Солдаты милосердия - Любовь Буткевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот пример трогательного внимания. К надгробному камню воина-ленинградца Петра Шамова склонились ветви липы. Эта липа привезена и пересажена со двора дома в Ленинграде, где жил Шамов, откуда ушел он на войну.
И всюду цветы, розы, привезенные со всех концов света в знак благодарности и признательности советским воинам, пожертвовавшим своей жизнью ради жизни других.
Товарищ Пыш хотел, чтобы мы с Милей непременно побывали в клинической больнице Остравы. Возможно, там в старых корпусах и размещался госпиталь в сорок пятом. Но трудно было узнать место расположения: все изменилось за прошедшие годы.
Приветливо встретили нас врачи и сестры больницы. Провели по отделениям — хирургическому и терапевтическому, показали новейшую медицинскую аппаратуру в кардиологическом отделении. Ознакомили с работой в барокамере, где под кислородным давлением проводятся операции.
Была неожиданной встреча с медперсоналом и работниками здравоохранения в обществе Красного Креста, организованная товарищем Пышем. Представители Красного Креста говорили о дружбе медицинских обществ наших стран.
Дороги, дороги… Но это уже не фронтовые избитые дороги, а гладкие блестящие ленты асфальта.
С трепетом приближаемся к Дуклинскому перевалу, где проходило крупнейшее сражение осенью сорок четвертого года, где войска с кровопролитными боями преодолевали путь длиною в пятьдесят, а шириной в двадцать километров в течение восьмидесяти дней и ночей!
На перевале сооружен монумент — символ свободы чехословацкого народа, величественный памятник павшим советским воинам, создан военный музей на природе с расстановкой боевой техники в исходных позициях. И здесь же, к двадцатипятилетию сражений на перевале, открыт Дуклинский музей славы.
В экспозициях музея рассказывается о совместных боевых действиях нашей 38-й армии и Чехословацкого корпуса, об их храбрых командармах Людвиге Свободе и Кирилле Семеновиче Москаленко. При музее оформлена диорама, где воспроизведены события боя на перевале, Мы сидим в зале. Вдруг в полнейшей темноте и тишине начинают бить пушки, раздаются пулеметные и автоматные очереди, с душераздирающим свистом пролетают над головой (такое ощущение) самолеты и бомбы. Одновременно на темном экране то тут, то там появляются вспышки зарниц, цепочки трассирующих пуль, взрывы бомб и снарядов…
Наступает рассвет. Бой утихает. Уже на освещенном экране-макете открывается панорама прошедшего боя.
Звучит песня «Журавли». Все это глубоко, до слез трогает людей, и не только переживших войну, но и молодежь…
На одной из интересных, запоминающихся встреч с представителями общества советско-чехословацкой дружбы и руководителями ведущего предприятия города Прешова мы и тридцать лет спустя услышали великое спасибо советским воинам, без чьей помощи не смог бы справиться с оккупантами чехословацкий народ.
ЗДРАВСТВУЙ, РОДИНА!
Отгремела Великая Отечественная война. Позади и для медиков полевые условия жизни и работы. Но борьба за жизнь фронтовиков будет продолжаться еще долго. Под мирным небом годами придется залечивать раны воинам, находящимся в тыловых госпиталях, а потом их выпишут в строй трудового фронта.
Все выдержали худенькие хрупкие девушки, собрав силу воли, отбросив страх и усталость. Конечно, война закалила нас здорово, во всех отношениях. Наверное, мы стали сильнее духовно и физически, намного поумнели, научились разбираться и серьезней относиться к жизни.
— По-ско-рей, по-ско-рей! — опять отстукивают колеса, возвращая нас теперь на восток.
Поезд замедляет ход у пограничной станции. Но что это? Эхо войны? Нет. Это гремит салют в честь воинов-победителей, возвращающихся на Родину из дальних и трудных походов. Видим, как они, не ожидая полной остановки эшелона, выпрыгивают на ходу из вагонов, чтобы твердо почувствовать под ногами свою родную русскую землю. Выйдя из вагона, кто-то распластался на ней, обнимал и целовал после долгой разлуки, кто-то смеялся и плакал от радости, а кто-то громко кричал:
— Здравствуй, Родина!
«Медикам-героям Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.» — мемориальный комплекс, установленный на территории 1-го Московского медицинского института
Вот и последнее место дислокации ХППГ-5148 в городе Станиславе (Ивано-Франковск), куда прибыли и где предстоит сложить свои полномочия, расформироваться, расстаться с друзьями и подругами, ставшими такими дорогими и близкими.
