Любовь со второго взгляда - Алла Сурикова

Снимался он практически отдельно от других, а в монтаже — как будто не выходил из павильона даже на перерыв. Высокий класс профессионализма! Удивительный талант!

Моя восьмидесятидвухлетняя мама, дочитав автобиографическую книгу Олега Павловича, которую он подарил мне на день рождения, сказала:

— Ему тоже досталось от жизни будь здоров как.

Это была ее высшая оценка…

И еще. Когда мы только начинали картину, мне предстояла одна «животная» операция. Я мимоходом обмолвилась Олегу Павловичу. Мгновенная его реакция, очень редкая в нашей нынешней жизни и оттого ценимая мною выше многих других человеческих качеств: я могу чем-то помочь? Больница? Врач?

Спасибо ему. Это остается навсегда.

Николай Караченцов в роли ковбоя Билли Кинга

— к моменту съемок уже покорил Париж в ленкомовском спектакле «“Юнона” и “Авось”», а в нашем фильме, помимо всех своих замечательных актерских качеств — удивительной пластичности и музыкальности, — во всех трюковых сценах снимался сам, без дублера, даже тогда, когда сломал палец на ноге.

С Караченцовым мы никогда прежде вместе не работали и даже знакомы не были. Я пригласила его попробоваться на роль Черного Джека. Он пришел активный, решительный и бесповоротный: «Я это уже играл, мне это неинтересно». Потом выдержал паузу и прежде чем уйти, небрежно бросил: «Я бы, пожалуй, сыграл Билли Кинга».

Мы искали другого Билли Кинга. В сценарии это здоровенный ковбой. Как кулак разомнет — все вокруг разлетаются. Николай Петрович не соответствовал сценарному образу. Но мы сделали пробу. Караченцов был обаятельно напорист, заразительно драчлив и самоотвержен. Пришла идея: а почему, собственно, огромный? А если всех больших будет побивать не очень большой, но очень обаятельный и очень пластичный Петрович? На пробах мы дали ему «избить» Сашу Иншакова (ну кого же еще, если не главного «драчуна» — каскадера, постановщика всех потасовок?!). Коля замечательно его отметелил, Саша превосходно отыграл эту «метель». И Николай Петрович стал Билли «Петровичем» Кингом.

На эту роль претендовал и Алексей Жарков. Когда же мы утвердили Николая Петровича и я позвонила Алеше с извинениями и с надеждой, что наша любовь впереди, он так расстроился, что не смог выговорить ни одного приличного слова. Несколько лет мы вообще не разговаривали. Прошло время. Однажды мы встретились в Доме кино. Алеша встал на колени и попросил прощения. Мы снова стали дружелюбами.

За всю картину, за все время совместной работы, мы ни разу не усомнились в правильности нашего выбора. Николай Петрович прекрасно импровизировал, придумывал, предлагал. Моя задача была только отбирать да еще следить, чтобы через образ простого, наивного и порой даже глуповатого Билли Кинга не проступали черты умного и ироничного Петровича.

Недавно мы с Петровичем (он премьер, я президент) провели в Новгороде Великом фестиваль кинокомедии «Улыбнись, Россия!». И я снова — в который раз! — поразилась его отношению к делу. Для него нет на сцене несущественных проходных эпизодов, деталей! Все, что делает, он делает тщательно, репетирует до самозабвения, поет, отдавая душу зрительному залу. И зал отвечает ему взаимностью…

Во всех эпизодах фильма Караченцов был чрезвычайно точен, собран. И талантлив. В основном ему достались сцены драчливые и пьяные. Сплясать с девицами — на раз. Выполнить на спор трюк — захват ногами головы противника с переворотом — на два… Но… предстояла сцена гибели мистера Феста. Мы решили снять ее одним куском — от плачущего до смеющегося Билли Кинга. Николай Петрович попросил минуту для подготовки. Тишина полная в павильоне. Он говорит: «Готов». Я: «Камера!» Умирающий Фест произносит слабым голосом: «Заряжай…» Герой Караченцова выполняет последнюю волю своего учителя, начинает крутить ручку киноаппарата, при этом плачет. Крупные, честные слезы выползают из-под прикрытых век. Невольно поднимает глаза на экран — там в это время Чаплин… Вокруг все потихоньку от всхлипываний переходят к смеху. Но Билли стесняется улыбнуться — ведь рядом лежит умирающий друг… Вдруг раздается смех оживающего мистера Феста. Билли Кинг поворачивает голову к Фесту и сквозь слезы тоже начинает смеяться, это еще не смех, а всхлипывания, но смех прорывается… И наконец уже — смех, смех… В полный рот. Группа аплодировала актеру. Сняли один дубль.

После этого фильма мы подружились, надеюсь, навсегда. Желание работать вместе вылилось еще в восемь названий. Три фильма больших и много разного другого: пробы, эксперименты, клип, фестиваль… Но об этом после. Я никогда не считала для себя зазорным спросить его совета, сверить с ним свои наблюдения и проверить режиссерские решения на площадке.

Михаил Боярский в роли бандита Черного Джека

— попал в нашу картину благодаря мистеру Фесту. Мои ассистенты с большим трудом вышли на него, когда он приехал в Москву на съемки к Светлане Дружининой. Картина у них вовсю набирала обороты. «Боярский намертво занят», — резко отбила атаку Светланина ассистентка. И была по-своему права.

Но мои пошли в обход: они тайно сообщили Михаилу Сергеевичу, что в главной роли у нас снимается Андрей Александрович и что он лично очень просит Михаила Сергеевича составить ему компанию. И попали в точку.

Дело в том, что незадолго до картины Андрей Александрович и Михаил Сергеевич провели вместе бок о бок неделю в составе болельщиков нашей сборной в Мексике. Поддерживали искусством нашу сборную. Там они познакомились и подружились. Михаил Сергеевич буквально влюбился в Андрея Александровича. Потому и дал согласие на эту «компанию».

Михаил Сергеевич гораздо серьезнее, глубже и острее, чем роли, которые ему порой предлагают. Кажется, ему всегда не хватает сценарного материала, чтобы воплотить себя до конца. Но, что удивительно, он умеет быть при этом выразительным не только в больших работах, но и в искрометном эпизоде. Недаром Боярский столь популярен как исполнитель эстрадных песен. Ему всегда удается создать неповторимый и запоминающийся образ даже в музыкальной фразе. А в этом фильме с музыкой Геннадия Гладкова и ироничными словами песен Юлия Кима нужны были особенные исполнители — Андрей Миронов и Михаил Боярский, поющие актеры. Николаю Караченцову, тоже «душой» поющему актеру, досталась только одна строчка, которую он специально спел «мимо нот». Но что делать, метраж есть метраж. При монтаже у нас даже вылетел — не вписался в ритм картины — эпизод, где Джонни Фест одновременно и грустно, и насмешливо поет о неудавшейся любви: «Каждому свое, тебе — забава, мне — мученье, а время лечит только тех, кто болен не смертельно…» Тогда Андрей исполнил эту песню легко и без надрыва. После фильма, после смерти Андрея, она стала звучать удручающе символично…