Одержимый - Мэтт Рихтел

Я потянулся левой рукой за правое плечо, чтобы оценить урон, нанесенный Уэллером и Велардом. Движение это отдалось болью, но я мог шевелиться, не падая в обморок.

Нащупал то место, где Велард особенно глубоко загнал в меня иглу. Его прикрывала марлевая салфетка, неумело прикрепленная скотчем к шее и спине. Я постарался подвести итог. Большой кровопотери нет. Ни один жизненно важный орган не задет. Кто-то продезинфицировал мои раны. Кроме того, подумал я, Саманта наверняка стерилизовала иглы. Так что раны эти убить меня не могли. Вот и отключился я скорее всего не от нависшей надо мной угрозы смерти и не от шока, а просто от боли.

Я медленно наклонился, поднял мобильник, оглядел его. Искал… не знаю что, ничего особенного, вот ничего и не нашел.

На дисплее светилось время. 18:15. Неужели я пролежал в отрубе только два часа? Или два часа плюс сутки? Я закрыл мобильник и попытался сунуть в карман. И только тут обнаружил, что я в одних трусах — без штанов. Куда они подевались?

Лежали в углу, вместе с бумажником и мобильником. Именно там, куда я их и положил, когда раздевался перед тем, как лечь на стол для акупунктуры.

Что произошло с Самантой? И с Эрин? Разве Велард не сказал, что ее усыпили? Или убили?

Адреналин перебивал боль, когда я надевал штаны и рубашку. Открыл дверь из студии в маленькую приемную, где клиент, дожидающийся своей очереди, мог почитать журналы о йоге, сидя в большущем оранжевом кресле. Там же, медитируя, сидела и Саманта, дожидаясь, пока иголки сделают свое дело.

Открывая дверь, я готовился к худшему. Вновь ощутил выброс адреналина, когда увидел Саманту. Она сидела в кресле с закрытыми глазами, голова свесилась набок.

— Саманта!

Она не шевельнулась.

Я шагнул к ней, схватил за запястье, нащупал пульс. Сильный, размеренный.

— Дай мне пять минут, Яблочко, — пробормотала Саманта заплетающимся языком.

Она спала крепким наркотическим сном, тем самым, от которого я очнулся несколькими минутами раньше. Мне очень хотелось как следует потрясти ее, чтобы разбудить и узнать, что она видела, но я сомневался, что получу какую-то полезную информацию. Я также подумал, что лучше дать ей проспаться. Коснулся рукой ее щеки.

Вот тут я заметил ключ. Он висел на нитке на шее Саманты. Я не мог вспомнить, чтобы Саманта вот так носила ключи. Наклонился, пальцами приподнял ключ. Судя по логотипу, от автомобиля марки «Форд».

Я подошел к входной двери — какие-то три шага, учитывая крошечные размеры приемной. Оглядел стоянку. Когда мы приехали, она пустовала. Теперь на ней стоял «форд-эксплорер». И логика подсказывала, что его можно завести тем самым ключом, который я сейчас держал в правой руке.

Любопытство, которое разбирало меня, уступило место злости. Кто затеял со мной эту игру и почему?

— Какого черта?

Ответ вновь пришел из моих штанов. Зазвонил таинственный мобильник.

Откидывая крышку, я ощутил дежа-вю. Мне показалось, что уже тысячу раз оказывался в такой вот ситуации. Попытался сбросить это чувство, поднес мобильник к уху.

— Алло. Это Нат.

— Черепашка, — послышался голос моей мертвой истинной любви. — Мне так недоставало тебя.

Глава 42

Я воссоединялся с Энни раньше. Часто на скамейке в парке «Золотые ворота». Я сидел с пакетиком семечек. Одно семечко мне. Одно — белкам. Две — мне, две — белкам.

Вид у меня был жалкий. Раскаяние переполняло меня. Если бы Энни наблюдала за мной из другого мира, она бы знала, что я скорблю о потерянной истинной любви.

Но она не ушла в другой мир. Нас разделяли пятьдесят ярдов, которые она сокращала с каждым шагом, а улыбка ее становилась все шире. Когда наши взгляды встретились, она чуть не побежала. Я мог только подняться и ждать, пожирая ее глазами. И потом наконец-то она больше не могла сдерживаться. Со всех ног мчалась ко мне в объятия.

— Это невозможно, — шептал я ей в волосы.

— Я здесь, Черепашка, — отвечала она. — Это действительно я.

Я еще глубже зарывался в ее волосы. Потом она начинала смеяться. Мы целовались, а белки стояли вокруг на задних лапках и аплодировали передними.

В первые месяцы после исчезновения Энни фантазию эту я видел тысячи раз. Одну и ту же, с вариациями лишь в единственном компоненте: объяснении, как она вернулась ко мне, как выжила после того, как соскользнула с палубы и упала в Тихий океан.