В эти последние дни существования госпиталя в штабе шла напряженная работа. День и ночь не выходили из штабной хатки Клавдия Степановна, лейтенант Крутов и другие. Они спешили отобразить боевой путь своего коллектива.
А в душе каждого из нас творилось что-то невероятное. Переживали радость возвращения на Родину, думали о предстоящей встрече с родными и разлуке с друзьями.
Вот уже прощаемся с офицерским составом — нашим непосредственным начальником капитаном Оксом и Верой Петровной Чигогидзе, Ириной Васильевной Кабаковой, Валей Лашук и другими, кто уезжает в сануправление армии за назначением, кому предстоит еще продолжение службы.
Расстаемся и с рядовым составом, младшим медперсоналом, кому по Указу Президиума Верховного Совета СССР разрешена демобилизация в первую очередь. А медсестры, сержанты и старшины пока томятся в ожидании Указа о демобилизации второй очереди.
Тем временем до нас дошли слухи о том, что в связи с началом войны на Дальнем Востоке некоторых медсестер могут направить туда. Мы обратились к начальнику:
— Если на Дальнем Востоке нужны медсестры, отправляйте всех вместе. Мы до конца не хотим расставаться. Одни поедут отдыхать, а другие еще на войну. Это несправедливо!
— Что за демонстрация?! — возмутился подполковник Темкин. — Марш по местам! Я сам знаю, кого и куда отправить.
— А мы не хотим по вашему желанию «кого и куда». В санотдел поедем.
— Ладно, идите. Разберемся.
А время шло. И тут слышим, что и на Дальнем Востоке на радость всему миролюбивому человечеству восторжествовала победа. Подписан акт о безоговорочной капитуляции милитаристской Японии.
Неожиданно меня и Шуру Нижегородову вызвали а штаб. Там находились начальник госпиталя, замполит и знакомый нам подполковник Ерофеев, возглавлявший ХППГ-4345.
Узнаем, что подполковнику Ерофееву поручено формирование гарнизонного госпиталя в Закарпатском военном округе.
— Девчата, вы напрашивались поехать на Дальний Восток, — начал подполковник Темкин. — Но там, к вашему счастью, можно сказать, делать уже нечего. А вот мы хотим предложить вам поработать еще в гарнизонном госпитале, который находится в Закарпатье, в городе Мукачево. Как вы на это посмотрите?
— Это не приказ. По желанию, — добавил капитан Таран.
— Все спешат домой, — пояснил подполковник Ерофеев, — по разным причинам не могут остаться. Но в Карпатах и других местах продолжается борьба с бендеровцами, украинскими националистами, и, к сожалению, продолжают страдать люди, продолжают поступать в госпиталь и раненые. Кто-то же должен их лечить.
Мы с Шурой переглянулись. Подумали. Конечно, страшно хотелось домой. Но что было делать — отказываться, как все? И решили:
— Раз надо — мы согласны.
— Вот спасибо! — пожал нам руки подполковник Ерофеев. — Я не сомневался, что вы именно так и поступите.
— Жаль расставаться, девчата, но ничего не поделаешь, — произнес Темкин. — Вы там долго не задержитесь.
На прощание, поблагодарив за службу, за работу, начальник и замполит пожелали нам здоровья и счастья в мирной жизни.
Времени на сборы нам дали столько, чтобы уложить личное имущество по вещевым мешкам и попрощаться с теми, кто здесь еще находился. Это штабные работники, шеф-повар Лида Богомолова, без кого не могли обойтись. До последних дней задерживали парикмахера Люсю Гузенко. Лейтенант Рудина, заведующая аптекой, подводила итог израсходованных лекарств, что необходимо было для истории госпиталя. И вот трогательное расставание с «папашей», старшиной Иваном Александровичем Блохиным…
Получив положенные документы, мы выбыли из личного состава ХППГ-5148, как нам сказали, с честью выполнившего свою миссию.
Из Станислава, через крутые подъемы и спуски Карпатских гор, прибываем в Мукачево, уютный городок, утопающий в зелени, где множество фруктов, особенно винограда и груш, очень сочных и ароматных, где по улицам города растут каштаны и грецкие орехи.
В городе необычно тихо и спокойно, Жизнь идет размеренно. Никто и никуда не спешит. И нам не надо спешить. Больные и раненые поступают не сотнями за сутки, а единицами. Чаще прибывают больные с температурой, иногда с приступами аппендицита, и их сразу же оперируют.
