Полк, к бою ! - Михаил Хомуло

Не мог скрыть удивления и Власов, когда спросил:

- Каким ветром занесло тебя к нам, Михаил Григорьевич?

- Да вот... Назначен командиром в ваш полк.

Власов поднял брови, затем смущенно улыбнулся. Но тут же овладев собой, сказал:

- Что ж, комдиву виднее... Давай разбираться. Я ведь тоже не знаю, что здесь, собственно, произошло...

Я показал на разрушенные землянки, воронки, разбитые радиостанции и телефонные аппараты.

- Так вот почему прервалась связь! - протянул Власов. - Что же с ними? Ни одной души. И спросить некого.

- Вот что, Михаил Егорович, - обратился я к нему, - нужно срочно создавать штаб. Где помощник начальника штаба? Кто может взять руководство связью?

- Помощник начальника штаба должен быть где-то в тылу.

- Толковый мужик?

- Как будто ничего...

- Посылайте своего ординарца за ним. Командира роты связи тоже давайте сюда! - прокричал я ему уже сквозь нарастающий гул самолетов.

Над нами прошло десятка полтора немецких бомбардировщиков. Через несколько минут где-то в тылу раздались глухие взрывы бомб.

Пока Власов отдавал приказание своему ординарцу, ко мне подошел капитан, а с ним старшина и три бойца с радиостанцией. Капитан оказался начальником разведки этого полка, а старшина и бойцы - радистами. Их он встретил, когда возвращался из медсанбата, куда сопровождал контуженных командира, начальника штаба и замполита полка. Старшина-то и попросил капитана показать ему КП 882-го стрелкового, пояснив, что послан начальником связи дивизии в распоряжение майора Хомуло.

Две радиостанции - это уже кое-что. Но войти в связь с батальонами все равно нельзя, никто не знает, какие у тех рабочие волны.

- Ваш ординарец знает, где батальоны? - спросил я у Власова. И, услышав утвердительный ответ, приказал срочно отправить его в один из батальонов, чтобы узнать у связистов их позывные и рабочие волны.

Итак, что же произошло здесь, на КП 882-го полка? Об этом нам с майором М. Е. Власовым поведал капитан, начальник разведки.

- Когда началась артиллерийская подготовка, - сообщил он, - мы все, в том числе и командир полка, вышли из блиндажа наверх, чтобы понаблюдать за ее результатами. А потом и за атакой полков первого эшелона.

Особенно, естественно, было интересно посмотреть на действия поляков. Но... Едва мы вышли, как кто-то крикнул; "Воздух!" Поздно крикнул. Ибо в траншею мы спрыгивали уже под бомбовые разрывы. Ну и... Тут рядом рвануло. Командира, начштаба и замполита землей завалило, контузило. Еле откачали...

- Есть связь с батальонами! - крикнул в это время старшина, не снимая наушников. - Слышимость хорошая, отвечают все.

- Хорошо. Передайте: быть на приеме.

К нам подошел начальник оперативного отделения дивизии майор П. К. Кузьмин. Его сопровождали два автоматчика. Поздоровавшись, Павел Кузьмич спросил, есть ли у меня карта. Я ответил утвердительно.

- Хорошо, - сказал Кузьмин. - И все-таки я отдам вам свою. На ней уже все нанесено. Вот смотрите. - Развернув карту, он карандашом показал полосу дивизии, ближайшую задачу, дальнейшую и задачу дня. Затем - задачи полков первого эшелона, рубеж ввода в бой второго эшелона и время ввода.

Уточнив, как будет обеспечиваться ввод в бой 882-го полка, спросил Кузьмина:

- Выйдут ли к утру части первого эшелона на такую глубину?

- Не знаю, - пожал плечами тот. - Оборону противника приходится в буквальном смысле этого слова прогрызать. Авиация его очень уж свирепствует. Ну, а что касается твоего полка... Видимо, вводить его придется вот с этого рубежа. - И он провел красным карандашом линию в километре западнее населенного пункта, из которого был контратакован фашистами 885-й стрелковый полк. Прочитав в моих глазах вопрос, сказал: - Контратаку Курешов отбил, успокойся. Трегубово взяли. Сейчас идет бой за деревню Васюки...

Вскоре вернулся ординарец майора Власова. Вместе с ним пришли помощник начальника штаба и командир роты связи. Что ж, есть разведчик, начальник штаба, начальник связи - значит, есть и штаб. Воевать уже можно.

Снова связался с комбатами. Они доложили, что потери у них небольшие, свои задачи они знают. Приказал срочно прислать ко мне адъютантов батальонов для нанесения на их карты нового рубежа ввода полка в бой.

...Короток осенний день. Особенно быстро он проходит вот в такой, сверхсложной, обстановке. Пока мы утрясали все вопросы, солнце начало клониться к горизонту.

- Проводная связь налажена, - доложил между тем командир роты связи, можно говорить со штабом дивизии.

- Хорошо, соедините меня с комдивом.

Подняв трубку, услышал знакомый, с кавказским акцентом, голос полковника Гаспаряна:

- Слушай, Хомуло, Курешов ранен. Сейчас его выносят с поля боя. Власова оставляй на месте, а сам давай в свой полк. Деревню Васюки взяли, но ее нужно удержать во что бы то ни стало. Иди, дорогой, командуй теперь 885-м полком. Не обижайся, что гоняю с места на место. Давай Власова к телефону.

Я передал трубку Михаилу Егоровичу.

Возвращаясь в свой полк, зашел на его старый командный пункт. Застал там начальника штаба.

Майор Никитин, доложив обстановку, спросил:

- Ты знаешь, что Курешов ранен? Сейчас его несут сюда. Понимаешь, полк никак не мог взять эти чертовы Васюки! Дважды переходили они из рук в руки. Потом Курешов сам пошел туда. Деревню-то взяли, но вот Никита Дмитриевич не уберегся...

- Связь с батальонами есть? - спросил я начальника штаба.

- Есть, но только по рации. А проводная... Сколько ни прокладывали нитку, перебивают ее гитлеровцы то артиллерией, то авиацией.

- Комбаты целы?

- Двух уже нет. В третьем батальоне только остался. Он сейчас севернее Васюков, отбивает контратаки фашистов.

- А как дела у соседей?

- То же самое, сплошные контратаки. Одна за другой следуют.

- Я пошел в Васюки, дай мне провожатого. А ночью и ты перебирайся поближе. Отсюда управлять полком далековато.

Только хотел выйти из блиндажа, как услышал чей-то выкрик:

- Раненого командира полка несут!

Когда носилки поставили около командного пункта, Никита Дмитриевич уже не стонал. Лишь смотрел своими синими глазами на всех, кто стоял над ним. Он был в сознании, но разговаривать не мог. Пуля пробила ему челюсть, прошла под языком и вышла чуть выше уха.

Переведя глаза на меня, он оживился. Попытался показать рукой на щеку. Я кивнул в знак того, что вижу его страдания. И в свою очередь, ткнув себя пальцем в грудь, показал в сторону противника. Иду, мол, туда вместо тебя. Никита Дмитриевич прикрыл глаза, давая знать, что он меня понял и очень доволен этим.

Подполковника Курешова эвакуировали в тыл, а я взял провожатого и пошел на передний край.