Да – тогда и сейчас - Мэри Бет Кин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы собираемся обменяться украшениями.
– Джинни записала на кассету специальный микс, чтобы слушать во время сборов.
– Мари нас всех накрасит.
– Накрасит? – переспросил отец с пассажирского сиденья. – А вам разве можно краситься?
Отец был весь в бинтах: ему только что сделали очередную операцию, на этот раз нарастили челюсть. Он пил обезболивающее, но действие таблеток, похоже, быстро кончалось, а врачи строго-настрого запретили принимать их слишком часто. Речь Фрэнсиса была немного невнятной, но по интонации Кейт догадалась, что отец ее поддразнивает. На самом деле он радовался не меньше матери.
– Кейт, – сказала мама, – мы так тобой гордимся.
Дни без Питера были длинными и пустыми, но постепенно Кейт засосала рутина. Школа, футбол, уроки, телевизор, сон. Сара стала редактором школьной газеты, и в те дни, когда номер готовили к выпуску, Кейт приходилось возвращаться домой в одиночестве. С тех пор как она перешла в старшую школу, небо казалось выше и просторнее. А еще Кейт впервые осознала, насколько Гиллам маленький городок. Она умирала от любопытства: что там, за его границами? Вот бы добраться хотя бы до соседнего городка, потом до следующего и так перебираться из города в город, пока не увидишь весь мир. Как будто над городом повисла камера и медленно, как в фильме, поднимается все выше, пока Гиллам не затеряется в россыпи огоньков других поселений, пока не превратится в точку на карте. А вслед за ним – Нью-Йорк, Штаты, и вся Северная Америка, и вся планета.
Иногда Кейт пыталась представить, что Питер идет рядом с ней, увидеть его, ощутить его запах. Время от времени, чаще всего по пятницам, одна из подружек заходила к ней в гости, и они шли до Джефферсон-стрит вместе, болтая без умолку. Дома Лина выдавала им печенье и содовую, и они уходили наверх и продолжали болтать, пока подружку не начинала искать мама. На лужайке перед домом Глисонов подружка оборачивалась, махала рукой и кричала: «До понедельника!» «Хорошо повеселились?» – спрашивала Лина, вглядываясь в лицо Кейт, и та отвечала, что да, отлично. Но, распрощавшись с подругой, она неизменно чувствовала облегчение и ужасную усталость.
Когда учебный год подошел к концу, Кейт устроилась вожатой в летний лагерь. Каждое утро с понедельника по пятницу она вскакивала с постели, понимала, что опаздывает, наспех надевала лифчик под майку, в которой спала, чистила зубы, прихватывала на кухне яблоко или банан и мчалась через десять кварталов на Сентрал-авеню, где располагался лагерь. Ей приходилось дежурить даже в праздничные вечера, когда детям разрешали не ложиться допоздна. «Трудится как пчелка!» – сказала мама отцу, когда их дочь в очередной раз вернулась домой после двойной смены. Ближе к концу лета Эми – она была с Кейт в футбольной команде и часто заходила к ней в гости – объявила другим вожатым, что Кейт ей как сестра. И послала подруге ослепительную улыбку. Кейт в это время набирала воду в бутылки. От слов Эми у нее свело живот. Ощутив, что все смотрят на нее и ждут, Кейт вспыхнула и закашлялась.
– У тебя же есть сестры, – сказала она единственное, что пришло в голову.
– Это такое выражение, Кейт, – закатила глаза Эми.
Остальные деликатно отвели взгляды.
– Да знаю я. Но у тебя есть две сестры. Как и у меня. И это совсем не одно и то же.
Лицо у Эми вытянулось, она явно рассердилась:
– Да что с тобой сегодня?
Потом Кейт говорила, что почти не слушала девчонок и не поняла, о чем они говорят. Это было недоразумение.
– Ты одна из моих лучших подруг, – заверила она Эми. – А сестры бывают ужасно вредными.
Эми пришлось признать, что так оно и есть. По дороге домой Кейт пыталась вспомнить, как зовут старшую сестру подруги, – Келли или Кэйли.
Осенью, в начале учебного года, произошло сразу два знаменательных события. Кейт взяли в основную команду, и на нее обратил внимание Эдди Марик. Все девчонки по этому поводу страшно разволновались, ведь Эдди учился в выпускном классе и был очень симпатичный, а еще у него были два очень симпатичных старших брата, и от этого он каким-то загадочным образом казался еще симпатичнее, чем если бы братьев не было. Само собой разумелось, что Кейт должна ответить взаимностью. А Кейт сначала подумала, что Эдди нравится Сара, его ровесница, просто он перепутал имена. Они с Сарой были не слишком похожи, но даже те, кто видел их впервые, нередко догадывались, что перед ними сестры – неуловимое сходство сквозило в походке. Но оказалось, что нет, Эдди не ошибся: он имел в виду не Сару, а Кейт. Во время ланча, сгрудившись за столом в школьной столовой, девчонки шепотом передавали друг другу последние новости. Эдди сказал Джо Каммингсу, что Кейт Глисон хорошенькая. Он думает, что она классно играет в футбол. И наконец: Эдди хочет пригласить ее на свидание.
– Что ты собираешься делать? – спросили девчонки, когда эта история длилась уже не первую неделю.
– Ничего, – ответила Кейт. – Посмотрим, что будет дальше.
Эдди был из тех, кто в восемнадцать выглядит как двадцатипятилетний. Кейт знала, что парень он хороший, хотя ни разу с ним не разговаривала и понятия не имела, почему из всех девочек «Гиллам-Хай» он выбрал ее. Сара тоже была заинтригована. Она немного общалась с Эдди, и по ее словам выходило, что парень не ахти какой умный, но и не дурак. Обычный. Не приколист, но и не то чтобы очень серьезный. Работал в редколлегии, потом бросил. Теперь вошел в группу по подготовке школьного альманаха, хотя может бросить и это. Но девочкам Эдди нравится – факт. Такой же непреложный факт, как то, что волосы у него каштановые.
Однажды Эдди подстерег Кейт после тренировки. Девчонки мигом расступились, вытолкнув ее вперед. Кейт сделала вид, что не заметила его, нырнула за школу и прошмыгнула в женскую раздевалку через заднюю
