Архив Шамбала - Константин Гурьев

— Да вот новогодние каникулы догуливаю, — усмехнулся он.

— Отдых — это, конечно, хорошо, — согласился его собеседник. — Но я его вам испорчу. Дело в том, что сейчас я на дороге в аэропорт и через пять часов буду в Москве. Через шесть часов прошу ко мне в офис. Знаете, где это? Ну и прекрасно, до встречи.

Небольсин прогулку отменять не стал, за обедом рассказывал милицейские байки, но сразу после обеда потащил Корсакова в кабинет.

— Вот что, Игорь, — начал он, едва закрыв дверь. — Помочь тебе сейчас я не смогу, возможности мои ограничены… различными обстоятельствами. Да и силы на другой стороне несопоставимо велики. Ну, и подвязки на самом верху у него такие, что меня сразу повяжут, как Квачкова, пикнуть не дадут. Это я тебе откровенно, чтобы не считал, что увильнуть хотел.

— Ну, а мне-то что делать? — спросил Корсаков, подавленный таким признанием.

— Пока вижу только один выход — лавировать. Насколько я понял, твой Азизов ни разу своего начальника СБ не упомянул в разговоре с тобой?

— Ни разу, — согласился Корсаков.

— А почему? Он ведь на него возложил обязанность не помогать тебе, а конвоировать тебя, согласен?

— Согласен.

— Тогда почему он не у него спрашивает ответа, а у тебя?

— Сверяет ответы.

— У меня такого впечатления не создалось. И потом, мудрец ты мой, если начальник СБ проверял тебя по заданию своего хозяина, то сценарий был бы тоньше. На такой уровень, как у Азизова, просто так не залазят.

Проводил Корсакова до машины, пожимая руку, попросил:

— Ты там не хулигань только.

14. Москва. Среда

Громада здания, в котором располагался концерн Тимура Азизова, была едва различима в темноте, и Корсаков с сомнением нажал кнопку на входной раме тяжелых кованых ворот: казалось, некому ответить.

Он ошибся: ответили так быстро, будто ждали его.

Впрочем, кажется, в самом деле ждали. Едва он назвал фамилию, что-то чуть слышно зашелестело, и калитка стала открываться. Только теперь Игорь увидел телекамеру, вмонтированную в стойку.

Едва он вошел в холл, из-за стойки к нему устремился человек, на отвороте пиджака которого висел бейдж «Безопасность». Правда, одет этот человек был со вкусом и тщательностью топ-менеджера и общался он без лишних слов:

— Нам сюда, Игорь Викторович, — констатировал таким голосом, каким стоматолог просит открыть рот.

Выходя из лифта, едва повернул голову в сторону Корсакова и точно таким же тоном предложил:

— Прошу за мной.

Лишь, сделав несколько шагов, осмотревшись, Корсаков понял, что громадное пространство — не меньше чем девять на девять — приемная. Сбоку — стойка, как и внизу, но явно дороже той раз в пять. Метрах в трех от стойки — двухтумбовый стол из настоящего дерева, массива, а не ДСП, обклеенного шпоном. На невысоком столике, стоящем сбоку— телефоны. Кстати, было их там всего-навсего три, а не десяток, как у некоторых пижонов вроде главного редактора газеты «Бытовой анализ».

Больше ничего рассмотреть Игорь не успел, потому что распахнулась дверь кабинета, до которой было еще метра три с половиной, и Тимур Азизов — здешний бог и царь — вышел им навстречу, протягивая руку Корсакову.

Сопровождавшему добру молодцу сказал «спасибо, Николай, вы свободны», и все. Будто нет его.

— Круто у вас, — откровенно признал Корсаков.

— Видите ли, Игорь, — Азизов повернулся и рукой показал направление движения, в кабинет. — Вы и сами понимаете, что любой бизнес исключает всякие дружеские отношения в их обычном восприятии. Человек, который будет исходить из неподвижности понятий «дружба» или «партнерство», неизбежно проиграет, и не один, а вместе со всей своей командой. Я вам мог бы рассказать случай, когда некая уборщица из такой вот разоренной фирмы, была принята на работу в другую фирму, конкурирующую. А потом оказалось, что это была сложнейшая операция по внедрению и уничтожению конкурента.

Они миновали кабинет, вошли, видимо, в зону отдыха.

— Так вот, все, что вы видели у нас, начиная от кованой ограды со стилизованной калиткой, служит одной цели — показать нашу силу, если хотите, мощь и стремление двигаться только вперед! Отсюда и весь антураж. О! Вы еще моих девочек не видели! Это — настоящие красавицы! Не какие-нибудь селедки, которые уже не в силах рожать из-за скукоженного таза, в котором не смогут вынашивать ребенка, нет! Моих девочек я после 29 лет отправляю рожать.

Понял двусмысленность фразы, ухмыльнулся:

— Ну, я-то только обеспечиваю им эту возможность экономически, так сказать, а партнеров для этого они сами выбирают. Кстати, у нас на работе с этим ни-ни. Так сказать, облико морале.

Азизов улыбался, а Корсаков ощутил, как вспотели лопатки. Нарочно он, что ли?

— Кофе пить будете? — спросил Азизов, подходя к плите.

— Сами варите? — поинтересовался Корсаков.

Азизов нисколько не смутился.

— Девочки мои сегодня отдыхают, придется самому, — помолчав, он продолжил: — Говорят, некий дипломат, придя в Белый дом, в прихожей увидел президента Линкольна, который чистил свои сапоги. Дипломат в шоке: «Господин президент, вы чистите свои сапоги?» Линкольн ответил: «Да, я чищу свои сапоги. А чьи сапоги чистите вы?» Круто, правда? Мораль проста: «Не лезь ко мне и не получишь по носу!»

— Да нет, — пришла пора и Корсакову улыбнуться. — Я к тому, что кофе я точно варю лучше вас.

— A-а, ну, тогда чего сидите?

Корсаков выставил на кофейный столик все, что нуж но, когда стоявший рядом Азизов спросил:

— Ну, так что у нас сделано? И вообще, сделано ли хоть что-нибудь?

«Вот уж, умеет выбрать момент», — признал Корсаков. Он не спеша засыпал зерна в кофемолку, включил ее, тщательно промолол. Азизов молчал.

Корсаков налил воду в джезву, поставил ее на плиту.

— Ну, я думаю, шум закипающей воды не заглушит ваш голос, Игорь Викторович? — поинтересовался Азизов.

— Нет, конечно, — согласился Корсаков. — Кофемолку я тоже перекричал бы. Просто хочу закурить, а руки заняты.

Азизов ухмыльнулся:

— Ну, пошли, покурим?

— А тут нельзя? А то убежит.

Азизов снова согласился:

— Ладно, только я вытяжку включу, а то завтра мне шею мылить будут за то, что курил туг.

— Завтра уже работаете?

Но тут Азизов игру не продолжил:

— Слушаю вас, Игорь.

— Тогда задайте вопрос более целенаправленно, — попросил Корсаков. — Насколько я помню наш разговор в Питере, речь шла о диссертации вашей супруги, не так ли?

Он замолчал, и Азизов понял, что надо ответить.

— Именно так.