Рождественские тайны - Донна Ванлир
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рассказ меня ошеломил. Я понимала: что ни скажи, прозвучит избито и не к месту.
– Знаю, – кивнула Тамара. – Невозможно поверить, что мать способна на такие вещи.
– Нет! – возразила я. – То есть…
– Все нормально. Я и сама не могу поверить, что дошла до такого.
Она проглотила несколько ложек каши, а я сидела совершенно оглушенная, не понимая, как ей помочь.
– В восемь я должна уходить из приюта на работу… или ее поиски, а к четырем возвращаться на занятия и ужин.
– А что вы делаете в свободное от работы время?
Тамара улыбнулась.
– Хожу в библиотеку, читаю. В основном книги, которые я когда-то читала детям на ночь. Так я чувствую себя ближе к ним. Сижу в парке, размышляю, надеюсь и молюсь… много молюсь. Прихожу в церковь на площади, сажусь у алтаря и снова молюсь. В течение двух недель перед Днем благодарения в церкви организовали благотворительную раздачу продуктов, и так как я туда регулярно приходила, то помогала каждый день. – Она рассмеялась. – Я ведь много гуляю по городу.
Как по мне, звучало ужасно. Однако Тамара смотрела на меня и улыбалась.
– Все не так плохо. Рита говорит: «Всего один маленький шажок в день возвращает нас к жизни». Я так и делаю.
– Но почему вы не видитесь с детьми? Вы ведь прошли лечение и возвращаетесь к нормальной жизни…
Тамара отрицательно покачала головой.
– Они не хотят меня видеть.
– С чего вы взяли?
Она не ответила.
– Дети вам такое говорили?
Она снова покачала головой.
– Значит, они хотят вас видеть!
В уголках ее глаз блеснули слезы, и Тамара отвернулась к окну.
– Нет, не хотят. Они не отвечают на мои звонки.
– Потому что не понимают, что с вами происходит. Они сбиты с толку. Поверьте, они по вам скучают!
Тамара вновь замотала головой.
– Вы же их мама, конечно, они вас любят! Для них важно знать, что у вас все хорошо, что вы их любите. Что вы изменились, но по-прежнему остались такой, какой они вас помнят.
Тамара энергично затрясла головой.
– Конечно же, они хотят вас увидеть.
– Нет! – крикнула она громко.
Карен у стойки официанта обернулась на нас, а Таша прекратила мыть полы. Я выскользнула из-за стола, шепнув: «Простите! Не буду больше мешать», вернулась на кухню и прислонилась к стене с фартуками, закрыв глаза.
– Ты как? – спросила Карен.
– Нормально.
– Что у вас произошло?
Я не знала, как ей сказать.
– Грустно. Все это так грустно…
– Расскажешь позже?
Я кивнула.
– Она уже ушла, а у тебя новые посетители.
Тарелка из-под овсянки была пуста, и я зарегистрировала заказ, добавив за овсянку четыре доллара из своего кармана. «Четыре доллара за историю», – подумала я. «Помоги ей, – прошептала я, вспомнив Риту. – Приведи ее домой, к детям. – Я чуть не расплакалась, осознав, сколько времени Тамара уже не видела их. – Пусть они снова примут и полюбят ее».
Ближе к трем часам дня мы с Глорией и Мириам встретились на парковке за кафе. Пока я ехала в сторону парка «Аштон Гарденс», чтобы выследить таинственного поклонника Глории, она скрючилась на заднем сиденье.
– Это так глупо! – пожаловалась она. – Вдруг нас кто-нибудь увидит?
– Никто нас не увидит, – отмахнулась Мириам. – Я надела суперсекретное волшебное кольцо. Стоит мне повернуть его на пальце, и мы станем невидимками.
Яркий свет отражался от укрывшего землю снега и слепил глаза, пока я объезжала территорию парка. Две белки со стрекотом пробежали перед машиной и забрались на дерево.
– Похоже, никого нет. Что неудивительно, холодно все-таки, – заметила я.
– Меня сейчас вырвет, – пожаловалась Глория.
Я повернула налево, к оранжерее.
– Тут машина стоит, – сказала я.
Окна оранжереи запотели, а по краям обросли кристалликами льда.
– Пойду загляну внутрь, – предложила я.
– Нет! – зашипела Глория. – Не выходи из машины!
– Беги! – разрешила Мириам. – Я ее подержу.
Я открыла дверь, игнорируя очередной протест Глории, плотнее запахнула куртку и побежала к оранжерее. Ближайшее окно сильно запотело, и мне не удалось ничего разглядеть. В следующих двух обзор закрывали разросшиеся растения и деревья. Через окна в задней части здания я тоже ничего не увидела и прокралась ближе к выходу. Теперь я слышала внутри голоса. Вдоль этой стены оранжереи как раз изгибалась подпорная стена, на которую я поднялась, надеясь разглядеть кого-нибудь за деревьями, закрывающими вход. Встав на цыпочки, я увидела мужчину и женщину. Они целовались. Когда мужчина повернулся лицом к двери, мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди: это был Шон! Взяв женщину за руку, он направился к выходу. Я спрыгнула со стены и понеслась, пригибаясь, мимо оранжереи обратно к машине. Захлопнув дверь, я врубила заднюю передачу. Лицо горело, воздуха не хватало. Я погнала по улицам города подальше от парка.
Джейсон держал Эшли за руку и мечтал ощутить любовь, которую не нужно заслуживать сексуальными подвигами или хитрыми уловками; любовь, которую преподносят как дар. Он был с Эшли, желая большего, в то же время понимая, что не получит и крохи желаемого. Он вглядывался в ее лицо в надежде увидеть улыбку, от которой перехватит дыхание. Смотрел в ее глаза и вслушивался в голос, чтобы, как и дед, заметить нечто, что вызывает и восторг, и смущение. Он ждал. Надеялся. И слушал. Ничего.
Я вошла в дом, обдумывая тысячу слов, которые выскажу Шону сегодня в семь вечера, однако в глубине души знала, что, как всегда, промолчу. Мама не раз утверждала, что я неспособна постоять за себя, и, похоже, была права. Я водрузила на плиту кастрюлю с водой и вынула из холодильника упаковку говяжьего фарша. Поджаривая мясо, я никак не могла отделаться от мыслей о Шоне. Зачем он так поступает? Зачем он так со мной и с той девушкой? Я слила жир, взяла банку с грибным супом и немного сметаны.
Зазвонил телефон, на экране высветился мамин номер.
– Привет, мам, – сказала я, смешивая грибной
