Это мрачнее, чем вы думаете - Джек Уильямсон

Понемногу нижняя панель двери становилась прозрачной. На мгновение Бэрби увидел знакомую комнату — черный грот камина, темные очертания пианино. Он услышал торопливые шаги, мелькнули тени…

Скрипнул засов, и призрачная дверь с грохотом распахнулась.

Молча скаля зубы, волчица прижалась к Бэрби.

Из открытой двери на него хлынул целый водопад запахов — горький привкус горящего в старом камине газа, густой нектар присланных Сэмом и Норой роз, тонкий аромат лаванды и резкость нафталина от черного платья Ровены, горячий, кислый испуганный запах ее тела. И ошеломляющая, подавляющая вонь псины.

Конечно, запах собаки не шел ни в какое сравнение со зловонием древнего оружия, спрятанного в кабинете Сэма, и тем не менее, Бэрби стало нехорошо. Холодок страха, более древнего, чем весь человеческий род, пробежал по его спине. Он почувствовал, как в нем просыпается ненависть, заложенная ему в гены многими поколениями предков. Обнажив клыки, Бэрби подобрался, готовясь к прыжку. Он был готов сразиться с извечным врагом своего рода.

Ровена Мондрик прошла мимо распахнутой двери. Рядом, на коротком поводке — ее громадный пес, принюхивающийся, присматривающийся, тихонько рычащий. В своей совершенно черной накидке она казалась очень высокой и неумолимо суровой. Тусклый свет дальнего фонаря чуть поблескивал на серебряной броши у нее на воротнике, едва освещал широкие серебряные кольца и браслеты у нее на руках, зловеще блестел на острие тонкого серебряного кинжала.

— Помоги мне, — прошептала волчица. — Помоги мне с ней справиться.

Эта слепая женщина, сжимающая в руках серебряный кинжал и собачий поводок, была когда-то его другом. Но она была человеком, и, припав к земле рядом с белой волчицей, Бэрби начал подкрадываться к намеченной жертве.

— Я постараюсь вцепиться в руку, — выдохнула Април. — А ты постарайся разорвать ей горло. И не медли, а то она успеет воспользоваться этим своим кинжалом…

Ровена Мондрик поджидала их на темном крыльце, перед медленно теряющей прозрачность дверью. Турок, рыча, рванулся было вперед, но она крепко держала его за поводок. Ее бледное лицо выглядело печальным и усталым. И Бэрби почему-то казалось, что смотрит Ровена прямо на него.

— Вил Бэрби, — она произнесла его имя мягко, почти ласково. И одновременно в голосе ее звучал укор. — Я знала, какой опасности ты подвергаешься, и пыталась тебя предупредить. Я уговаривала тебя держаться подальше от этой маленькой ведьмочки… но я никак не ожидала, что ты так быстро забудешь все человеческое!

Стыд горячей волной захлестнул Бэрби. Он тихонько заскулил и повернулся к белой волчице. Яростный и презрительный оскал ее белозубой пасти заставил его замолчать.

— Мне очень жаль, что с тобой все вышло именно так, — продолжала Ровена. — Я знаю, ты поддался зову черной крови… а я-то всегда надеялась, что ты сумеешь подчинить ее своей воле. Не все из тех, у кого она есть, пошли по пути ведьм. Я знаю это, Вилли. Но, видимо, я в тебе ошибалась.

Она сделала паузу, словно ей было больно все это говорить.

— Я знаю, ты здесь, Вилли Бэрби.

Ему показалось, что она дрожит. Но руки Ровены все так же крепко сжимали серебряный кинжал… Теперь Бэрби видел, что сделан он из обычного серебряного столового ножа.

— И я знаю, чего вы хотите.

Ее могучий пес, сдерживаемый широким, усыпанным серебряными заклепками ошейником, с ненавистью следил за каждым движением подкрадывающейся волчицы. Он рвался вперед, но Ровена крепко держала его.

— Я знаю, что вам нужно, — с горечью сказала она. — Но убить меня будет не так-то просто.

Обернувшись к Бэрби, волчица усмехнулась.

— Приготовились, — прошептала она. — Помни, ты прыгаешь, когда я схвачу ее за локоть.

Измерив взглядом расстояние до горла Ровены, Бэрби изготовился к прыжку. Словно старую одежду, он сбросил с себя нерешительность. Он должен подчиниться… это реальность, и белая волчица — это его стая. А потерянная человечность значила сейчас не больше, чем полузабытый сон.

— Давай! — скомандовала Април. — За Дитя Ночи!

Она прыгнула. Бэрби почувствовал, как в нем поднимается черная, первобытная ярость, жгучая жажда сладкой человеческой крови.

— Вилли, — всхлипывала Ровена. — Ты не сможешь…

А он только выжидал, когда клыки Април нейтрализуют вооруженную кинжалом руку.

Но тут Турок испуганно и предупреждающе залаял. Выпустив ошейник, Ровена широко махнула кинжалом.

Извернувшись в воздухе, волчица сумела-таки избежать смертоносного лезвия. Но тяжелые серебряные браслеты на руке слепой с силой ударили ее по голове. Завизжав от боли, волчица рухнула на мостовую, и тут же огромный пес вцепился ей в глотку.

Визг Април словно вернул Бэрби к жизни. Он больше не испытывал ни малейшей симпатии к Ровене. Он прыгнул… Его клыки впились в массивную холку овчарки и натолкнулись на серебряные заклепки ошейника. Парализующая боль пронзила все его тело. Одно лишь прикосновение к серебру — и он уже едва стоял на ногах.

— Не отпускай ее, Турок! — крикнула Ровена.

Но пес уже бросил Април и, рыча, повернулся в Бэрби. Хромая, волчица кубарем скатилась с крыльца.

— Бежим, Бэрби! — крикнула она. — В ней слишком сильна наша кровь… гораздо сильнее, чем я думала. Мы не можем одолеть одновременно ее саму, ее серебро и ее собаку!

Април бросилась наутек. Бэрби — следом. А за ними с вселявшей ужас уверенностью гналась слепая Ровена. Холодно блестела брошь, и кольца, и бусы, и браслеты — ее непробиваемая защита. Зловеще сверкал самодельный серебряный кинжал.

— Взять их, Турок! — яростно крикнула она своему псу. — Убей их!

Они мчались плечом к плечу, серый волк и белый. Назад, по пустынным улицам к тихому университетскому городку. От прикосновения к серебряным заклепкам ошейника у Бэрби все еще дрожали лапы. Он знал — от овчарки ему не уйти. Яростный лай звучал все ближе и ближе…

Завернув за угол, Бэрби остановился. Он приготовился к последней в его жизни схватке. Но тут, круто развернувшись, белая волчица помчалась назад, навстречу взбешенному волкодаву. Она так и заплясала по улице, сердитым тявканьем отвечая на его лай. Улыбаясь во всю пасть, она уводила пса прочь от Бэрби, в сторону пустынного шоссе.

— Взять их, Турок! — кричала слепая, продолжая погоню. — Задержи их! Я иду!

Встряхнувшись, Бэрби поспешно отступил. Волчица и гнавшийся за ней пес уже исчезли в темноте, но за ними, в недвижном и прохладном предрассветном воздухе, повис четкий, как нарисованный, след. Рядом: чистый запах Април и мерзкая вонь Турка. Где-то вдали он слышал собачий лай — в нем уже появились нотки разочарования.