Я так и не смог найти разумного объяснения случившемуся. Поэтому останавливался на невероятных и фантастических вариантах: она ударилась головой, потеряла сознание, и дельфины унесли ее в безопасное место; или ее похитили матросы зарубежного сухогруза, и ей удалось удрать только в кишащих акулами территориальных водах Новой Зеландии.

Впрочем, само объяснение ее спасения особой важности не имело. В отличие от момента нашего воссоединения… вот его я всегда представлял себе в мельчайших подробностях. Момент этот переполняла радость и, главное, смех. Но, как обычно, фантазия не имела ничего общего с реальностью.

Глава 43

— Энни. — У меня перехватило дыхание. — Это действительно ты?

— Ты один? — спросила она.

Этот голос. Я узнал бы его в аэродинамической трубе, с заткнутыми ватой ушами, под грохот ударных «Нирваны».

Я оглядел автомобильную стоянку. Она спрашивала, нет ли кого рядом? Я никого не видел.

Ответил после паузы. Еще раз огляделся. Неужели все это явь? Или я уже в другой жизни, которая ничем не отличается от прежней?

— Энни.

— Это я, Черепашка.

— Я умер?

Энни шумно сглотнула.

— Нет, мы не умерли.

Я посмотрел на небо.

— Такое невозможно.

— Все происходит наяву. Но времени у нас немного.

— Энни, я не знаю, что происходит. Я не знаю, сможем ли мы поговорить вновь. Поэтому я должен тебе это сказать: мне недоставало всего. Твоих рук, твоего запаха, когда ты выходила из душа, и… — Я замолчал, потом продолжил: — Беру это назад. Мне нравится, как ты пахнешь и выглядишь при любых обстоятельствах. Даже если бы ты ни разу с того дня не мылась, ты будешь пахнуть лучше всех.

Смех. Она рассмеялась, но только небрежно, не от души. И однако я почувствовал, как трепещет сердце.

— Нат, нет времени. Ты один?

— Ты должна сказать мне, что происходит. Где ты? Как давно ты… находишься там? Энни, это ты спасла меня в кафе?

— Мне нужно знать, один ли ты, Нат. Можем мы говорить свободно?

Я никак не мог прийти в себя. Меня шатало, как пьяного. Энни жива!

— Да.

— Мне грозит опасность, Нат. Очевидно, она грозит нам обоим.

У меня подгибались колени.

— Ты нашел «эксплорер»?

Я посмотрел на черный внедорожник, на ключ в руке. Ответил, что нашел.

— Энни… я без этого не могу. Объясни… почему ты не дала знать о себе? Все эти годы? — И добавил, прежде чем она успела ответить: — Ты была в коме?

— Когда увидимся, я объясню все. Почему не могла связаться с тобой. И мы будем пить шоколадные молочные коктейли, и я засну, положив голову тебе на колени, и мы помечтаем.

Мое сердце выросло раза в три. Но я все равно не мог обойтись без ответов. Хотелось кричать, требуя объяснений. Во рту так пересохло, что я едва мог говорить.

— Тебе нужно быть в Неваде… завтра, через час-другой после полудня, — продолжила Энни. — Карта есть… в бардачке. Со всеми подробностями.

— Невада, — механически повторил я, в голосе не слышалось потрясения, которое я испытал.

— Боулдер-Сити. Неподалеку от Лас-Вегаса. Дорога займет девять часов. Нат, ни аэропортов, ни полиции. Слишком опасно.

Об этом я уже догадался. Особенно по части полиции. Несколькими часами раньше они чуть не убили меня. Мобильник едва не выскользнул из моей руки, скользкий от пота. Я вытер его, сменил руку и ухо.

— Мы позаботимся о твоей подруге, — услышал я. — Защитим ее от них.

— Подруге?

— Эрин, — уточнила Энни. — Она очень миленькая.

Я узнал тон Энни. Ревность. В период нашей близости я слышал его десятки раз. Никаких шуток, всегда дело заканчивалось разборкой. Сейчас-то ревность казалась особенно нелепой, но оправдываться времени не было. Об этом мы могли поговорить позже. Тем более что в данный момент меня гораздо больше интересовала другая женщина.

— Саманта. Что случилось с Самантой? — спросил я.

Пауза. Словно Энни прикрыла микрофон рукой. Я услышал приглушенные голоса, потом Энни убрала руку.

— С ней все будет в порядке. Разве что несколько часов поболит голова. — И тут же без паузы добавила: — Я знаю, как ты заботишься о людях, которые окружают тебя.

Последняя фраза пролетела мимо ушей. Меня больше интересовала та, что Энни произнесла раньше. «Мы позаботимся о ней». «Мы»?

И тут тело пронзила боль.

Я почувствовал, как колени подгибаются, земля уходит из-под ног, вновь начала раскалываться голова.