Неугасимый огонь - Биверли Бирн

Господи, какая же я глупая! Теперь она могла поздравить себя: ей удалось обратить внимание на себя. Она начинала понимать, что навыков выживания у нее немного. Ведь ни один человек не оставил бы деньги там, куда без труда могли забраться воры. Пако всегда носил деньги при себе, в маленьком мешочке в штанах, между ног. Но как быть ей? Где ей хранить кошелек с деньгами, будь они у ней? Одежда у нее ведь легкая. Софья запустила руку за пазуху. Здесь, конечно, здесь, между грудей. Но сейчас уже поздно об этом думать.

Она уселась на край чужой кровати в чужой комнате и горько разрыдалась от отчаяния. Сегодня она заработала шесть реалов и два должна отдать хозяину постоялого двора. Наконец успокоившись она сказала себе: – ладно, пусть так. Четырех реалов мне хватит за комнату на следующем постоялом дворе и там она своим голосом заработает больше.

Еще когда она пела, в голове ее созрел план. Оставаться в Кордове было опасно – слишком близко Севилья. Завтра она отправится дальше, на север, а сейчас надо крепко уснуть. Нельзя тратить попусту время и силы, сожалея об однажды совершенном глупом промахе.

Но, несмотря на усталость, прошло еще немало времени, пока она смогла отделаться от воспоминаний об украденных деньгах. Софья долго ворочалась, пока не уснула. И вообще спать в кровати не очень-то удобно. Уже перед самым рассветом она услыхала пенье петухов. Софья сняла с постели тюфяк, расстелила его на полу, укрылась одеялом и лишь после этого крепко заснула. Последняя ее мысль была о том, что пропажа денег должна стать для нее полезным уроком, который напоминал бы ей о том, что мир чужаков, как и мир цыган, по сути своей, одно и тоже, и нельзя надеяться ни на чью милость, а лишь только на себя.

6

Вскоре после отъезда англичанина из Кордовы, жена Доминго Мендозы отправилась в самый глубокий и очень древний винный погреб дворца. Кармен с головой ушла в поиски, ее отекшие, толстые пальцы перебирали содержимое заплесневелого, покрытого кожей сундука. «Это должно быть здесь, должно быть», – бормотала она себе под нос, роясь в старых вещах. Но под руку попадались какие-то ненужные ей безделушки вроде записных книжек с винодельческими рецептами и описаниями процессов брожения.

Кармен в раздражении захлопнула крышку сундука и тут ей послышались какие-то звуки. Она замерла и прислушалась, готовая к тому, чтобы сразу же задуть мерцающую свечу. Нет, ничего подозрительного, просто послышалось, может быть крыса. Никого кроме нее в погребе не было. Но у кого могли быть причины следовать за ней в эту преисподню? Подослать за ней кого-нибудь из слуг могла лишь та, которая присвоила себе права Кармен на хозяйствование в этом дворе. Мария Ор-тега вовсю пользовалась правами хозяйки. Она устраивала целые представления, отдавая по утрам приказания слугам – подмети там, вычисти то, приготовь, накорми… Этот спектакль был рассчитан на окружающих: показать всем, что приходится приводить в порядок весь дворец, в котором до ее прихода воцарилось запустение. Несомненно, Доминго вел себя бесстыдно, поместив под одну крышу с законной женой другую женщину и наделив ее беззаконными правами хозяйки. «Проститутка, сука, чтоб тебе в задницу рогом…», – шепча проклятия в ее адрес, Кармен прекратила дальнейшие поиски. В сундуке навряд ли что было.

Передвинуть бочки с вином ей стоило колоссальных усилий, но она справилась и с ними. Ничего. Но ведь это должно быть где-то здесь. Она собственными ушами слышала, что Доминго рассказывал англичанину: «Эта дощечка постоянно упоминается во всех наших хрониках. Говорили, что она медная с выгравированными на ней записями. Гравером был мавр, раб – один из величайших мастеров, которых когда-либо знал мир». Доминго без устали повторял, какая это великолепная работа и как в таком доме, как дворец Мендоза, она могла затеряться. «За пять столетий ее никто ни разу не видел, а ведь она по-прежнему здесь».

Кармен закрыла глаза и стала вспоминать. «А что в письме, идальго? Что написано на этой пресловутой дощечке?» – задал вопрос англичанин. Цепкая память Кармен воспроизвела перед ней сейчас недавнюю сцену: Доминго, англичанина и шлюху, занимавшую теперь ее место за столом. Они скопом, обжирались, как свиньи, и высокомерно полагали, что их никто не видит и не слышит. Кармен позволила себе едва слышно усмехнуться в тот момент, что должно было означать ее победу. Во дворце было достаточно мест, где можно было спрятаться и Кармен их знала все наперечет. Никто не предполагал, что она способна подглядывать и подслушивать. Кармен хорошо помнила жест плечами своего мужа и его бегающий от шлюхи взгляд, когда он позволил предположить, что текст на дощечке составлен на древнееврейском языке.

– Я бы все равно не понял, что там написано, даже если бы мне и удалось ее обнаружить; да и не буду я дощечку эту искать, – с наигранным безразличием пояснил он.

– А что об этом говорят хроники? – последовал вопрос англичанина, – они упоминают о том, что там написано?

– Нет, ни слова. К тому же я не имел возможности заняться этой дощечкой как следует и поискать какую-нибудь зацепку. Мне кажется, что написанное было настолько знакомым им, что не было особой нужды записывать этот текст, тем более на еврейском языке. Им то было все понятно, а о своих потомках они просто не подумали. – Общий для всех историков недостаток, – промолвил англичанин, – все самое ценное забывается.

Кармен вспомнила и то, как Мария Ортега рассмеялась каламбуру англичанина, как они флиртовали с ним на протяжении всего обеда, как помахивала веером в его сторону каждый раз, когда ей казалось, что Доминго не смотрит в ее сторону. Да… Сучка изнемогала от желания заключить этого красавчика-англичанина в объятья своих ног. Видимо этот старик, вообразивший, что приобрел исключительное право на владение ею, становился ей противен. Как Кармен умоляла Деву Марию сделать так, чтобы эта дрянь наставила рога Доминго в его же собственном доме и чтобы тот об этом узнал и вышвырнул ее на улицу.

Пока этого не произошло, но Кармен была уверена, что Дева Мария не оставила ее мольбы без внимания. Ведь провидение позволило ей услышать историю про дощечку, рассказанную за обедом ее мужем? За все годы совместной жизни с Кармен, Доминго избегал разговоров обо всем, что касалось истории дома Мендоза. Она никогда не слышала, чтобы он открыто признавал постыдность своего еврейского происхождения, пока не явился англичанин. Теперь он сам дал ей в руки оружие, которое давно она так жаждала заполучить. Кармен найдет эту проклятую дощечку и передаст инквизиции. А еще она скажет им, что Доминго Мендоза – марранос, свинья жидовская и скрывает это. Его отправят на костер, и она будет отмщена.