвалил его Ашот. — Ну, давайте поставим ему холодные компрессы. Жаль, водки нет, водочный был бы еще полезнее.

— Вы все смеетесь над курдами, что они шарфы на колпаках носят, а вот мой и пригодился, — сказал Асо, снимая со своей шапки старенький шелковый шарфик. — И пояс шелковый тоже возьмите.

Шарфами и платком перевязали ребята все ушибы и царапины на теле Саркиса, а затем повели его в пещеру.

Новое, теплое, до сих пор незнакомое Саркису чувство зародилось в одном из уголков его души. Как хорошо, что он с товарищами! Как хорошо, что товарищи так внимательны и заботливы! Что он, в самом деле, выкидывал, какие глупости говорил! «Каждый для самого себя»… Нет, это была большая ошибка. Без товарищей жизни нет…

«Заведующий хозяйственной частью» Гагик задумал ознаменовать большую победу роскошным ужином. В дальнем углу пещеры, в одной из скрытых от глаз щелей, у него было, оказывается, какое — то тайное хранилище. Став на выступ в стене, Гагик сунул руку в щель, пошарил там и что — то положил в свою шапку.

— Жарьте, питайтесь!.. — вернувшись к костру, заявил он и вытряхнул на камень несколько воробьиных тушек. — Я берег это на черный день. А как же иначе? — похвастался он своими хозяйственными талантами.

Сюрприз, устроенный Гагиком, сильно поднял упавшее было настроение ребят. Каждому досталось по два воробья, и гнетущее чувство голода немного утихло.

…После происшествия с Саркисом ребята словно повзрослели на несколько лет. Оно убедило их в том, что в самых тяжелых условиях они способны не только поддерживать свое существование, но, когда грозит беда, спасать друг друга.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

О том, как нелегко расстается человек с дурными наклонностями, привитыми ему в детстве

Под вечер, когда изможденные ребята отдыхали в пещере, Саркис подумал: «Не повести ли их к складу белки и, открыв его, сказать: «Простите, товарищи. Вы спасли мою жизнь, и больше я не могу скрывать от вас еду. Кушайте на здоровье»…

Но тут он вспомнил, с каким трудом шел к пещере. Значит, он очень слаб и любая болезнь — грипп, ангина, воспаление легких — сведет его в могилу.

Страх вновь овладел Саркисом, и снова проснулось в кем знакомое чувство эгоизма.

«Им придется всего по две горсти орехов, а ты будешь питаться ими целых десять дней. Не делай глупости, своя жизнь дороже», — нашептывал ему какой — то внутренний голос.

В сердце мальчика началась глухая борьба, и он не сумел сделать решительного шага…

Надо сказать, что орехи, которые несколько дней назад ребята отобрали у Саркиса, были целы. Так и валялись в углу, куда их бросил возмущенный Ашот. Гордость не позволила им прикасаться к ним даже в самые голодные минуты.

Время от времени Асо очень хотелось взять орехи и тайком накормить ими своего верного Бойнаха. «Поганый кусок только собака съест», — по — видимому, думал он и все же не решался: кто знает, что скажут товарищи!

Асо хотел было поговорить с ними, узнать их мнение, но не мог одолеть свою стеснительность.

Сидя вокруг жарко пылавшего костра, ребята раздумывали о том, что им следует делать дальше. Теперь расчистка тропы уже не казалась им таким трудным делом.

В самом деле, можно ли сравнить такую работу с огромными усилиями, которые пришлось приложить, чтобы вызволить из беды Саркиса?

Ашот высказал эти мысли товарищам и внушил им веру в то, что за три — четыре дня они расчистят тропу и выберутся наконец из ущелья.

Но прежде необходимо было устранить одну досадную «мелочь»: угнетающее чувство голода.

Морально спасение Саркиса очень укрепило их, но физически ребята ослабели. За эти дни они съели все, что у них было, а заниматься поисками пищи не оставалось ни времени, ни сил.

Поэтому и было решено, что одни пойдут на тропинку, а другие будут добывать пропитание.

— Ну, раз вы считаете меня специалистом по части еды, займусь этим делом я, — заявил Гагик.

Шушик должна была остаться в пещере и поддерживать огонь в костре и ухаживать за Саркисом. А Ашот и Асо — сбрасывать с тропы снег.

Когда все это обсуждалось, Саркис снова вернулся к мысли об орехах. «Если Ашот говорил, что через три — четыре дня они выйдут из ущелья, то почему бы не открыть товарищам тайну белкиного склада?» — думал он, и была уже минута, когда он чуть не сказал: «Идите все расчищать тропу, еда у нас есть».

Но нет, он так и не смог справиться с собой. «Смотри, вдруг снова пойдет снег и ты останешься тут на всю зиму, — стучало в мозгу, и мальчик решил: «Нет, подожду еще несколько дней, посмотрю, какой ход примут дела».

Отвлекшись от этих мыслей, он стал прислушиваться к разговору Шушик с Ашотом. Они говорили об Асо.

— Такой мальчик — и почему — то не пионер! — удивлялась Шушик. — Это просто странно!

— Но ты ведь знаешь, что на ферме нет ни школы, ни пионерской организации, — пояснил Ашот. — Кто же в этом виноват?

— Раньше — то, когда мы жили в нашем селе, я ходил в школу, — сказал Асо, — но тогда я еще не мог стать пионером, мал был.

— А я считаю, что мы и сами можем принять тебя в пионеры, — неожиданно заявил Ашот. — Ты вполне за служил это.

— Правильно!

— Верно!

Ребятам очень понравилась идея Ашота, а Асо — тот Даже вспыхнул, на лбу выступили крупные капли пота.

— Кто против? — желая соблюсти необходимые формальности, важно спросил Ашот.

Но кто же мог быть против? Даже Саркис и тот с улыбкой посмотрел на пастушка.

Ашот снял с себя красный галстук и повязал его на шею смущенного мальчика.

— Ты должен принести присягу, дать клятву, — сказал он.